Ветераны оленеводческого хозяйства «Ерв» просто о важном.
Иван Павлович и Марина Николаевна Вылки третье лето проводят не в тундре за работой, а в посёлке. Взамен привычных хлопот нашли новые, но при любой возможности бросают всё и летят туда, где каждая сопка и озерцо заставляют сердце чаще биться.
Возле красивого ухоженного дома встречает рыжевато-брюнетистый мохнатый Лыско. Хвост крючком, на морде одновременно радость и вопрос:
– Ты кто? Друг?
– Конечно, друг, разреши пройти.
Ненецкая лайка – член семьи, умница и старательница. Любого непослушного оленя в стадо вернёт, любого незваного гостя приструнит, а если уж выберет в друзья-товарищи, – радуйся оказанному доверию.
Долгая дорога к дому
Общая тема для разговора вырисовывается с первой минуты, хотя вовсе не об этом планирую поговорить.
– Это наш третий дом, два сгорели, – сообщает Иван Павлович, и мне, дважды примерившей статус погорельца, многое становится понятным.
– Первый раз в тундре были, когда по рации сообщили о пожаре. Ничего не осталось. Хорошо, документы и фотоальбомы всегда с нами. Тогда сельсовет помог с жильём. Ну а после второго пожара решили свой дом строить.
Свой, добротный и продуманный, подняли вместе с детьми. Без окружной помощи не обошлось, но в этот третий дом они с огромным желанием вкладывали собственные силы и средства – после тотального пожарного невезения хотелось обрести надёжный семейный угол.
Вот где сказалось природное умение тундровиков начинать жизнь с нуля, быть мобильными, работать руками и головой, обходиться минимумом и философски относиться к любым форс-мажорным обстоятельствам.
Привычка перевозить за собой чум на новое место стоянки с появлением постоянного жилища трансформируется. Прерывистый пунктир ямданок вдруг останавливается в точке, от которой удобно уходить и куда радостно возвращаться.
Школа для кочевников
На просторной кухне накрыт стол для чаепития. Традиции чумового гостеприимства работают вне зависимости от местоположения хозяев. Чай не из пакетиков, а крепкая заварка из керамического чайника с ситечком на носике, свежий белый красновский хлеб, сливочное, немного подтаявшее масло, протёртая с сахаром брусника. Вкусно!
Разговор с «горячей» темы перетекает на другую, но тоже общую – Ненецкая школа-интернат имени Антона Пырерки, где собеседники учились, а я долго работала. По датам не совпадаем, зато тонкости интернатского житья-бытья знаем не понаслышке.
Иван Павлович с Варандея, Марина Николаевна – из деревни Чёрная. Ровесники вместе попали в Нарьян-Мар, где учились с первого по восьмой класс. Дружно вспоминаем педагогов и воспитателей:
– В 70-е годы директором был Алексей Алексеевич Попов, физику вела Людмила Георгиевна Широгородская, математику – Павла Осиповна Кондратова (моя свекровь, уточняю я).
– Учителем физкультуры был Прокопий Андреевич Явтысый, – дополняет Иван Павлович, – Вместе с ним северным многоборьем занимались, даже в Архангельск на соревнования ездили.
Марина Николаевна несёт стопку фотоальбомов в глянцевых обложках – тех, что уберегли от пожаров. С чёрно-белых снимков смотрят торжественно (фотографирование – редкий серьёзный момент) лица учителей и учеников. Школьная ностальгическая форма, ровные ряды девчонок и ребят. Марина и Ваня немного поодаль друг от друга, но это пока.
За восемь лет совсем сроднились. Зимой на каникулы «тундровых» не отпускали – добираться далеко, погода неустойчивая, обратно сложно вывозить. Коротали время в интернате, город вдоль и поперёк штриховали.
– За всё время только один раз смогли зимой домой съездить. Родители на упряжке в Нарьян-Мар приехали во время убойной кампании, вот нас и забрали с собой, – вспоминает Иван Павлович.
Летних каникул обитатели школы-интерната ждали как манны небесной. Только домой, только в чум, к родным, к оленям!
