Вы здесь

Экспедиция лейтенанта Крузенштерна

Лейтенант Крузенштерн, 1862 г.

155 лет назад из деревни Куя стартовала одна из первых российских полярных экспедиций под командованием лейтенанта Павла фон Крузенштерна. Задача шхуны «Ермак» – пробиться сквозь льды Карского моря по Северному морскому пути.

Павел-Печора 

Пауль Теодор фон Крузенштерн родился в семье морского офицера и первого российского кругосветного путешественника Ивана Фёдоровича. Фамилия была древняя – на гербе в память о предке-дипломате, служившем в XVII веке голштинскому герцогу, имелась персидская чалма. Адмирал Крузенштерн сам занимался воспитанием старших сыновей, особенно выделяя третьего – Пауля. «Мой Павел, напротив, наверно будет ломать железо», – сообщал он в одном из писем.

Павел пошел по стопам отца и после окончания элитного Царскосельского лицея отправился в кругосветное путешествие на шлюпе «Сенявин» под командованием уже знаменитого Фёдора Литке. За три года плавания молодой мичман прошел прекрасную школу. В 1843 году в Печорский край отправилась экспедиция графа Александра Кейзерлинга и капитан-лейтенанта Павла Крузенштерна. 

– В публике о Печорском крае никто ничего не знал, да и в административных сферах сведения о Печорском крае были весьма неполные и неверные, – заметил позднее Павел Иванович. 

Они закрыли «белые пятна» на карте Печорского края, проведя поистине титаническую работу. Ученый мир отметил дела Кейзерлинга и Крузенштерна престижной Демидовской премией, император Николай I в 1846 году наградил Павла Ивановича и Александра Андреевича багровыми крестами ордена святого Владимира 4-й степени. 

В 1847 году капитан 1-го ранга Павел фон Крузенштерн представил правительству проект плавания к Северному полюсу и просил доверить ему для этой цели командование судном, но получил отказ. Тогда он решил снарядить экспедицию на собственные деньги. На средства, оставленные после смерти отца, Павел Иванович построил 150-тонное судно, которому присвоил красноречивое имя «Ермак». Работа была завершена 18 мая 1849 года – и шхуну спустили на воду в Белом море у деревни Сорока (современный Беломорск). Однако долгое время Крузенштерна преследовали неудачи при попытках использования «Ермака» для арктических исследований. В 1849-1850 гг. и в 1852-1853 гг. удалось осмотреть берега Белого и Баренцева морей, устья рек Мезени и Индиги, провести детальную съемку и промеры глубин рукавов и фарватера Печоры. В итоге Крузенштерн положил начало службе предвычислений приливов и отливов.

 

Печорская компания

Деньги отца заканчивались. В 1855 году П.И. Крузенштерн в виде вознаграждения за понесенные в ходе исследований расходы получил от правительства привилегию на бесплатную вырубку и реализацию для собственных нужд лиственничного леса на берегах Печоры в течение двенадцати лет. 

В июне 1859 года Латкин, Сидоров и Крузенштерн основали компанию по промышленному освоению печорского леса. Крузенштерн продолжал исследования фарватера Печоры. В семье Павлу Ивановичу дали прозвище Павел-Печора.

 

Павел-Юниор

Новая экспедиция для прорыва к Енисею организовывалась отчасти на деньги Сидорова. Ее начальником стал лейтенант Павел Павлович (Отто Пауль) Крузенштерн (1834–1871) – морская косточка, потомственный военный моряк, он с детства отличался храбростью. В 1849 году спас двух тонущих товарищей и был награжден золотой медалью. Он с 15 лет выполнял обязанности марсового, гребца на шлюпке. Однажды на спор перешел на шлюпке из Ревеля в Гельсингфорс, проведя 54 часа в штормовом море. Еще в 1849-1850 гг. со своим отцом Павлом Ивановичем на собственной шхуне «Ермак» совершил два плавания по Белому морю. В 1850 году, оставив шхуну в Индиге, Павел Иванович с сыном Павлом (Паули) на оленях возвратились через Мезень в Архангельск. 

