Вы здесь

Разведчик Илья Чуклин

Есть в Мурманске мемориальное кладбище, где на мраморных плитах увековечены имена многих тысяч воинов-героев, отдавших жизнь за Родину на Северном фронте. За каждой фамилией – чья-то судьба, неповторимый мир. Сегодня из бесконечного скорбного списка павших на той Великой войне перед нами предстанет один из тех, кто не вернулся с полей сражений.

Вся деревня вышла провожать
Илья Михайлович Чуклин – красноармеец, рядовой пехотной разведки 295-го стрелкового полка 6-й бригады. Уроженец деревни Ёкуша. До войны руководил сельской потребкооперацией в населенных пунктах Тельвисочного куста. На фронт призван в декабре 1941 года. Его сын Виталий Ильич, недавно ушедший из жизни, вспоминал, как отец уходил на войну:
– Мне было шесть лет, я хорошо запомнил этот день. В Тельвиске снаряжался обоз. Туда грузили продукты и сено для лошадей. Ведь путь новобранцам предстоял долгий. Вся деревня вышла их провожать. Помню, младшая сестра Катя, ей было четыре года, воспринимала это все как какой-то праздник. Прыгала у отца на коленях и торопила: езжай быстрей, я на санях подкатываться буду. А женщины провожали обоз, увозящий их мужей и братьев, до места под названием Крест, в сторону Устья.
Вначале обоз шел до станции Ираёль. Затем новобранцев отправили на поезде в Архангельск. В районе Жаровиха их распределили по боевым подразделениям. И вперед – на Мурманское направление. Курс молодого бойца призванные прошли еще в Тельвиске. Специалисты из военкомата устраивали учения на льду Печорской курьи. Запускались какие-то трещетки, имитирующие выстрелы пулемета. Мужчинам выдавались деревянные ружья и маскхалаты, они выполняли команды военных. Ползали по-пластунски, поднимались в атаку, учились владеть винтовкой.
В 1941-м гитлеровцы на Северном направлении стремились во что бы то ни стало захватить главную стратегическую единицу – портовый город Мурманск. Туда по морю приходили конвои из Англии и Америки с военными и продовольственными грузами.

Час ожидания атаки
Рядовой Чуклин был определен в отделение разведчиков. Их главная задача – добыча «языков», то есть пленение фашистов для получения информации. Они пробирались в расположение врага, устраивали засады на маршрутах следования немецких патрулей, совершали неожиданные рейды и нападения на тылы противника. Но момент внезапности срабатывал не всегда, и разведчикам приходилось вступать в бой малыми силами. Поэт-фронтовик Семён Гудзенко так описывал чувства воинов, идущих в атаку:
Когда на смерть идут – поют.
А перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою,
Час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг,
И почернел от пыли минной.
Разрыв, и умирает друг,
И значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед.
За мной одним идет охота.
Будь проклят 41-й год.
Ты, вмерзшая в снега пехота…
 
Как раз в одном из таких боев рядовой Чуклин получил два ранения – в ногу и в грудь.

Письмо из госпиталя
Виталий Ильич рассказал, что ему удалось узнать о судьбе отца после ранения:
– Ветеран войны из Ёкуши Семён Иванович Копытов позже вспоминал, как с сослуживцами вынес тяжелораненого отца с поля боя. Уже из госпиталя папа написал письмо домой, точнее, попросил это сделать врача Ершову, так как сам уже не мог. Он советовал маме, что если будет трудно жить в Тельвиске, пусть с ребятами переезжает в Ёкушу. Там был свой дом. Но строго-настрого наказывал не продавать корову ни при каких обстоятельствах. Знал, что только с буренкой семья сможет прокормиться.
Для жены и пятерых детей корова действительно была единственным средством выживания. Но и здесь было не все просто. За корову надо было платить регулярный, установленный государством налог. Даже несмотря на то, что кормилец семьи воюет или уже погиб…
– А налог был 280 литров молока в год, – вспоминал Виталий Ильич. – Я шел в школу в город по льду и в ведерке нес молоко. На пункте приема оно было уже промерзшим. Ведро отогреют, молоко сольют в стеклянную тару. Потом специальным прибором определяют его жирность. Этот показатель тоже учитывался. Но и это еще не все. Владелец коровы должен был сдать 46 килограммов мяса в год.

Прощальное напутствие
Прикованный к госпитальной койке Илья Михайлович в последнем письме родным вновь ведет речь о том, чтобы корову обязательно сохранили.
«… знай одно. Ребят береги. И от коровы не отступайся до последних сил. Живи, не печалься. Живы будем, снова наживем. Сейчас беспокойся, как бы достать сена побольше».
Это строки из письма тяжело раненого бойца из города, где практически беспрестанно шли бомбежки.
Очевидцы вспоминали, что Мурманск так бомбили, что даже похоронить всех погибших, как положено, было большой проблемой.
8 августа 1942 года, через 6 дней после своего 35-летия, рядовой Илья Михайлович Чуклин умер. И в условиях военного положения был захоронен в братской могиле вместе с десятками и сотнями собратьев по оружию. Теперь его имя, наряду с другими рядовыми Великой войны, навеки высечено на гранитной плите одного из мемориалов заполярного Мурманска и на скромном обелиске фронтовикам в Тельвиске.

Пусть живые запомнят!
Они не дожили до Победы. Не изведали в полной мере счастья труда. Не увидели, как становятся на ноги их дети и внуки. Они остались только в тревожной памяти родных и близких людей. Но голос каждого из них слышен и сейчас в строчках фронтовых поэтов, которые, как никто другой, могли выразить чувства солдат, шедших на смерть за свою Родину, за свой народ.
Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
Эту взятую с боем суровую правду солдат:
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
И могилы над Волгой, где тысячи юных лежат.
Это наша судьба. Это с ней мы ругались и пели.
Поднимались в атаку и рвали над Бугом мосты!
Нас не нужно жалеть. Ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашей Россией и в трудное время – чисты.