Пульс современной литературы НАО

Прошедший 2015 год – Год литературы в Российской Федерации – достойно завершился выходом объемистого (480 страниц!) сборника «Пульс современной литературы НАО» в твердом переплете. Впервые лучшие стихи и проза 34 современных авторов Ненецкого автономного округа собраны под одной обложкой. Инга Артеева, Андрей Чуклин, Ольга Крупенье, Мария Кравченко, Лукерия Валей, Сергей Тарабукин, Владимир Орлов, Виктор Матвеев, Алексей Канев и другие – весь цвет интересной и разнообразной местной литературы.

В сборник вошла значительная часть неизданной рукописи Нины Васильевны Валейской («Аргиш человеческих судеб или сказания о верных и любящих»).

Нина Валейская и Ольга Латышева, Вячеслав Воложин, Вадако” Ларь (Александр Ледков) впервые представлены как писатели со значительным творческим багажом.

Особое место занимает творчество молодежи: Николай Миловский, Сергей Митькин, Светлана Коныгина, Константин Селивёрстов, Валерий Селивёрстов, Алексей Вылка – наше литературное будущее.

Сейчас проходит акция по распространению книги в учреждениях культуры, авторы получили экземпляры по коллективному договору.

Всех любителей литературы приглашаем на презентацию сборника 20 февраля в 15.00 в фойе Этнокультурного центра, где желающие получат по экземпляру нового издания.

Ведущий творческой встречи – Константин Селивёрстов.

Любовь Царькова

«Семилетние» мысли

Валька ехал в автобусе. Огромнющий ранец он уже снял, чтобы никого не задавить, билетик автобусный просчитал на счастливость, место бабушке уступил, проверил поручни на крепкость, оставил протепленные на заиндевелом окне отпечатки пальцев, удержался на повороте без рук. Чем еще заняться?..

Приехали. На улице как в бане: столько пара. Вот если бы все люди рядом дышали ртом, город бы стал в тумане. А если бы туман замерзал, приходилось бы ходить спиной вперед, чтобы ломать его для дороги. Но если бы воздух весь замерз, дышать бы стало нечем. Валька решил дышать носом, чтобы меньше было пара…

Собака бежит. Интересно, она может бежать задом? Нет, наверно, в лапах запутается. Валькина рука протянулась к замерзшему уху пса, но одернулась. Чужих собак гладить нельзя. Интересно, про чужих коров, лошадей, слонов в школьном инструктаже не говорили. Значит, их можно трогать. Но где тут возьмется лошадь. Лошадь дак можно чесать за ухом, а собака так пусть грустит в одиночестве? А-а, так она же друг человека, вот почему. Валька же не чешет за ухо друга Тоху…

Снег хрустит под ногами. Может ему больно, или щекотно? Нет, скорее больно, а как тогда ходить бы было? Надо снегопритягиватель изобрести, чтобы снег падал только в отведенные места. А вот дождь бы не смог, он бы растекался. Так ведь бассейны можно придумать и туда его проливать. А если между бассейнами рвы прокопать, то будут дождевые реки, можно будет плыть, а не идти. Был бы снег теплый, можно было бы залезть в снеговика и всем язык показывать…

Музыкалка. Пришел скрипку мучить. Скрипка Валькина звучала как старая дверца шкафа и никак не хотела петь. Чтобы она пела, нужно струны зажимать, быстро трясти рукой, как больному, да еще смычок водить, да еще в ноты смотреть, да еще ритм отсчитывать, да еще все это стоя. Ну, ничего, в изостудии насижусь зато.

«Семилетние» разговоры

Бегу-бегу-бегу! Нет, так я не успею, надо быстрее. Пусть за мной гонятся будто, а я спасаю клад. Что это в кармане? А, это сухарик. Вот: за нами – погоня – а мы- с суха-рями!

– Эй, Валька, ты чего там бормотаешь?

– Привет, Юлья! Это у меня такая погонялка. Ты чего не ходила на изостудию?

– Я болела зеленкой. Наконец-то я снова здесь! Я так люблю изо, прямо до слез! А что это такое тут стоит?

– Это утка засушенная!

– У нас была в школе утка, тоже засушенная. А-а, мы будем рисовать ее «снаружи», я тоже буду?

– Не знаю, наверно, если влезешь на мольбрет.

– Здорово!

– А мой брат сказал, что утка кричит так: ут-ка, ут-ка. Он у нас еще совсем ребенок, я в его годы тоже мало знал.

– А что вы без меня еще рисовали?

– Мы рисовали гуяшем динозавра. А потом первобытного человека.

– О, я вчера прочитала, что еще был первобытный человек – Тарзан!

– А я в ациклопедии прочитал про свинкса. Это такие были каменные львы с человеком. А еще были кони с человеком.

– А я однажды вечером увидела комара, он засунул нос сюда мне в руку и пил кровь. Я даже его потом отпустила. Вдруг из моей крови комарята вырастут.

– Здоррово! Я тоже так попробую.

– А какого цвета глаза у спящего белого медведя?

– Дак он глаза кожей закрывает. А кожаный цвет у них черный!

– Ну да, кожа у них белая меховая, чтобы рыбу ловить.

– Дак нос-то черный.

– Это чтобы он быстро сох от воды, а то не проверить, больной медведь или здоровенький. Мы так у кота проверяем.

– И когти у него черные, но у них прятки есть.

– Да-а, были бы когти белые и нос, можно было бы медведя с сугробом спутать, и он бы съел.

– А если бы семья медведей спала, получился бы беломедведческий сугробник.

– А из белых котов белокошечный.

– У нас кот Куст белый, он так снежно линяет, что мама пылесос сломала.

– А почему Куст?

– Так заснеженный!

– А летом он у вас коричневеет?

– Нет. Ну, немножко желтеет, конечно.

– Да-а, вот я в школу пошла, скоро зубы выпадут и вырастут взрослые.

– А у меня горло стало болеть от качелей.

– Эх, что за жизнь пошла.

– Да-а…

Ирина Селивёрстова

Письмо домой

Мам, пап, привет! Как ваши дела? В порядке?

У нас выпал снег календарно, но вновь растаял.

Прогноз вроде зимний, но только неровный, шаткий.

И все же жалею, что теплую куртку у вас оставил.

Пишу по ночам, потому что совсем не спится.

Не то что бессонница, просто привык попозже.

За дверью по-прежнему ждут королев и принцев.

За дверью по-прежнему к людям с идеей строже.

Декабрь в разгаре, а льда на реке ни капли.

А помню, как раньше гоняли в футбол в сугробах.

Когда-нибудь так поиграем еще? Да вряд ли.

Надо держаться друг друга, согреться чтобы,

Но что-то не так, мир жесткий и твердолобый.

Песни пою везде, только мерзнут руки.

Сумел пирожками согреться и черным чаем.

Я помню треск льда и другие морозозвуки.

Мы с другом решили, что очень по ним скучаем.

Но, в целом, на жизнелыжах качусь удачно.

Здесь не накатано, но я же не зря на лыжах.

И даже в полярную ночь все не так уж мрачно.

Видно, сквозь путь мой промчался не черный, рыжий.

Здесь думают, в Нарьян-Маре лето минуту длится,

И каждый повсюду ходит с ручным оленем.

А я соглашаюсь.

Север мне часто снится.

Тоску заглушаю медом или вареньем.

Мам, пап, у меня есть к вам небольшая просьба.

Вложите в конверт кусочек своей метели,

Мини-снеговичка, северное сияние и скрип мороза.

Я буду здесь ждать под питерские капели.

Валерий Селивёрстов