В тундре молодой Крузенштерн научился арканить оленей, запрягать упряжку и управлять ею, что потом пригодилось на Ямале. Начал службу в 1852 году на Балтийском флоте юнкером, а 7 января 1854-го был произведен в мичманы и во 2-м батальоне гребной флотилии защищал город Або с англо-французским флотом. Он был смелым и сильным человеком, всегда готовым прийти на помощь людям, даже рискуя собственной жизнью. 

Малоизвестный факт: внук адмирала Крузенштерна стал одним из первых русских подводников. В 1855 году мичман Крузенштерн принял под командование экспериментальную подводную лодку Вильгельма Бауэра. Склепанный из стальных листов, «Морской черт» имел впереди наблюдательный купол с хрустальными иллюминаторами и передвигался с помощью мускульной силы матросов. 

Видевший его в бою с британскими пароходами, старый моряк писал: «Превосходный мальчик, тип из типов истого мичмана, ловок, проворен, смелый и образованный юноша; лихой офицер, какого лучше желать нельзя, но при этом большой шалун». 

Во время плавания фрегата «Полкан» (1857–1859) на балу в Тулоне он поссорился с французским офицером, дрался с ним на саблях при свете газового фонаря и ранил противника. В Кадиксе был секундантом на дуэли и после гибели товарища привез его на фрегат. По возвращению провел несколько недель в Петропавловской крепости под следствием. После завершения боевых действий, в 1860 году, Павел Павлович вместе с отцом отправился на север, в Архангельск – для исследования этого края. Выполнив задание, совершил очень опасное плавание к южному берегу Новой Земли. В семье его называли Павел-юниор или Паули.

 

«Ермак» уходит во льды

Павел Крузенштерн-сын все на том же «Ермаке» был готов снова попытать счастье и наперекор всему добраться до неприступного Карского моря. Человек он был отважный и горячий. 29 августа – 7 сентября 1860 года после длительного перерыва он вышел на «Ермаке» в море к Южному острову Новой Земли, где его встретили льды и жестокие бури. 

«Перед нами открылось Карское море, чистое на этот раз ото льда. Позднее осеннее время, многие недостатки в снабжении шхуны для зимовки не позволили мне идти дальше, а главная причина моего возвращения была та, что не имел от Вас разрешения на столь рискованное плавание», – сообщал отцу молодой офицер.

В 1861 году суда экспедиции покинули Архангельск, имея на борту продовольствия на три года. В первую навигацию пробиться к Енисею не удалось из-за большой плотности льдов. Пришлось зимовать в деревне Куя в устье Печоры, в сорока верстах от Пустозерска. 

В начале 1862 года лейтенант Крузенштерн обратился в Морское министерство с просьбой об оказании помощи для снаряжения экспедиции в Карское море с целью достигнуть устья реки Енисей. 

В пространном письме, в частности, он сообщал: 

«Но этот путь до сих пор считается невозможным по причине запирающих его будто бы льдов... Известно только то, что льды Карского моря зависят от ветров, что сплошного льда там нет, и что в августе и в сентябре это море большей частью бывает доступно». 

Морское министерство одоб-рило идею экспедиции.

Помимо шхуны в составе экспедиции был палубный норвежский бот «Эмбрио» водоизмещением 18 тонн – для плаваний на мелководье. Помощником начальника экспедиции стал вольный штурман Вильгельм Матизен. 

Также в состав команды «Ермака» вошли выпускник Архангельского шкиперского училища, унтер-штурман Черноусов, волонтер барон Алексей Будберг (из студентов, хорошо рисующий и разбирающийся в зоологии и ботанике), боцман Панкратов, фельдшер Лычев, 13 матросов из 3-го ластового экипажа, двое юнг-мальчишек из Пустозерска и вольнонаемный кок. С собой Крузенштерн взял и своего любимого пуделя по кличке Малыш. На боте «Эмбрио» за командира находился унтер-офицер Иван Короткий, помощником числился мезенский мещанин Рогачев и имелись три матроса.

