Вы здесь

Поездка в Карпогоры

Одно из моих туристических пожеланий – побывать на родине Фёдора Абрамова, писателя, сумевшего в своих произведениях передать чистую душу, своеобразие и особенность северян.

Я люблю свой дом… Нет краше места, чем угор, на котором стоит он.

В туристическом агентстве Архангельска огорчили, сказав, что экскурсии по данному маршруту не проводятся: «Хотите – езжайте самостоятельно». Вот-те раз! А как же информация в интернете? Не соответствует действительности?
Я помчалась на железнодорожный вокзал, поезд отходил через час, за билетами – сумасшедшая очередь.
В вагоне – невыносимая духота. Девчонка-соседка беспрерывно болтала по телефону, не слышать ее было невозможно: она подробно описывала жизнь последнего дня: шаг за шагом, очень подробно и обстоятельно, с большим вдохновением обговаривался каждый бытовой штрих.
Поговорили бы о книге, фильме, о тенденциях современной моды, или хотя бы о проблемах юриспруденции (девушка, как выяснилось, была студенткой юридического факультета). В общем, в течение пяти часов пути о духовном не было сказано ни слова.
Однако, не все так запущено в нашем царстве-государстве. В вагоне один ряд сиденьев смотрит в одну сторону, второй в другую, то есть пассажиры сидят лицом к лицу. В руках напротив сидящей девушки увидела книгу Эрика Берна «Игры, в которые играют люди», которая много лет назад на многое открыла мне глаза. Юная пассажирка с увлечением ее читала.
А за окном запоздало цвела сирень. Какое же чудо сотворила природа, одарив нас необыкновенными фиолетовыми гроздьями. Глаз радовала и незапыленная буйная зелень, которая в начале июля все еще оставалась молодой яркой, не уставшей от северного ветра.

Карпогоры
Поезд встречали таксисты, и с одним из них я отправилась в недолгое путешествие. Как выяснилось, шофер Сергей – бывший военный, вернее тюремный надзиратель, обаятельный, все-знающий, гостеприимный житель Карпогор. Товарищ еще тот, что называется, себе на уме. Все нюансы и тайны села первому встречному, то есть мне, не расскажет, а на каверзные вопросы глубокомысленно промолчит. Покажет все лучшее, что есть в Карпогорах: улицу деревянных коней, небольшой сквер, облюбованный во все времена года художниками. Они подолгу сидят за мольбертами и любовно вырисовывают величаво устремленных ввысь коньков. Продемонстрирует огромный медицинский комплекс, детский городок, купеческий дом XVII века, но промолчит водитель о музыкальной школе, которая ютится в худющем, покосившемся домишке.
С уважением и преклонением поведал Сергей о священнике, который упокоился возле новой церкви, возведенной им с нуля. – Светлая память, – повторил несколько раз мой собеседник, заставляя и меня проникнуться величием и святостью этого человека.
Карпогоры – скорее село (4,6 тысячи жителей), хотя раньше числился поселком городского типа, в котором до сих пор топят печи, выносят помои, носят воду. Как в Нарьян-Маре моего детства. Помнится, чтобы сократить дорогу с улицы Смидовича до Пырерки, 16, надо было пройти через помойки. Вспоминать страшно необъятное море отходов. Но шрам на руке напоминает о том, как с размаху я шмякнулась на чуть примерзшую скользкую землю, из которой торчал осколок бутылки... И как же далеко, в комфортное будущее, умчался наш современный город, обладающий своим неповторимым и своеобразным лицом!
А как же быть карпогорцам? Им куда деться? Конечно же, туризм: рядом Веркола – родина Фёдора Абрамова (впрочем, нынче литература мало кого волнует, к сожалению).
А что, если сельский туризм? Наверняка найдутся желающие испытать себя в условиях «троеборья» – вода, дрова, помои. Впрочем, не мне искать пути возрождения Карпогор, частенько, по словам таксиста, наведываются в село областные депутаты. – Помогают? – спрашиваю.
– Доброе слово да внимание – тоже приятно, – отвечает таксист-дипломат.

