Начало восьмидесятых прошлого века...

В лаборантской энергофака ташкентского политеха сидят несколько человек. До Нового года – три с небольшим часа.

По расписанию в это время должны быть занятия у вечерников. Но, разумеется, никто из студентов не явился. А преподаватели обязаны были быть. Времена советские, суровые.

Суровые-то – суровые, но к предновогоднему бдению мы подготовились хорошо. На столе – салатики, отварная курочка, что-то из домашних консервов, пироги. Коллеги-мужчины озаботились напитками. А завкафедрой Лев Матвеевич от щедрот своих пожаловал «Советское шампанское».

Короче, провожаем старый год, вспоминаем забавные истории, которые есть у каждого в запасе. И вдруг!.. Гулкие шаги по бетонному полу в тёмном коридоре. Мы загнанно переглядываемся: проверка! Алкоголь мигом оказывается под столом.

Шаги приближаются, на минуту замирают, затем дверь – как в кино – медленно и со скрипом приоткрывается. В неё просовывается лохматая голова Забирова – самого неуспевающего пятикурсника.

– Забиров, вы к кому? – вопрошает Лев Матвеевич, суровостью тона прикрывая смущение.

– Вот к ней, – робко кивает в мою сторону Забиров. – Зачёт. По лабораторным…

«Ну, сейчас я тебе покажу зачёт», – думаю я и лезу из-за стола, дожёвывая кусок пирога.

Но Лев Матвеевич останавливает меня и поворачивается к студенту:

– Забиров, вы уже сколько раз сдавали?

– Три… – вздыхает он.

– Четыре, – зловредно уточняю я.

– Так вы ж всё уже, наверное, выучили? Ведь выучили, правда?

На физиономии студента – мука мученическая. Но сказать, что выучил, духа не хватает.

– Ольга Петровна, да поставьте вы человеку этот несчастный зачёт! Новый год всё-таки!.. Мечты должны сбываться! – говорит завкафедрой.

– Ну, если вы не возражаете… – пожимаю я плечами. Принимать зачёт мне, конечно, неохота.

Плохо веря в реальность происходящего, Забиров протягивает зачётку. Я расписываюсь и хочу её вернуть студенту, но не успеваю.

У меня её выхватывает Сергей Семёнович Зверев, который ведёт в их группе курсовой проект.

– Новый год – так Новый год! – восклицает он и тоже ставит зачёт.

После этого зачётка Забирова пошла по кругу. Последним её берёт Лев Матвеевич. Нацепив очки на кончик носа, он долго её перелистывает, потом достаёт из кармана пиджака авторучку с золотым пером – подарок коллег на юбилей, не торопясь отвинчивает колпачок и, ещё мгновенье помедлив, выводит «хорошо» и лихо расписывается.

Мы ахнули, Забиров побледнел. Лев Матвеевич вёл на пятом курсе релейную защиту, и получить у него четвёрку было делом почти немыслимым. А уж пятёрки доставались вообще редким индивидам.

Но завкафедрой обводит нас ясным взором и великодушно говорит:

– Ну, должна же у человека быть в зачётке хоть одна четвёрка!..

***

На первое посленовогоднее заседание кафедры к нам пожаловал замдекана.

– Тут такое дело… Забиров сессию закрыл, зачётку принёс в деканат. Он, что, действительно всё сдал?

Мы мимолётно переглядываемся и дружно и горячо подтверждаем: да, всё сдал!

– Хмм… Лев Матвеевич, вы что, поставили ему четвёрку?!

Завкафедрой медленно снимает очки, протирает их носовым платком, снова водружает на нос и произносит:

– Ну, до пятёрки он не дотянул, а четвёрка была твёрдая!

Замдекана качает головой:

– Надо же, к концу учёбы всё-таки взялся за голову…

После его ухода мы все какое-то время сконфуженно молчим. Потом Лев Матвеевич назидательно произносит:

– Никогда не назначайте зачёты и экзамены на 31 декабря!