В августе 1862 года суда экспедиции взяли курс на Югорский Шар – пролив между материком и островом Вайгач. На выходе из Юшара по причине сильного тумана и несущегося мимо льда суда вынуждены были стать на якорь под берегом. Начался шторм, и напором льда оба судна были сорваны с якорей, сильно разбиты и унесены в разные стороны. Палубному боту, благодаря малым размерам, удалось вырваться из ледового плена и вернуться к Югорскому Шару, хотя его «носило и терло всю ночь». Суденышко получило пробоину выше ватерлинии. Там, недалеко от одного из ненецких стойбищ, Иван Короткий прождал «Ермак» две недели. По всем его расчетам шхуна должна была уже подойти к Куе, но ее все не было и не было. Обеспокоенный отсутствием «Ермака», он послал своих матросов на оленях вдоль берега до устья реки Кары, что впадает в Карский залив, разделяющий материковый берег и полуостров Ямал. По мнению Короткого, это было то место, куда, вероятнее всего, могла добраться команда «Ермака» в случае кораблекрушения. Но ни шхуны, ни людей здесь обнаружить не удалось…

 

«Смерть смотрела нам в глаза со всех сторон…»

Когда начался шторм, лейтенант Крузенштерн приказал подойти к берегу острова Вайгач и отдать якорь. Он рассчитывал дождаться здесь рассвета. Место стоянки казалось защищенным от ветра, незаметны были и сильные течения. Однако спокойствие оказалось непродолжительным. 

«Вода стала прибывать, – писал Крузенштерн, – и сделалось весьма сильное течение из океана в Карское море. Оно доходило до четырех узлов. Лед начал валить огромными массами через Югорский Шар в Карское море. От первого же напора льда шхуна начала дрейфовать. Минут через десять другая льдина подхватила и понесла ее». Ледяные поля окружили небольшое судно, «Ермак» потащило в Байдарацкую губу. 21 августа начались подвижки льда.

На следующий день сжатие льдов возобновилось. Каждый час можно было ждать гибели «Ермака». Крузенштерн распорядился: команде быть готовой в любой момент покинуть судно. Один из участников экспедиции на «Ермаке» следующим образом описывал первые дни пребывания в ледовом плену: 

«Вместе с массою окружающего льда течение постоянно несло нас к северо-востоку. Уже шпангоуты судна начали сжиматься, так что из 21 фута шхуна сделалась шириной 19 фут. Страшен был стон и треск судна среди окружающей нас тишины в природе». 

Команда хлопотала около корабля, разбивая острые края льдин, которые могли бы при сжатии пропороть деревянный корпус.

По воспоминаниям одного из участников экспедиции, в эти дни моряки ежеминутно ожидали, что «масса льда раздавит шхуну: смерть смотрела нам в глаза со всех сторон». Крузенштерн держался мужественно. Он продолжал вести метеорологические и гидрологические наблюдения. 1 сентября 1862 года – в этот день праздновалось Тысячелетие России. Несмотря на критическую обстановку, на окружающий лед, шторм и тонувшее судно, Крузенштерн велел выдать всем по двойной порции водки и сварить к ужину горячего пунша.  

Через три дня ситуация стала критической – судно уносило прочь от берегов Ямала. Требовалось срочно принимать решение: оставаться на «Ермаке», или совершить переход по дрейфующим льдам на сушу. 

«4 сентября в 8 часов пополуночи начал я выгрузку трюма. На лед были перенесены: упряжка ездовых собак, вся провизия, все дрова, все запасы, также паруса», – описывал подготовку к переходу на материк лейтенант Крузенштерн. 

На шхуне имелся более чем годовой запас продуктов, но дров хватило бы только на четыре месяца. Крузенштерн писал об этом совете: «Выслушав мнение всех и, понимая вполне, что действительно единственное спасение наше – стараться достигнуть берега, я решился оставить шхуну и направиться к восточному берегу, оставляя все имущество с тем, что если обстоятельства позволят, то на оленях приехать к шхуне и вывезти на берег, по возможности, все инструменты и материалы, а также и провиант». 

Подвижка льдов не прекращалась. Когда в ночь на 2 сентября шхуну приподняло на 150 сантиметров и снова повалило на левый борт, Крузенштерн отдал команду спускаться на лед, но во время шторма льдина начала ломаться. Он все чаще думал о необходимости покинуть судно и направиться с командой по льду к берегу, который хоть и не виден, но, по его расчетам, должен находиться где-то недалеко. Он послал двух человек на поиски берега, но они его не обнаружили, хотя прошли двадцать километров.

