Если лето – это маленькая жизнь, тогда что такое осень?

По версии питерского рок-музыканта Юрия Шевчука, это плачущее небо под ногами. По версии нашей газеты – это возможность подвести итоги очередного лета. Перелистнуть календарь, погрустить об ушедших, поблагодарить живущих.
О знаменитой жительнице Каратайки в нашей газете писали не раз. Уж очень необычной оказалась судьба охотницы из далёкого посёлка («Агафья-охотница», № 142 от 27 декабря 2014 г.;
«Нелёгкая женская доля», № 32 от 29 марта 2018 г.). И когда та самая нелёгкая занесла журналиста «НВ» этим летом в административную столицу Юшарского сельсовета, грех было не пообщаться с Марией Степановной Вокуевой – племянницей знаменитой арктической амазонки Агафьи. Мария – дочка одного из братьев большой семьи Артеевых. Всего в семье было восемь детей, не считая рано ушедших из жизни. Старший сын – Яков Тимофеевич, следом родились Семён, Василий, Елена, Агафья, Клавдия, Степан – отец нашей героини. Самым младшим стал Пётр, то есть дядя Петя, которого моя собеседница то и дело упоминала в разговоре.

Семейные ценности

– Сейчас чаю попьём, – хлопочет по хозяйству Мария Степановна в чистенькой кухоньке. Дом тот самый, где жила когда-то тётя Агафья, а точнее тётя Ганя, как тепло, по-домашнему, называли легендарную родственницу.
Комнату в доме выделили колхознице Агафье в 1958 году. А до того времени женщина по большей части жила в тундре в охотничьей избушке.
Мария Степановна бережно разворачивает платок, в край которого завёрнуты старинные золотые серёжки. Перед самой смертью Агафья передала их любимой племяннице.
– Отец привёз эти серёжки трём дочерям, – вспоминает женщина. – Старшая Елена к тому времени была уже замужем, ей подарили украшения покрупнее. Агафье и Клаве, как самым маленьким, и серёжки достались небольшие. Потом на одной серьге у тёти Гани сломалась дужка, она их не носила и позже отдала мне на память. А я передам дальше по роду.
Ещё одна памятная семейная реликвия – крепление от золотых карманных часов отца Агафьи – Тимофея Даниловича.
– Нет, увы, его фотографии, – сетует женщина. – Вообще немного от дедушки Тимофея и бабушки Анисьи осталось. Ведь всё мало-мальски ценное в худые времена меняли на хлеб. До революции они считались богатыми, но всё имущество своим горбом заработали. А при советской власти всех под одну гребёнку причесали – если кулак, значит, всё нажитое имущество отдавай государству, а сам езжай лес валить.
Агафья Тимофеевна Артеева родилась в марте 1918 года в селе Мохча Ижмо-Печорского уезда (ныне Ижемский район Республики Коми) в семье кочевых оленеводов. В тридцатых годах родителей будущей арктической амазонки раскулачили. Тимофея и Анисью арестовали и отправили на лесозаготовки. Дети врагов народа оказались на улице. Благодаря счастливой случайности семье удалось сбежать и вместе с другими оленеводами они перекочевали поближе к Баренцеву морю. Так и оказались в конце 30-х годов в Каратайке.
– Хозяйство у бабушки с дедушкой когда-то было большое, работников нанимали с оленями управляться, – говорит Мария Степановна. – Мой папа рассказывал, что к ним было отношение как к равным, за одним столом ели. Тётя Ганя даже под венец пошла за своего наёмного работника Филиппа Рочева.

Архивариус Мария

Первый муж Агафьи Тимофеевны был охотником. В августе 1942 года Филипп Рочев погиб с экипажем буксира «Комсомолец», когда судно обстреляла немецкая подводная лодка. Так Баренцево море, спасшее когда-то семью репрессированных оленеводов, взяло кровавую плату.
На память об ушедших остались чёрно-белые фото. Лица строго смотрят со стен чистенькой маленькой горницы в доме Марии Степановны. И после жизни они все вместе – бабушки и дедушки, братья и сёстры, родные и любимые. Рядом с фотографиями и старинными иконами, словно в музейной экспозиции, на стенах висят многочисленные награды: ордена, медали, почётные грамоты. Члены большого клана Артеевых трудились и воевали на совесть, как сызмальства приучены были.
– Сведения о Каратайке стала собирать в 2016 году после выхода книги, выпущенной к 90-летию Юшарского сельсовета, –
поясняет Мария Степановна. – Захотелось дополнить информацию, чтобы сохранить память о жителях для будущих потомков. Несколько раз ездила в Нарьян-Мар, искала информацию в городском архиве. Просто стало интересно, погружаюсь каждый раз с головой в то время.
Трудовой стаж Марии Степановны Вокуевой – 40 лет, уроженка Каратайки в своё время трудилась в Нельмином Носе и Усть-Каре. В 80-х годах вернулась обратно в посёлок, работала в интернате.
– Тётя Ганя была в посёлке очень уважаемым человеком. В первом браке родились две девочки, они умерли в младенчестве. И больше детей милостивый боженька не дал. Очень трогательно Агафья относилась к ребятишкам, отдавая всю материнскую любовь и заботу. Баловала по-своему. В быту была очень хозяйственная и чистоплотная, не то, что я, – скромничает Мария Степановна, хлопоча возле плиты. – Помню, как тётя Ганя пекла кулебяки и тоненькие шанежки. Они считаются оленеводческими, их делают из ржаного тёмного теста. Сверху в качестве начинки наливается белое пшеничное тесто для блинов, потом с двух сторон шаньги обжариваются.
Ещё в домашнем архиве Марии Степановны хранятся квитанции приёма пушнины, оставшиеся от охотницы Агафьи. Одна из них датирована мартом 1985 года. Орденоносная промысловичка даже после выхода на пенсию стреляла метко. На пожелтевшей бумаге чернилами выведено: «заяц-беляк, 13 штук».
– Своему ремеслу Агафья обучала самого младшего брата – Петра, – говорит моя собеседница. – Он тоже трудился охотником в колхозе. Нас, девчонок, не учила из ружья стрелять. Может просто не хотела, чтобы мы по её стопам пошли. Тяжёлое это ремесло, только мужикам здоровым под силу. А если баба в такое дело впрягается, значит, не от хорошей жизни. Агафья ружьё взяла после смерти первого мужа. Война была, приходилось фронту помогать, самим кормиться. Учил её старый опытный следопыт Василий Иванович Филиппов. Другие девчата, начинавшие вместе с ней, не выдержали, отступились. А она проходила по тундре на лыжах по 40–50 километров в день.
Как рассказала Мария Степановна, её знаменитая тётя, будучи на пенсии, на охоту уже ездила на собачьей упряжке. До сих пор в посёлке ещё кое-где остались ряды невысоких сараев, где жили ездовые псы.
– Тогда четвероногих друзей было больше, чем людей в Каратайке, – говорит женщина. – Как правило, у промысловиков в ходу было несколько ездовых собачьих упряжек.
Четвероногий друг сопровождал и нас, когда вместе с Марией Степановной мы навестили поселковое кладбище, где в 1996 году упокоилась Агафья Артеева. Постояли возле чёрного памятного знака, помолчали, помянули добрым словом. А в голове всё время крутились слова из песни питерского рок-музыканта: «…это всё, что останется после меня…».