Как добавить остросоциального перца в ванильное эссе? – рецепт от начальника лесозаводского ОТК Валентины Малыгиной

Этот выпуск «Линии жизни» – логичное продолжение неформальной экскурсии по Лесозаводскому микрорайону («Страсти по Лесозаводу» НВ №85 от 13 августа 2020 года»). Иначе как двигаться дальше, не рассказав о его микрорайоне-спутнике – Новом посёлке?
За качество этой публикации отвечает Валентина Африкановна Малыгина, начальник отдела технического контроля Печорского лесозавода.
Она – мой новый народный экскурсовод по Новому посёлку. Так стали называть район жилых домов, которые словно грибы росли рядом с градообразующим предприятием. Ряды новеньких деревянных двухэтажек населяли семьи заводских работников. В ту пору эти дома с отдельными квартирами, газовыми котелками и собственными удобствами считались престижными. Ведь многие лесозаводчане жили ещё в старых бараках с коридорной системой, печками и общим туалетом.

Народный избранник

Из нового в посёлке: современный Ледовый дворец и памятник лесозаводу, открытый в год 110-летия предприятия. Совсем недавно облагородили сквер – смотреть приятно. По его современным деревянным мосточкам неспешно шествуем к жилым домам. По ходу движения наша неформальная беседа приобретает остросоциальный характер. Теперь понятно, что чувствуют народные избранники на встречах с электоратом. Валентина Африкановна строго-настрого наказала написать в газете об имеющихся проблемах. Хоть посёлок называется Новый, а проблемы старые. Народное троеборье «вода-дрова-помои» дожило до наших дней. Только дрова рубить теперь не надо, в посёлке центральное отопление и газовые котелки. Но канализации как не было, так и нет. Как рассказала моя спутница, хотели в одно время провести канализацию от новых очистных сооружений соседнего мясокомбината. Но обещания так и остались обещаниями.
Специфическим душком тянет практически из каждого подъезда. Тем, кто хоть раз пожил в гнилых деревяшках с выгребными ямами под домом, про запах малой родины объяснять не надо. Мимо жилых двориков, украшенных цветами и самодельными фигурками из старых покрышек, направляемся в сторону колодца. Сюда приходится ходить тем, у кого нет в доме пробуренных скважин. Как правило, это очень немолодые женщины, которым приходится самим таскать вёдра с водой, как делали их праматери ещё до Рождества Христова.
– И про очистку снега обязательно напишите, – наказывает мне Валентина Африкановна. – Центральные улицы ещё чистят, а по окраинам не пройти. Если ещё воду с колодца нести, то совсем худо. Сколько раз жаловались, нас словно не слышат. Например, воду из колодца рядом с Калмыкова, 9 к дому подвели, но не подключают. А вода там плохая, надо ещё качество проверить!

Звёздная профессия

Жизнь Валентины Африкановны неразрывно была связана с градообразующим предприятием. Она – третий ребёнок из семерых, родилась в 1941 году в двухэтажной деревянной больнице на Лесозаводе. Многодетная семья жила рядом с проходной в 11-ом доме. Окончила девять классов в заводской школе. Затем вечерняя школа, и 2 июня 1959 года Валентина устроилась подсобным рабочим на лесозавод – надо было материально помогать семье. Шустроглазую смышлёную девушку практически сразу отправили учиться в Архангельск – в лесотехническую школу на браковщика.
– Через шесть месяцев вернулась и недолгое время проработала на бирже и у пароходов, которые приходили на завод за готовой продукцией, – говорит женщина. – До 67-го года летом работала на погрузке, а с осени браковщиком на сортировочной площадке. Пограничники строго следили, чтобы никаких неформальных контактов с иностранцами не было.
...А потом мы считаем звёзды. На встречу с начальником отдела технического контроля я принесла выкрашенный красной краской деревянный штамп, найденный несколько лет назад в одном из разрушенных заводских зданий. Добротная деревянная ручка на небольшом бруске, на его нижней стороне – резиновая накладка: зеркально перевёрнутые буквы «Е» и «Р», а между ними выпуклая звёздочка.
– Такими штампами мы маркировали продукцию на экспорт! – найденной вещице обрадовалась Валентина Африкановна как родной. – Про буквы уже не помню, а звёзды показывали сорт, то есть качество продукции. Здесь одна звезда, значит, четвёртый сорт. Две звезды – продукция высшего сорта. Она шла на экспорт в Англию, потом печорскую доску стали закупать Прибалтика, Греция и другие страны.

Могила Ганса

Шествуя мимо старых деревяшек Нового посёлка, мы с моим народным экскурсоводом дошли до лесозаводского кладбища. Оно самое большое в заполярной столице, здесь нашли покой многие поколения работников предприятия. Известный журналист когда-то хвалился в соцсетях, что во время командировок всегда навещает кладбища. Мол, это скорбное место – сосредоточие истории и культуры поселения.
Но у нас была другая задача – навестить могилу Ганса. На самом деле время не сохранило имя немецкого матроса, погибшего на лесозаводе. Точнее, иностранный моряк случайно упал в трюм и его повезли в окружную больницу. Надо знать, какой тогда была дорога от лесозавода до центра города. То ли растрясли по колдобинам бедного парня, то ли травмы оказались слишком серьёзными из-за падения с большой высоты, но матрос с немецкого корабля скончался. Историю про него рассказали народные экскурсоводы ещё во время прогулки по лесозаводскому микрорайону, но она не вошла тогда в публикацию.
– Он был холостой, – вспоминает Адель Авдеева, начальник отдела реализации. – Хотел подзаработать денег на свадьбу, за границей рано не женятся. Шёл из лесозаводского клуба, где была интеркомната и упал с трапа –
с приличной высоты. Везти на родину его не стали, пришлось бы оформлять множество документов и терять время. А корабль должен был после Нарьян-Мара выгрузиться в Англии, а потом идти обратно в Германию. По морскому обычаю тело могли бросить прямо в море, но предали земле на чужбине. К нему на могилку никто не приезжал. Хотя говорили, что у него мать осталась.
Заботу о неизвестном Гансе взяли на себя родственники соседнего захоронения. Ходили за могилкой, на которой оставался лишь старый деревянный обелиск без имени и даты. А во время нашего визита с Валентиной Малыгиной оказалось, что захоронение Ганса обновили так, что не узнать – позаботились как о родном …
– Я не люблю сюда ходить, – говорит моя спутница. – Слишком грустно. Здесь моя сестра и брат остались, родители, дедушки и бабушки, остальные братья и сёстры по всей стране разлетелись. Да чего об этом говорить, жизнь-то продолжается!