Чтобы найти общий язык с детьми, от которых отказались родные, необходимо постоянно балансировать на грани, применяя строгость и доброту.

Таких малышей надо завоевать и полюбить. Никакие другие педагогические приёмы здесь не действуют.
Об этом мы говорим с ветеранами Нарьян-Марского детского дома, который сегодня называется Центр содействия семейному устройства. В этом году особый Дом отметил 90-летний юбилей.
Путь к сердцам ребят-отказников (а именно они были в прошлые годы воспитанниками детдома) надо было пройти порой через слёзы и непонимание, надорванные нервы и силы. А вначале, как теперь признаются женщины, практически у всех молодых педагогов было только одно желание – вырваться и никогда сюда не возвращаться!
Многие и уходили, благополучно трудоустраивались в детские учреждения, которые занимались «домашними» малышами, и стали там прекрасными педагогами. А те, кто оставался, становились для своих воспитанников и родителями, и наставниками, и ангелами-хранителями.

Работа не для всех

– У меня с ранней юности была мечта работать с детьми. И через год после окончания школы я поступила в архангельский педколледж, – рассказывает Ирина Павловна Киселёва (Тутыгина).
Молодое поколение тех романтических 70-х не боялось бытовых трудностей, и поначалу девушка намеревалась начать свою педагогическую работу в глубинке, уехать в Несь. Но судьба распорядилась иначе, Тамара Прокопьевна Карманова из окроно выдала направление на работу в Нарьян-Марский детский дом.
– Я была знакома с этим учреждением, поскольку училась в пятой городской школе, мы вместе с другими ребятами часто бывали там, шефствовали,– вспоминает женщина. – Помогали сиротам поневоле. Нас так воспитывали, мы очень старались быть полезными обществу и делали всё от души.
Сейчас не все нарьянмарцы знают, что на том самом месте, где сегодня стоит кирпичное здание Центра содействия семейному устройству, и был когда-то деревянный детдом. Туда и пришли на работу наша собеседница и её коллеги – Людмила Леонидовна Болденко (Слёзкина) и Нина Алексеевна Иевлева.
– В те годы комфорта было минимум, бытовые условия очень плохие, особенно по сегодняшним меркам – рассказывают женщины. – На втором этаже жили обычно по 30 ребятишек и на первом столько же. В здании стояли печи, которые топили дровами. Мы постоянно грели воду, мыли и выносили эти бесконечные горшки… Водопровода не было, стояли рукомойники. Раз в неделю возили детей в баню, многие из них вообще не умели мыться. Нянечек не хватало, ребятишки часто болели. Ночная няня была одна на два этажа.

Испытание на прочность

Нина Алексеевна сразу приняла группу, где числилось 40 мальчиков и девочек. Первые недели и сейчас вспоминает как страшный сон. Сироты-отказники каждого нового воспитателя подвергали испытаниям, стараясь своим недоверчивым детским сердечком, как говорится, прощупать – а какой это человек: примет и поймёт или предаст и бросит?
– Я пришла в детский дом в 1985 году, – рассказывает свою историю Нина Алексеевна. – Скажу честно, идти сюда не планировала, не представляла, как здесь работать. В первое время бегала из одного угла спальни в другой. Одного уложишь спать, другой кричит, потом наоборот. У этих малышей такая психология, они устанавливают свои границы дозволенного. Я приходила домой и плакалась мужу, что не справляюсь. Но заведующая Антонина Семёновна Южакова мне сказала: «Всё получится!» И знаете, так и вышло. Через некоторое время я нашла с детьми общий язык, научилась их понимать. Они стали для меня по-настоящему родными.
Чем ближе молодые педагоги привязывались к чужим брошенным детям, тем острее чувствовали их боль, их обиду на жизнь, обнажённые ниточки нервов. С одной стороны, это понимание помогало построить прочные связи между воспитателем и воспитанником, с другой – постоянно нарушало эмоциональное равновесие самих наставников.
– Их дома как следует не кормили, не воспитывали, они же в той жизни ничего хорошего не видели. не знали никаких правил, ограничений, – вспоминают педагоги. – Было и такое, что чуть отвернулся, а кто-то веник схватил, в печку засунул и бегает с этим факелом! Это домашние знают слово «нельзя», а наши всё постигали опытным путём. Как они удивлялись чистому постельному белью, собственной мягкой подушке… И тому, что еду каждый день дают. Одна девочка жила у мамы в картонной коробке. Потом врачи диагностировали хрупкость костей, как говорили, стеклянный ребёнок. Когда она попала к нам, совсем не умела есть…
Самое страшное, что всё это происходит и сегодня (а социальные сироты никуда не делись!) на наших с вами глазах. Но нам настолько некогда, что день за днём проходим мимо пьяных скандалов за соседской дверью, заботливо огораживаем своих детей от неопрятного одноклассника в замызганной одежде не по сезону, а порой, умиляясь смелости сорванцов, подаём полтинник маленьким попрошайкам в торговых центрах.