Положение экспедиции с каждым днем становилось все более сложным. Начали готовиться к походу на восток, к берегам полуострова Ямал. В лодку погрузили сухари, окорока, карты и журналы. Каждый моряк должен был взять с собой в котомке 35 фунтов сухарей, 2 фунта шоколада, одну бутылку рома, белье, надеть ненецкие малицы и пимы и вооружиться багром. На одного человека приходилось 28 килограммов груза. 

 

Поход по льдинам

Утром 9 сентября 1862 года тронулись в путь. Штурман Василий Матизен записал в шканечном журнале последние координаты «Ермака»: широта – 69 градусов 57 минут нордовая, долгота – 66 градусов 2 минуты остовая. Где-то далеко на востоке должна была быть ближайшая земля – полуостров Ямал. Первым шел Крузенштерн, держа курс на восток по компасу. Многочисленные торосы и трещины пересекали путь. Многие выкупались в ледяной воде. Лодка и двое санок, на которых везли дрова и часть провизии, сломались. Пришлось их бросить. Крузенштерн распорядился, чтобы каждый взял с собой сухарей на 20 дней, а повар приготовил обед и выдал каждому по стакану рома. В этот день моряки в последний раз наелись досыта. Вечером встретилась огромная полынья. До темноты так и не удалось найти удобной переправы. Наутро Крузенштерн организовал переправу на льдине, которая вмещала только двоих человек. Полыньи и разводья встречались все чаще... 

На четвертый день похода суровые условия ночлегов на льду, усталость начали одолевать моряков. Из отчета лейтенанта Крузенштерна: «Окружающий нас лед, неизвестно по каким причинам, двигался быстрее нашей льдины, так что в короткое время мы потеряли его из виду и уже не видели ни льда, ни берега, а сильное волнение начало раскачивать наш островок. Мы согревались с трудом; мороз был сильный и ветер к вечеру дошел до шторма; я ежеминутно ждал, что нашу льдину разобьет на мелкие части. Нас единственно спасало самоедское платье; не будь его – замерзли бы все. Мы легли спать по два человека, ноги друг другу в малицы, убирая головы также в малицы, и таким образом спасались. Вечером в 11-м часу небольшая часть нашей льдины отломилась, и мы с трудом могли спасти 4 человек, спавших в том месте; между ними был и барон Будберг. 13 сентября в 7 часов пополуночи льдина наша была разбита пополам с ужасным шумом, уподоблявшимся пушечному выстрелу. Начало поддавать еще сильнее через крошечный наш островок. Здоровье г-на Матисена нисколько не улучшалось, и он передал последнее свое желание: поклоны родственникам и тому подобное. Команду я старался ободрять рассказами о случаях на море и во льдах, где, после неимоверных трудов, люди все-таки спасались. Мое старание было, однако не совсем успешно… Погода стояла теплая, мороз был около 1 градуса. С 6 часов утра пошел сильный снег, превратившийся в дождь, к 9 часам нас мочило сверху и снизу; все мы были мокрые донельзя. Один час мороза, вроде вчерашнего, положил бы конец всем нашим бедствиям. Но к полудню шторм улегся, весьма скоро сделалось маловетрие от зюйд-зюйд-веста и остаток нашей льдины выдержал». Вскоре показалась тонкая полоска вожделенного берега…

 

Спасение «ермачат»

«Последняя верста, – вспоминал Крузенштерн, – была необыкновенно тяжела для нас. Берег не дался нам без упорного боя, и я не знаю, попали бы мы вообще на него без матроса Попова? Он шел передовым последнее время, и я любовался его неустрашимостью и находчивостью в преодолении всякого рода препятствий; все остальные довольно равнодушно смотрели на берег, как и на лед, у каждого из них было одно желание лечь и отдохнуть». Лишь в восемь часов вечера 16 сентября все 25 человек ступили на берег. При переправе все промокли, но моряки были рады после недельного перехода по льдам почувствовать твердь земли под ногами. В темноте было невозможно найти дрова, чтобы обсушиться. «Утром, когда рассвело, каменья под нами чуть ли не были теплее наших тел», – отмечал Крузенштерн в своем рапорте. С наступлением дня были найдены дрова, развели огромный костер на холме. Немного подкрепились и обогрелись, и тут старший штурман Матизен в зрительную трубу ясно различил черные конусы самоедских чумов. Не прошло и часа, как моряки сидели у очага богатого оленевода Сейч Сэротэтто. Несмотря на все трудности, лейтенант Крузенштерн не потерял ни одного человека! «Окончив обед, мы легли спать в теплом чуме на хороших оленьих шкурах, и вся усталость, и горе были забыты. Нам казалось, что мы в раю», – вспоминал Василий Матизен.

