Вы здесь

Время Свешникова

Свешников Д.К. рисует Ледкова В.Н. 1963 г. Фото Мартюшевского К.В.

«Зов тундры не давал мне покоя и снова звал в дорогу», – написал как-то народный художник РСФСР Дмитрий Свешников. Творческое наследие мастера насчитывает сотни полотен – он оставил нам целую галерею тружеников Ненецкого округа. Его кисть запечатлела для потомков поэтов Ледкова и Пичкова, ученого Рочева и пилота Баламошева, журналиста Пырерку и «президента Новой Земли» Тыко Вылку, геологов, оленеводов и колхозников, учителей и врачей, детей и подростков.
В июне 2017 года Россия отмечает 105-летие со дня рождения знаменитого художника.

Место рождения нашего героя расположено далеко от ненецких тундр – большое село Людиново у живописного озера Ломпадь, что в Калужской губернии. Семья была большая, патриархальная – 11 детей! Сестра художника Анна Строчилина вспоминала:
– Не слышали дети брани, не видели скверны. Нас берегли.
Но жизненные пути уносили уроженца средней полосы все дальше и дальше на север. Впервые взяв кисть в школьной изостудии, в 1928 году он приступил к работе художником-плакатистом в клубе местного механического завода. Через три года Свешниковы перебрались в Ленинград, а Дмитрий, уже токарь 5-го разряда, вскоре осуществил свою мечту, поступив на художественное отделение Ленинградского педагогического техникума.

Флагманский     маскировщик
В сентябре 1937 года начинающего художника призвали в ряды Рабоче-крестьянского Красного флота. Его ждали девять лет военной службы. На Северном флоте молодого живописца встретили с распростертыми объятиями – декорации, плакаты, стенды, транспаранты и стенгазеты требовалось оформлять, рисовать, писать. В театре флота он готовил декорации для постановок. Не забывал Свешников и о творчестве, рисовал бравых краснофлотцев в синих форменках и боевые корабли. Незадолго перед войной его приняли в Союз художников СССР.
В июле 1941 года Дмитрию Константиновичу присваивают офицерское звание и переводят служить в штаб, в лабораторию корабельной маскировки. «Полотнами» для него стали корабли. Камуфлирование боевых единиц – эсминцев, сторожевиков, тральщиков – в условиях Баренцева моря задача непростая. Это на Черном море «форсил голубой крейсер» «Ташкент», а в Арктике море лазоревым не бывает – то оно серо-стальное, то на солнце синее, то в шторм грозно чернеет, а кругом – льдины и снежные заряды.
Для того, чтобы «обмануть» подводников Кригсмарине и пилотов Люфтваффе и трудился лейтенант Свешников. За годы войны он подготовил 170 проектов камуфляжей кораблей, из которых 40 были выполнены в натуре. В нарядах «от Свешникова» щеголяли эсминцы, тральщики и охотники – энергичные черные, синие и белые разводы на бортах и надстройках создавали оптический обман, «ломали» силуэты, затрудняли врагам прицеливание.
Флагманский маскировщик, старший лейтенант Свешников объездил все кольское побережье, занимаясь также камуфлированием береговых батарей, постов и наблюдательных пунктов. 15 сентября 1943 г. при выполнении боевого задания он получил ранение во время налета немецких бомбардировщиков. В мае победного 45-го на его груди засверкала рубиновыми лучами «Звездочка» – орден Красной Звезды. Позднее он с гордостью носил эту боевую награду на лацкане пиджака – как символ принадлежности к фронтовому братству.

Ненецкая галактика
После демобилизации Дмитрий Константинович с молодой женой поселился в Архангельске, привольно раскинувшемся на двинских берегах. Многое в нашей жизни меняют счастливые мгновения. В 1951 году Свешников случайно увидел сценку: из родильного дома вышла молодая и красивая ненка с новорожденным на руках. Ее ожидал муж – в малице, опоясанной широким поясом-тасмой. Колорит этой встречи запал художнику в душу, и тем же вечером он пытался на холсте изобразить подмеченную сцену, но картина выглядела ненатуральной, вымученной.
Вот тогда он решил: надо ехать в тундру, искать героев, черпать вдохновение. И осуществил свою мечту. Там он и открыл громадную ненецкую галактику – размах земли и неба, игры красок, а главное – людей, трудолюбивых и доброжелательных.
Свешников подмечал многое:
– А какое это богатство – фольклор ненцев! Вот где учиться детали отбирать, чтобы каждая с глубоким смыслом была. «До самой середины день поднялся, как на высоких ногах» – тот, кто сказал это, особенно чувствовал ритм времени, мыслил образно, красочно. Ведь такой голубой простор вдруг распахивается, солнце – в самой вышине, тени стрелами по земле тянутся.
И родилась картина – «Первенец». Она действительно стала началом, первенцем огромного северного пантеона. Затем последовал цикл крупных полотен: «На Крайнем Севере» (1952), «Скорая помощь» (1953), «С Большой земли» (1954). Из тундровых вояжей он привозил тюки этюдов – многие из которых писались маслом вперемешку с комарами. Что сделаешь, когда долгоносые серые «тигры» сплошным ковром ползают и вьются тугими облаками над всем теплокровным, и мастерский удар кисти намертво впечатывал их в полотно.
Подготавливая материал для будущей картины, художник сам не раз принимал участие в просчете оленей. Он стоял с мольбертом на островке, посредине того озерца, которое ближе к переднему плану картины, и не давал оленям забегать в воду. Когда все шло благополучно, он набрасывал этюды, запечатлевая либо стадо оленей, либо перешеек между озерцами, либо извивы берегов, стараясь перенести на этюд то особое состояние природы, которое потом, сколько уж ни старайся, ни за что не воспроизведешь по памяти.
Как мастер, Дмитрий Константинович был очень плодовит. Точно подметил эту особенность журналист Виктор Толкачёв: «Он не только художник-живописец, он художник-репортер. Ему не надо выдумывать своих героев, он их переносит карандашом, фломастером, кистью на бумагу, картон, холст».