Сами с усами
– После школы вместе в тундру вернулись? – спрашиваю под впечатлением дружного признания в любви к малой родине.
– В Мезень поехала, – улыбается Марина Николаевна и рассказывает, как по стечению обстоятельств неожиданно для себя выучилась на бракеровщика. – Не работала ни дня по специальности. Приехала в Красное, устроилась на почту и только потом – в тундру.
Пригодилась ли лесная профессия выпускнице мезенского училища, точно неизвестно, но хозяйка чума из неё получилась знатная. Может, для того и надо было побывать в других местах, попробовать себя в разных ипостасях, чтобы прийти к искомому знаменателю. От добра добра не ищут. От чума чум не меняют.
Забегая вперёд, скажем, что в 2019 году Марина Николаевна получила звание «Почётная чумработница НАО».
Пока одноклассница искала себя в Мезени и Красном, Иван Вылка служил в армии. На дембельском фото – аксельбанты, начищенные пуговицы, погоны, знаки отличия на груди. Приметных усов только нет, не положено солдату. Усы Иван Павлович дома отрастит и больше с ними не расстанется.
Кстати, именно по этим фирменным усам я сопоставила наконец собеседника с оленеводом, которого фотографировала на Дне оленя в стойбище СПК «Ерв» в августе 2014 года. Мир тесен, а тундра – тем более.
Итак, усы. Неизвестно, что стало решающим фактором судьбоносного «да», но зимой 1981 года Иван и Марина расписались. Тому, что молодые сошлись, никто не удивился. От добра добра не ищут. От своей половинки к чужой половинке не бегут.
Если попытать супругов, как прожить в любви и уважении не один десяток лет, те вряд ли ответят. Да и нет никакого особого секрета. Просто жить, просто любить, просто уважать и много-много работать, тогда на споры и раздоры времени совсем не останется.
НАО-технологии. Миссия выполнима
Когда спрашиваешь жителей тундры про саму тундру, у них сразу глаза загораются. Ближе и родней темы нет. Вот и собеседники вопросу о случаях, которые им особенно запомнились за долгую кочевую жизнь, обрадовались.
– Раньше не было для оленей специальных обрызгивателей от комаров и мошки, – просвещает меня Иван Павлович, а затем жестами показывает, как готовили снадобье и спасали несчастных животных от нападения вампиров. – Брали жир морского зайца (тюленя) и обмазывали оленям рога и оголённые участки тела, где шерсть вылиняла. Олени ночью бегут, рога блестят!
– Сами тоже мазались, – посмеивается Марина Николаевна, – иначе сожрут!
– Волков была тьма, – начинает Иван Павлович. – Грызли оленей со страшной силой.
– По ночам стадо караулили, мороз ли, пурга ли, – подхватывает Марина Николаевна. – Сын один раз неделю за волком гонялся, догнал!
К слову, троих сыновей супруги Вылки с рождения в чуме растили. На дилетантский вопрос, а как же без памперсов, герои хором разъясняют про волшебный мох сфагнум и «бороду» оленя.
– Запасёшься мешками мха, постелешь в люльку, сверху прокладку из длинных волос оленя, чтоб мягко было. Никаких памперсов не нужно. Ребёнку сухо и тепло. Только успевай мох менять.
Тундровые нанотехнологии впору переименовать в НАО-технологии и запатентовать проверенные веками народные изобретения для повсеместного официального использования.
Эх, только разговорились, а уже уходить пора! Не успела расспросить, как без навигатора в безлесой тундре ориентироваться, как в любую непогоду дорогу к родному чуму находить, как из сотен оленей своих узнавать, как победную упряжку для гонок подбирать.
– Не скучаете по тундре? – открываю дверь на широкое крыльцо и с опозданием думаю, что вопрос неделикатный, явно ведь грустят.
– Весной на два месяца в бригаду ездили. Там два сына с семьями сейчас, – развеивает мои опасения Иван Павлович. – Гусей хоть поели.
– Обратно со школьным вертолётом улетели, – Марина Николаевна подзывает радостно виляющего хвостом Лыско, нежно треплет по мощному загривку. – Его тоже брали. Куда ж без него? Садись, Лыско, фотографироваться будем.
