В последние два дня постоянно опять вспоминаю маму, думаю о ней: 8 Марта на дворе.

А в августе причиной стала не только поездка на месторождения, хотя и она тоже.

Выезжала я тогда в мамину любимую тундру, где как раз распустилась пушица, и всё думала: вот бы мы сидели на этой полянке рядом, и я бы я ей рассказала...

...Конечно, там всё иначе. Способность людей долгое время находиться в отрыве от семьи, ограниченным кругом даже в таких хороших условиях – серьёзное испытание. Что уж говорить о тех годах, когда там работала мама. И подход же был иной. Тогда это была геологоразведка, сейчас – нефтянка.

Как ты с этим справлялась, родная? Разлука с детьми, сложные условия барачной жизни, порой в спальных мешках, доставка до места вертолётом, потом вездеходом. А главное – потом, по возвращении, моё подростковое непонимание, бурные протесты.

Она трудилась ради того, чтобы у нас с сестричкой Машей всего было ровно столько, как в полных семьях, чтобы никто не сказал в глаза: «Конечно, что мать-одиночка может дать детям!»

Вот сейчас бы приехать к тебе, обнять, пожалеть, пообещать, что всё однажды будет очень хорошо... Но ты ушла и не стала дожидаться, пока твои дочки поумнеют и повзрослеют. А на месте, где ещё десять лет назад был твой дом, осталось несколько досочек от крылечка. Только это крылечко больше не ведёт к двери, за которой ты могла бы ждать моего «прости»...