В книге Ф. Студитского «История открытия морского пути из Европы в Сибирские реки и до Берингова пролива» автор указывает: «Около места выхода на берег находилась самоедская стоянка, и обитатели чумов ласково приняли потерпевших кораблекрушение, оттуда они в нартах на оленях переехали в Обдорск». В Тобольском музее-заповеднике сохранилась расписка о выдаче самоеду Александру Худи 31 рубля серебром за доставку команды потерпевшей крушение шхуны «Ермак», заверенной личной подписью, казенной и личной гербовой печатями Павла Крузенштерна-младшего. Спас команду богатый оленевод Сейч Сэротэтто. Его потомки более ста лет хранили уникальные документы об этой экспедиции. В числе бумаг имеется и свидетельство на пергаменте подтверждающее, что мичману Павлу Крузенштерну присвоено звание лейтенант флота указом Его Императорского Величества Александра II. По-видимому, Крузенштерн-внук оставил его как знак благодарности, возможно затем, чтобы этому человеку обдорские чиновники верили, что именно он спас команду «Ермака». Второй документ является свидетельством о награждении С. Сэротэтто серебряной медалью «За усердие» для ношения в петлице на ленте ордена Святого Станислава и почетным кафтаном из Кабинета Его Императорского Величества. В шкатулке находились также портреты Императора Александра II и его жены, переданные позднее в качестве награды за доброе дело. 

В начале 1863 года Крузенштерн с командой, испытав немало опасных приключений, вернулся в деревню Кую, откуда шесть месяцев назад он ушел на шхуне «Ермак». На оленях Павел Павлович немедля отправился в Архангельск с докладом о гибели корабля. Он сообщал: «Путь через Карское море к устьям Оби и Енисея никогда не будет проложен».

 

Судьба лейтенанта Крузенштерна

В 1863-1864 гг. П. П. Крузенштерн командовал винтовой канонерской лодкой «Хват», ходил в Финских шхерах; в 1868 году переведен в Аральскую флотилию, командуя баржей № 3 и пароходом «Арал», путешествовал по реке Сырдарье. Сильно болел, не работала простуженная правая рука, и он взял отпуск. Но в это время пароход «Самарканд» затонул, и Павел Павлович отменил отъезд и в течение месяца проводил операцию по подъёму парохода, иногда стоя по несколько часов по пояс в ледяной воде. «Самарканд» был поднят, но П.П. Крузенштерн сильно застудил легкие. К концу ноября 1870 году он вернулся Петербург и слег. Лечился в Эстонии, Италии, Германии, но после неудачной операции в Дерпте он умер, не успев увидеть присланный ему орден за поднятие «Самарканда». Незадолго до смерти его произвели в чин капитан-лейтенанта. Сложись его судьба иначе, он мог бы продолжить династию адмиралов Крузенштернов.

Павел Иванович пережил своего сына на десять лет. В 1864 году он получил на эполеты черного адмиральского орла и через пять лет вышел в отставку уже вице-адмиралом. В преклонном возрасте, в 1874-м и 1876 году предпринял еще два путешествия по Печорскому бассейну. По итогам этих экспедиций, он издал книгу: «Путешествия П.И. Крузенштерна к северному Уралу в 1874-1876 гг.», в которой помимо специальных тем, приведены наблюдения автора экономического, этнографического и демографического характера, актуальные для науки и в наши дни. Морское министерство в 1870 году по результатам работ Крузенштерна издало «Руководство для плавания к устью Печоры». Два Павла Крузенштерна оказались достойными славы великого отца и деда. Умер Павел Иванович Крузенштерн 8 декабря 1881 года в имении Асс (Кильтси), похоронен там же. Имя Павла Ивановича Крузенштерна осталось в названии бухты Берингова моря, имя его сына Павла Павловича – в названии острова в Карском море.