Сказка о том, как «поперечный человек» построил своё маленькое царство-государство

В шутку героя этой «Линии жизни» называют дядя Фёдор, на манер главного героя весёлых сказок Успенского. И у него есть собственное Простоквашино, которое он построил своими руками. О буднях ненецкого естествоиспытателя, «поперечного» бизнесмена и арктического Питера Пэна – от первого лица.
Фёдора Личутина и его турбазу «Ханавэй ся» («Соколиный обрыв») хорошо знают в Ненецком округе и за его пределами. Несколько последних лет он узнаваемый персонаж на московских туристических выставках. Приманивает избалованных столичных рыболовов, охотников и прочих хороших людей своей детской обезоруживающей улыбкой и экзотическим поя-
сом-тасмой. Жители города, где есть царь-колокол, царь-пушка и царь-батюшка, как заворожённые слушают Федины рассказы о царь-рыбе, которая водится в тундре (с показом широко распахнутых рук) и царь-гусях, которые водятся там же (а здесь рука машет в сторону родимой «Ханавэй ся»).

Наперекор обстоятельствам

Если серьёзно, то всё могло бы закончиться гораздо печальнее. Начиная с того, что этой публикации могло бы не быть, как и главного героя Фёдора, который родился раньше срока в холодном ФАПе посёлка Хорей-Вер 12 января 1976 года.
– Я оказался первым пациентом в только что построенном фельдшерско-акушерском пункте, – рассказывает Фёдор Личутин. – Роды у мамы вместе с акушеркой Идой Григорьевой принимала моя бабушка-медсестра. На свет появился раньше срока, даже ногтей не было. Думали, не выживу, но бабушка Маша назло всем выходила.
Как родился наш герой поперёк родительским планам, так и живёт теперь «поперечно». Гнёт свою линию, как в песне «Сплина». У бабушки Маши, то есть Марии Серафимовны Чупровой, было десять детей. Фёдор оказался для неё первым внуком. Назвали в честь дедушки Феди. Он хоть и не воевал по молодости, но после сорок пятого года семь лет служил в Германии в танковых войсках.
Дедушка Фёдор был одним из крепкой родовой ветви оленеводов Чупровых, которых в Хорей-Вере знают все. А по отцу-помору родом из Мезени наш герой носит фамилию Личутин.
– У моих родителей было два сына и две дочки, – улыбается Фёдор. – И у меня в семье две дочки и два сына родились.
Отец Фёдора, Александр Личутин, был кадровым промысловиком-охотником в колхозе «Путь Ильича». И с четырёх лет все свободные дни мальчишка проводил в тундре, осваивая уроки чтения звериных следов, высчитывая оружейные дроби, изучая практическую ботанику и биологию.
– Помню местечко Сялта, где стояла отцовская охотничья избушка, – вспоминает наш герой. – Отец делал мне простецкие игрушки из глины. Первого своего застреленного зайца как сейчас помню. Мне было лет шесть. Сначала горд был, что попал в зверя из мелкашки, потом до слёз жалел зайчишку, про которого сказки рассказывали. Но ничего, съели мою добычу.
А ещё отец-охотник научил парнишку одним махом двух уток добывать. Давал один патрон, и если сын приносил две тушки, то в качестве бонуса получал ещё один заряд. А у юного охотника глаза горят: и себе забава, и взрослым помощь. Причём в ту пору добывали пищу согласно законам природы и негласным правилам охоты.
– Селезни в природе после спаривания не нужны, – поясняет дядя Фёдор. – Самцы своё дело сделали и свободны. Их можно на пищу, а самочки высиживают птенцов, поэтому их берегут. Пока добытую дичь не съедят, на охоту не ходят. Добыть одним выстрелом дичь легко, надо только подождать, когда селезни на воде головами сойдутся.
После таких уроков естествознания мальчишке на школьных уроках было скучно. В 1989 году семья переехала в Нарьян-Мар. Мальчишку определили в четвёртый класс городской школы № 3, где учился дядя Фёдор через пень-колоду. Даже на второй год оставили после того, как «поперечный» школяр две четверти прогулял.
– Пойду в лес, там силки поставлю, поброжу в своё удовольствие, за зверями понаблюдаю, – смущённо улыбается мужчина. – А к назначенному часу домой приду, словно из школы. По биологии мне разрешали не делать домашние задания и рефераты, так как знал иногда больше учителя.
После восьмого класса наш герой отучился в Нарьян-Марском зооветтехникуме на фермера. И с отцом даже успел поработать в собственном фермерском хозяйстве в ныне заброшенной деревне Юшино. Но всё было против затеи: и трудные 90-е годы, и дрянное место, которое выделили под сельхозугодья. Но, как не бились рукастые мужики, всё наработанное в минус уходило.

