Все здесь создано для того, чтобы люди, которые волею жестокой (а может, и милосердной) судьбы оказались в доме-интернате для престарелых и инвалидов, чувствовали домашний уют.

Довольно милые комнаты, чистые дорожки в коридорах, украшенные стены напоминают – скоро Новый год. Только тоскливый запах казенного учреждения пропитывает каждую минуту моего нахождения здесь. И я невольно вспоминаю профессиональный термин соцработников: период дожития.

Официально так называется период от выхода человека на пенсию по старости до ухода из жизни. Но в обычной жизни это словосочетание зачастую звучит просто дико: сегодняшние пенсионеры по старости – люди активные, жизнелюбивые и моложавые. А в учреждении, которое многие называют просто индомом (сокр. от «инвалидный дом» – И. А.), слова «период дожития» вспоминаются как-то невольно и постоянно. Здесь этот скорбный период иногда от возраста вовсе не зависит. У инвалидов детства, которых врачебная комиссия признает неспособными к обучению, он начинается сразу после детдомовского детства.

В последние предновогодние дни я побывала здесь с членами окружного Совета ветеранов войны и труда. Они осуществляют высокую миссию: дарят каждому личное поздравление с его личным днем рождения.

Когда все вокруг: столы, умывальники, посуда, режим, судьбы – общее, иметь что-то свое, личное, очень важно. На этот раз для ветеранов приготовлены не только песни, но и небольшие подарки – для каждого свой.

В именинниках в этот декабрьский денек были те, чья дата рождения приходится на месяцы с июля по конец года. Каждого называют по имени, каждого поздравляют и дарят музыкальный подарок.

Участницы хора Совета ветеранов «Встреча с песней» поют с душой старые, но такие памятные и дорогие сердцу песни: «Деревенька», «Ой, калина», а когда хор грянул «Барыню» – некоторые из зрителей не выдержали и пустились в азартный пляс, который поразил меня до дрожи и растревожил глаза слезами.

Потом к ним присоединились все, кто мог стоять на ногах. Их оказалось не так много: почти треть осталась сидеть на своих стульях, опираясь на костыли и трости. Но они не выглядели расстроенными или грустными. Кто-то уже привык к своему положению, а кто-то никогда бойко и не ходил. По меркам «индома» они почти здоровы.

Были и те, кого поздравляли заочно. Одни не могут выйти из своей уютной, но такой надоевшей комнаты, другим – не подняться с кровати, третьи ходить могут, а видеть – нет. Тем отчаяннее кажется танец тех, кто в зале: они как будто пляшут не только за себя.

Как-то я была свидетелем, как одну из проживающих в доме престарелых бабушку чиновники поздравляли с девяностопятилетием. На бодрые заверения о том, что ей еще «жить да жить», женщина тихо ответила:

– Жить надо – пока живется... Я вот каждый день смерти жду, – и упала навзничь на кровать: перевернуться и поднять ноги ей было не под силу. Она много лет назад потеряла способность двигаться, а вместе с ней и жажду жить.

Когда случается уличить себя в праздности, душевной лености, сразу вспоминаю этот урок, подаренный мне жизнью. Пока живется – надо жить. Пока можешь сделать что-то хорошее – делай, пока есть в душе сердечное тепло – трать на окружающих, умножай добро в мире. Ведь даже долгие годы, прошедшие под знаком равнодушия, – не жизнь, а просто – время до смерти. Период дожития.