Тёплый дом

Преодолевать тяготы сложных бытовых условий помогало то, что в коллективе не было случайных людей – на долгие годы здесь оставались работать только самые неравнодушные и преданные своему делу сотрудники. И речь не только о педагогическом составе – воспитатели, сторожа, нянечки – все трудились одной дружной командой, чтобы обогреть своим теплом детей, которым в родных семьях этого не хватило.
– У нас было очень уютно, в столовой работала Анастасия Михайловна Бородина, Галина Маркеловна Бронникова, – перечисляют мои собеседницы. – Они очень вкусно, с душой готовили. Дети всё съедали без остатка. Каждые выходные была выпечка. Как раз тогда ушла Лина Ивановна Безумова и пришла заведующей Антонина Семёновна Южакова. Нашими старшими наставниками были Валентина Николаевна Чупрова, Лидия Федосеевна Исакова, Берта Борисовна Кирюшатова, Мария Фёдоровна Фофанова, Альбина Прокопьевна Милькова, Нина Александровна Малышева. А какие творческие интересные мероприятия готовила для наших ребят Ирина Ивановна Сабатович (Нежижим)! Ни в одном учреждении не было таких концертов, она сама шила детям костюмы, все на её занятиях просто влюблялись в музыку!
Время шло, наступил 1985 год, и сотрудники детского дома со своими воспитанниками отметили новоселье! Из тёмного мрачного строения переехали в кирпичный двухэтажный новый дом.
– Это как раз был тот небольшой период, когда я исполняла обязанности директора, – говорит Нина Алексеевна. – Нам эта кирпичная двухэтажка показалась раем! Вода из крана, светлые просторные помещения, отдельные физкультурный и музыкальный залы! О таком мы даже не мечтали!

Маленькие трагедии огромного масштаба

В стране наступило новое время. Все говорили о перестройке, свободе слова, упал железный занавес. Поначалу казалось, эти перемены – к лучшему. Но только люди, близко связанные с социальной сферой, видели своими глазами, чем общество жертвует в период раскрепощения и вседозволенности. В детский дом один за другим стали поступать социальные сироты – брошенные дети живых и здоровых родителей.
– Это была трагедия огромного масштаба, – говорит Ирина Павловна. – Мы раньше их часто брали к себе, они называли нас мамами, и нам, молодым девчонкам, очень хотелось каждого из них обогреть, защитить. Было и возмущение, особенно когда каждый год одни и те же женщины рожали и оставляли детей в роддоме. Получались целые семьи братьев и сестёр, порой – до семи детей. Мы даже письмо писали в городскую администрацию с требованием запретить рожать таким мамам, перевязать им трубы. В ответ нам пришёл, конечно, категорический отказ.
Не меньшую тревогу вызывал и резко повысившийся интерес к ненецким сиротам «друзей» из-за рубежа. В девяностые годы началось целое паломничество усыновителей. Особенно много их было из Испании и Америки.
Воспитатели хорошо знали своих ребят – многие из них и на родине-то были довольно застенчивы и закрыты. Они с ужасом представляли, как ребёнок – сирота, не зная языка, не имея ни одного близкого человека в чужой стране, будет решать проблемы, с которыми там столкнётся. Беспокойство педагогов, к несчастью, было не беспочвенным. И то, что их не послушали, привело к трагедиям: один из ребят свел счёты с жизнью в благополучных штатах, с другими связь просто прервалась.
– Это была страшная несправедливость, – вспоминают воспитатели. – Мы понимали, что наши дети и так сироты, лишены родительского тепла, так теперь ещё и Родины должны лишиться! Ведь случись что, ему даже помочь некому будет на чужой стороне. Но нас тогда не услышали, хотя и были случаи, что не прижились там ребята. В Испании лучше было, а в Америке не всем повезло… Когда детей принимают в окружные семьи, они хоть на виду у нас, мы знаем, как дела у них. Да и потом, как подрастёт, он может найти свою родню, если захочет. Таких надо особенно беречь…

А вдруг вернётся мама?..

...Дети с изломанными судьбами требовали порой больше внимания, заботы и любви, чем свои собственные. Те, кто приходили в детдом в возрасте четырёх-пяти лет и уже умели говорить, рассказывали о своей прошлой жизни страшные вещи: о голоде, жестокости, равнодушии родителей. В каких нечеловеческих условиях надо было расти этим детям, чтобы даже самые элементарные вещи, такие как еда и постель, казались чудом?
Но ещё больше поражает, что некоторые из этих ребят, которых немало и сегодня, помнят и ждут своих мам. Ради хрупкой надежды, что мать вспомнит и заберёт, один старшеклассник даже отказался идти в приёмную семью, которая приняла его брата: «А вдруг вернётся мама?»
Однако за годы, что мои собеседницы работали в детдоме, случаев счастливого возвращения в родную семью вспомнить не удалось.
Тем больнее понимать, что мечтам преданного детского сердца, скорее всего, не суждено будет сбыться.
С ребятами, которые покидают стены ЦССУ «Наш дом» работает служба постинтернатного сопровождения, но её резервов недостаточно, чтобы продолжать заботиться о сиротах, обучить их самому необходимому.
И здесь на помощь приходят наставники, а им может стать любой неравнодушный взрослый человек. Именно о них будет наш следующий рассказ. Также мы поделимся информацией, как подарить частичку своего тепла и заботы ребятам, которые были обделены всем этим в собственной семье. Которую трудно назвать родной...