Дом на угоре
«Я люблю свой дом… Нет краше места, чем угор, на котором стоит он».
«В этом доме – моя душа, мое сердце», – признавался писатель.
Таксист за одну тысячу четыреста рублей согласился домчать меня до Верколы и сразу обратно, чтобы успеть на уходящий в Архангельск поезд. В общем-то мне хотелось вдохнуть абрамовский воздух, взглянуть на знаменитый угор, увидеть Верколу. Все остальное в книгах Фёдора Абрамова, в его дневниках, письмах, размышлениях, которые глубоко тронули меня.
За облепленным комарами окном машины – странные фиолетовые облака, скромные, щемящие душу пейзажи. Давно в моей жизни не было такой необычной, запоминающейся белой ночи с фиолетовым оттенком. Мы стремительно неслись по местам, которые явили миру Фёдора Абрамова, приближаясь к Верколе, где родился, жил и похоронен самобытный писатель земли северной (1920–1983).
Открытый в 1985 году в здании бывшей школы литературно-мемориальный музей Фёдора Александровича по ночам, естественно, не работал. Дай Бог, побываю в нем, а сейчас – экспромт, разведка, осуществление давней мечты. Где он, Абрамовский угор? Где тот знаменитый дом в Верколе, о котором так мечтал писатель, купив в 1974 году старую, нежилую избу и переделав ее в дом, доставлявший и радость (стоит на самом красивом месте), и огорчение («дом не срублен из новых бревен, а собран из старья»).
Бросается в глаза постоянно звучащая в записках и дневнике мысль Фёдора Абрамова: «…дом-то мой едва ли не самый бедный в деревне». Комплексовал, похоже, певец земли пинежской. Зачем? Зря.
«Пинега – это моя почва», – признавался писатель и приезжал в родные края, на свой угор почти каждое лето. Много работал, встречался с земляками, думал о смысле жизни, о судьбе России, о вечных вопросах человечества.
А у меня – ощущение катастрофы: фотоаппарат, вернее телефон, не работает. Помог, уже позже, интернет, в котором было найдено множество фотографий «дома в Верколе», а еще – бережное отношение жены писателя к его наследию. Я пишу эти строки, в комнате работает телевизор, и диктор «Поморья» вдруг сообщает, что на 98-м году жизни, в Санкт-Петербурге, ушла из жизни вдова Фёдора Александровича, Людмила Владимировна Крутикова-Абрамова, завещав похоронить себя в Верколе, рядом с мужем, во дворе дома на угоре. У меня бешено забилось сердце от такого совпадения.
Это она, Люся, донесла до нас размышления, сомнения, пред-остережения писателя, звучащие чрезвычайно актуально и сегодня.
«Россия еще не выстрадала себя?» «Немца на войне не боялись, а своих чиновников боимся» (3.10.1978).
«Как избежать участия во всеобщем спектакле холуйства» (23.04.1979).
«Воруют, грабят, растаскивают страну» (28.12.1981).
«Литература на Руси все: и философия, и политическая трибуна».
Немногие деревни в нашей стране могут похвастаться тем, что жил среди них известный писатель. «Сердце мое в сердце с моими земляками, душа в душу». «У меня нет сына. Мое дерево бесплодно. От него не пойдут молодые побеги. Но появится же однажды мальчик в Верколе, который с изумлением скажет: вот здесь он жил, вот здесь он ходил, вот здесь он купался… И для этого мальчика я больше, чем породивший его отец» (6.12.1974).
Поездка на Печору
Мечта Фёдора Абрамова – побывать на Печоре, в Пустозерске. Думаю, интерес писателя к неистовому Аввакуму понятен и естественен. Поэтому путешествие на Печору в августе 1981 года, да еще в компании известного критика, нашего земляка Александра Михайлова, была ярким событием в жизни Фёдора Александровича.
«Поразила лесотундра – сплошь озера. Нарьян-Мар – «...никакой не город: поселок. На редкость хаотичный, в основном из деревянных бараков, и страшно пыльный – пески. Гостиница – сарай». «… Прошелся по центральной улице города. Убожество, неустроенность». Вот так-то вот. Обидно за свой родной город. Одно утешение 1981 год. Сейчас все по-другому.
«И вот Печора, к которой я столько лет рвался. Могучая река. И дикая. Луга, заросшие ивняком, песчаные пологие берега».
«Невероятные просторы, суровость и дикость первозданная и необыкновенное человеческое тепло – вот что такое Север», писал Фёдор Абрамов.
Но знакомство и беседы с людьми сгладили мрачные впечатления от поездки в округ.
А еще Фёдор Абрамов из далекого уже 1981 года, выступая перед журналистами и членами литературного объединения «Заполярье», обращается непосредственно к нам с вами: «Вы работаете и живете в трудных условиях. У вас действительно богатый край, богатая своеобразная и яркая история, и вы можете гордиться своей землей. Так дорожите же тем, что у вас есть! К общей вашей пользе и к пользе всей русской культуры».
«К пользе всей русской культуры», вот так-то: не больше не меньше.
Мне кажется, завет знаменитого русского писателя выполняется, и мы действительно бережем свою землю и гордимся ею.
Но возвратимся на пинежскую землю. Не знала я, что деревня Сура Пинежского уезда Архангельской губернии родина Иоанна Кронштадтского «великого молитвенника, чудотворца и прозорливца» (о нем в очерке «Кронштадт – коронный город»).
С Абрамовского угора виден Артемиево – Веркольский мужской монастырь. И у него богатая, интересная история. Стоя на угоре, я впервые услышала, как перешептываются березы, шелестя листьями то нежно и ласково, то ворчливо и укоризненно. Это герои Абрамова таинственно и беспокойно разговаривали со мной.

Татьяна Окладникова
г. Нарьян-Мар