Вы здесь

Михаил Апицын. Лейтенант со скрипкой

Юный скрипач Апицын Миша – будущий командир взвода. 1936 г. / фото автора

Сохранилось старое фото: мальчик в малице играет на скрипке. У заезжих журналистов эта картина вызывала восторг и умиление – вот она, культурная революция воочию!

Вспомним же тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробивался болотами,
Горло ломая врагу!
                П. Шубин. 1943.

 

Ненец играет на скрипке! А через пять лет этот уже молодой человек встал на защиту Родины. Вся его биография – двадцать прожитых лет.
Родился Миша Апицын в 1922 году на просторах Малоземельской тундры в семье бедного оленевода. Он из поколения мальчишей-кибальчишей, воспитанных в тридцатые годы на примерах Чапаева и Пархоменко, Чкалова и Водопьянова, челюскинцев и папанинцев. В 1932 году Миша вступил в пионеры в Тельвисочной ненецкой школе, позднее стал председателем совета отряда. По окончании школы в 1936 году его наградили почётной грамотой за отличные успехи в учебной работе и примерное поведение, достойное советского школьника.
В Нарьян-Марском педучилище он тоже учился хорошо, без троек. Уезжая летом 1937 года на каникулы, он взял обязательства – уничтожить 4000 личинок оводов, сдать мешок оленьей шерсти и обучить грамоте отца Тита Ионыча. Пионеры и комсомольцы проводили вечера и хором пели песни, играли в шашки и шахматы, в чижа и в прятки, ходили на каток и бегали на лыжах, посещали кинотеатр и устраивали громкие читки газет, а также занимались в кружках и, конечно, учились. Каникулы проводили в тундре у родителей: охотились и рыбачили, помогали выпасать оленей. По инициативе Миши и его друзей писатель и журналист Николай Леонтьев в 1938 году собрал и подготовил к печати книгу «Детвора Заполярья».

Мы и сами жили. Мы и сами
Молодыми рощами шумели,
Как ручьи, мы были голосами
И по-птичьи понимать умели…

22 июня Михаил с товарищами стоял у чёрного раструба громкоговорителя и сжимал кулаки – мы покажем вам, фашисты! 25 июля 1941 года Ненецкий окружной военкомат призвал его в ряды Красной армии, направив, как имеющего среднее образование, в военно-пехотное училище. Лейтенант Михаил Титович Апицын (1922–1943) – командир взвода 1-го отдельного штрафного батальона Волховского фронта. Постоянный состав штрафных батальонов комплектовался «из числа волевых и наиболее отличившихся в боях командиров и политработников». Следовательно, лейтенант Апицын являлся опытным командиром, ведь под его началом был не простой взвод – 40-50 разжалованных офицеров Красной армии, которые должны были кровью искупить свою вину! Штрафной батальон состоял из 800 человек и представлял собой полноценную воинскую часть – три стрелковых роты, рота автоматчиков и пулемётная рота, рота ПТР и миномётная рота с 82-мм миномётами. Только рядовыми бойцами-штрафниками были офицеры, совершившие преступление или серьёзный проступок. Удар этих частей усиливался опытом фронтовиков и желанием кровью искупить вину. Поэтому и ставили их на самые сложные участки фронта, на самое остриё удара.

Считает враг: морально мы слабы –
За ним и лес, и города сожжёны.
Вы лучше лес рубите на гробы –
В прорыв идут штрафные батальоны!

В декабре 1942-го и январе 1943 года 1-й штрафбат находился в подчинении командования 310-й стрелковой дивизии, которая вела позиционные бои на Киришском плацдарме. «Плацдарм был как заноза в теле нашей обороны – мощно оборудованный, обнесённый колючей проволокой, с заминированными подступами, где каждый метр был пристрелян и при необходимости получал мощную артиллерийскую обработку с другого берега», – вспоминал один из фронтовиков. Противник был там сильный и опасный – 21-я пехотная дивизия, укомплектованная восточными пруссаками, вояками суровыми и упорными. Немцы занимали отлично оборудованные позиции – ДОТы и ДЗОТы, траншеи и блиндажи. Атаки и контратаки, поиски разведчиков и разведки боем, огневые налёты сменяли друг друга в «страшных киришских снегах». Стояла суровая русская зима.
«Накатанные зимние дороги и пешеходные тропы блестели на солнце отполированные солдатскими сапогами, санными полозьями и автомобильными шинами; по бокам дорог стояли густые закуржавелые еловые чащи, надёжно укрывая своим нарядом продвигающихся по ним путников. Воздух пахнул чистым снегом, просушенный тридцатиградусным морозом. Снег, сыпучий и хрусткий, в лесу доходил почти до пояса, а на открытых полянах его так спрессовало морозами, что не брала лопата. Передовые позиции часто полностью заметало снегом, и тогда солдаты откладывали винтовки, автоматы и брались за лопаты, откапывали и очищали от снега окопы и ходы сообщения, отбрасывая снег в сторону противника. Снежные холмы возвышались теперь над окопами с обеих воюющих сторон, огромными валами тянулись вдоль фронта. Всё было заметено, завалено снегом, укрыто от людских глаз, и казалось, что люди там ходят где-то глубоко под снегом. Огневые точки оказались намного ниже уровня снега, но их все-таки было хорошо видно, потому что по несколько раз в сутки они огнём «прочищали» местность перед собой, и эта их «чистка» оседала тёмной копотью на белом снегу. Блиндажи тоже были заметены толстым слоем снега, и вход в них часто шёл по снежным тоннелям», – вспоминал офицер Николай Ляшенко, воевавший тогда в этих местах.
12 января 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов начали операцию «Искра» по прорыву блокады. А здесь шли упорные бои местного значения. Лейтенант Михаил Апицын пал смертью храбрых 14 января 1943 года в районе деревни Мелехово Киришского района. Попал ли он под внезапный огневой налёт или на прицел немецкого снайпера, или под кучную очередь немецкого пулемётчика – того мы не ведаем.
Остались только чудные фото – черноглазый мальчиш-кибальчиш со смычком и золотистой скрипкой. Поистине – война забирает лучших!

СОЛДАТ

Зелёной ракетой
Мы начали ту
Атаку
На дьявольскую высоту.

Над сумрачной Лицей
Огонь закипел,
И ты распрямиться
Не смог, не успел.

Но взглядом неробким
Следил, неживой,
Как бился на сопке
Отряд штурмовой,

Как трижды катились
С вершины кривой,
Как трижды сходились
Опять в штыковой:

Удар и прыжок –
На вершок, на аршины,
И рваный флажок
Заалел над вершиной.

В гранитной могиле,
Сухой и крутой,
Тебя мы зарыли
Под той высотой.

На той высоте
До небес взнесена
Во всей красоте
Вековая сосна.

Ей жить – охранять
Твой неначатый бой,
Иголки ронять,
Горевать над тобой.

А мне не избыть,
Не забыть до конца
Твою не убитую
Ярость бойца.

В окопе холодном,
Безмолвный уже,
Ты всё на исходном
Лежишь рубеже.

И, сжатый в пружину,
Мгновенья, года
Готов – на вершину,
В атаку, туда,

Где в пламя рассвета,
Легка и грустна,
Зелёной ракетой
Взлетает сосна.

Юрий Канев