От шедевра к шедевру
В 1957 году Дмитрий Константинович сотворил шедевр – знаменитую картину «Хозяин тундры». Замысел ее родился во время очередной весновки в тундре. Когда они подъехали к стойбищу, на фоне величественного неба он увидел силуэт оленевода, лежащего на нартах. Спустя миг Прокопий Тайбарей соскочил с них и поспешил навстречу гостям.
Вернувшись из тундры, Свешников натянул огромный холст в спальне (мастерской у него тогда не было) и начал делать наброски, стремясь воспроизвести тот взгляд, ту свободу, ту позу – расслабленную и одновременно напряженную. Неделя трудов не прошла даром – кисть мастера запечатлела настоящего вындера-тундровика. Гордая посадка головы, малица, эпически облегающая мощные плечи, тугие кольца сыромятного тынзея в руке – хозяин тундры полулежит на мягкой белой шкуре, небрежно брошенной на нартах, и зорко оглядывает стадо.
Полотно было представлено на Архангельской областной выставке и категорически не понравилось известному писателю Евгению Коковину, который вопрошал:
– Что он сидит, развалившись, как барин? Где труженик, созидатель?
Но серебряная медаль Министерства культуры СССР и бронзовая медаль Всемирной выставки в Брюсселе убедили всех скептиков в обратном, а сама работа попала в Третьяковскую галерею.
Работы Свешникова находятся в сорока галереях и музеях – одна из них экспонируется в знаменитой Дрезденской картинной галерее. «Портрет учительницы Ф.И. Лаптандер», написанный в 1959 году, изящен и прост: миловидная девушка в красивой панице присела на нарты, положив на колени пачку детских тетрадей.
«Свешников передал то типическое, что характерно для молодой интеллигенции этой гигантской страны. Красота обрамленного густыми черными волосами лица отличается выразительной гармонией» – восторгались немецкие газеты.
По-своему интересна история еще одной картины. Как вспоминал Ким Витальевич Мартюшевский, в сентябре 1963 года они с друзьями возвращались с рыбалки, шли по берегу в районе здания зооветтехникума. И вдруг увидели необычную картину: десяток людей с кисточками и мольбертами писали акварелью и маслом портрет молодого человека, стоявшего рядом со старым карбасом. Просмоленные бока «старичка» давно потрескались, но выглядел он вполне прилично.
Сначала рыбакам показалось, что молодые художники усиленно рисуют именно этот поморский карбас, но когда они подошли ближе, то увидели – вслед за Свешниковым все рисуют молодого ненца. Только через несколько лет многие узнают в этом вихрастом юноше, чем-то привлекшем внимание Свешникова, будущего известного ненецкого поэта и прозаика Василия Николаевича Ледкова. Нам повезло, что Ким Витальевич редко тогда расставался с верным ФЭДом – немедленно запечатлел этот неповторимый миг для истории.
Сводить творчество Свешникова только к портретной или жанровой живописи нельзя. Ярким примером является полотно «Последний шаман» (1959). Космическое величие и неизбывная печаль героя переданы с такой поразительной точностью на фоне упряжек, уходящих по линии горизонта, что щемит сердце. Старый шаман на нартах – как капитан на мостике тонущего корабля – сохранил веру предков, память народа. Не нужными оказались его обряды молодым соплеменникам, поэтому так безнадежно выглядит его бубен, брошенный около полозьев.

Хозяин тундры
Свешникова не обделяли почестями, наградами и званиями: председатель правления архангельского товарищества «Художник» (1949–1951), Архангельского отделения Союза художников РСФСР (1954–1964), член-корреспондент Академии художеств СССР (1957), член редколлегии журнала «Художник» (1958–1970), член правления Союза художников РСФСР (1960–1968), заслуженный деятель искусств РСФСР (1963), кавалер ордена Ленина (1971), Народный художник РСФСР (1980).
Но особо Дмитрий Константинович ценил звание почетного гражданина г. Нарьян-Мара, которым его в числе первых отметили в год 40-летия Ненецкого национального округа.
В последний раз он посетил тундровые владения в конце 80-х годов. Теперь уже он Хозяин тундры: за три с лишним десятилетия изъездил, исходил, избороздил просторы Большой и Малой Земли и крепко-накрепко оказался связан с ней и с тундровыми жителями. Несмотря на годы, тяжко лежащие на плечах, на автопортрете запечатлен сильный человек: серебряная грива, зоркий взгляд мастера, могучие руки труженика. И фоном – вечное серо-голубое небо и осенняя тундра с линзой озера.
Время Свешникова остановилось в 1997 году, но нам в наследство досталась галерея образов, созданная талантливой кистью – остановленное Свешниковым время.