Особенности национального туризма

С нашим героем мы встретились сразу после международной туристической выставки «Арабиа-Экспо–2019» в Москве, где была выставлена тьма-тьмущая всяких диковинок. Как мужик хозяйственный и экономный, дядя Фёдор приглядел на выставке очень полезную штуку. Правда стоит она немереных деньжищ, но для упёртого мужика где поперечно, там и любо.
– Стоимость электроэнергии для меня очень дорогая, – поясняет Фёдор Личутин. – А на выставке была энергоустановка, которая работает от солнца и ветра. Целый комплекс длиной восемь метров можно приобретать по частям и складывать как пазл. Просил продавцов рассчитать мне выход на пять киловатт, чтобы дрова и топливо из города не возить. Если всё сложится, тогда на базе всегда будет тепло, не надо будет сутками протапливать гостевые домики перед приездом туристов. Обещали в окружном Центре развития бизнеса помочь. На этих словах «поперечный» бизнесмен опасливо стучит по дереву.
Турбаза «Ханавей ся» находится всего в 90 километрах от Нарьян-Мара и 18 километрах от Баренцева моря. Летом доехать можно только по реке, зимой – на снегоходе. Когда-то на этом месте стояла дедушкина избушка, где рыбачили три поколения Чупровых-Личутиных. Своё родовое гнездо дядя Фёдор вьёт безостановочно более двадцати лет. Говорит, что первый дом поднимал шестнадцать годков. Попробуй на зарплату бюджетника натаскать на край земли стройматериалов. Одних только отпускных в постройки вложено столько, что на эти деньги можно на Ибице несколько сезонов отжигать без остановки.

Каникулы в Простоквашино

Дядя Фёдор – настоящий естествоиспытатель. Умеет находить общий язык с диким зверем и птицей. Несколько лет живым талисманом турбазы был лебедь Гога. Как-то молодой лебедь вмёрз в озерцо рядом с Василково. Мужики-нефтяники вызволили беднягу изо льда и отправили в ветлечебницу, а оттуда птицу на снегоходе привезли в «Ханавэй ся». Гога долго жил рядом на озере, а потом встретил подругу и улетел в дальние края.
На смену ему пришла белая олениха Снежинка, которой дядя Фёдор специально купил большой позолоченный колокольчик. Увы, ныне красотка прыгает на трёх ногах. Дядя Фёдор выходил любимицу после несчастного случая. Но, несмотря на дефект, Снежинка успела принести потомство. Нашли приют на турбазе и спасённый из реки зайчонок, воронёнок, песец, ондатры и другая мелкая живность.
– Если дикую ондатру прикормить и приголубить, то через три месяца можешь её гладить как хомячка, – поясняет Фёдор Личутин. – Одного зверька назвали Ванькой. Бывало, вынесешь картофельные очистки и зовёшь по имени. И Ваня со всех лап плывёт, задрав хвост, как перископ. Зимой, когда озеро замерзает, ондатры к избушке приходят и ждут угощения.
Каждая травинка, камень, сопка, природное явление в устах хозяина «Ханавэй ся» становятся поводом для целого каравана историй. Хочешь не хочешь, а заслушаешься.
– Я ничего не придумываю, оно всё так и есть, – глядя честными голубыми глазами, говорит дядя Фёдор. – Как-то раз видели существо на берегу. Так и не поняли, то ли это был медведь на задних лапах, то ли сихиртя. А разобрать трудно было в сумерках.
На вопрос, удалось ли отбить затраты на беспокойное хозяйство, дядя Фёдор смеётся. Чтобы не терять постоянную работу в ПОК и ТС с гарантированным соцпакетом, мужчина, что называется, «сидит в декрете». Согласно закону он в отпуске по уходу за ребёнком. Слишком много рисков в ненецком турбизнесе.
– Скорее всего, это самозанятость, – говорит мужчина. – Но я поперечный, буду идти дальше. Помню, вначале мне говорили, что ничего не получится. В итоге туристы ко мне едут со всей страны и из-за рубежа. Пусть не потоком, но и без дела не сижу. Сейчас меня спрашивают, мол, чем помочь, а я говорю, что лучшая помощь – просто не мешать.