На протяжении всего юбилейного года Победы мы будем публиковать воспоминания родных о героях, солдатах, отдавших жизнь за Родину, и тех, кто вернулся с полей сражений.
Людмила Фёдоровна Тришина решила рассказать о своём герое, любимом брате, Кузнецове Геннадии Фёдоровиче в личной беседе. Она навсегда попрощалась с ним, когда была маленькой девочкой, но хорошо помнит его и бесконечно им гордится.
Их семья попала в Ненецкий округ в середине 30-х годов прошлого столетия, после раскулачивания. На малой родине, в Вологодской области, их лишили небольшого, но крепкого хозяйства. Клавдия и Фёдор Кузнецовы решили обосноваться на Крайнем Севере. Тогда в семье подрастали пятеро детей. Уже здесь, в Нарьян-Маре, родилась их младшая дочь Людмила. Казалось, жизнь снова начала налаживаться, но тут грянула война.
Сначала на фронт призвали отца, он сумел выжить и вернулся, а потом и Геннадия, Геню, как его называли домашние.
Расставание навечно
Стоял лютый ноябрь 43-го, парнишке ещё не исполнилось 18 лет, как настала и его пора отправиться на защиту Родины.
– Тогда мы жили в бараке по улице Оленной, недалеко от нас – друг Гени, Анатолий Курицин, на фронт они ушли вместе. Я хорошо помню тот день. Обычно из детского сада меня забирал Геня, когда сам возвращался домой после трудового дня на лесозаводе. В тот день уже наступила ночь, а меня всё не забирали. Потом пришла мама, увидев её, сразу поняла, что она проводила Геню. Мне было четыре года, – вспоминает Людмила Фёдоровна.
Новобранцы шли пешком до станции Ираель. Оттуда Геннадий отправил домой первую весточку – телеграмму. Сообщил, что жив и здоров, направляется дальше в Архангельск. Потом он часто писал письма, при любой возможности слал родным свой горячий красноармейский привет. Все эти потёртые солдатские треугольники и обрывки тетрадных листов Людмила Фёдоровна бережно хранит в плотной папочке. От времени они пожелтели, на сгибах стёрлись буквы, не все слова сейчас возможно разобрать, но она их помнит наизусть. В каждом письме Геннадий интересовался здоровьем близких, новостями города. Удивительно, но всегда он обращался к маме на Вы и наказывал ей беречь себя.
Ордена достоин
Так немного он после себя оставил. Но эти аккуратно согнутые треугольники, исписанные мелким почерком, ровные строчки, просто и понятно изложенные мысли, рисуют образ настоящего мужчины, отважного солдата, заботливого сына и брата, а по сути, ещё совсем мальчишки.
«...А что касается фашиста, то наша Красная армия с каждым днём, с каждым часом всё гонит и гонит на запад, к его собственной берлоге. Придётся им расплатиться за все злодеяния, за измученных жителей, задушенных, повешенных, за сожжённые города и сёла на нашей земле...», – писал Геннадий Фёдорович 14 ноября 1944 года. – «А живу я хорошо, нахожусь на том же месте, Курицин Толя лежал в госпитале... До свидания, передавайте всем по привету. Целую, остаюсь ваш сын Геня».
О своих героических подвигах юноша в письмах не рассказывал. Известно, что из Архангельска его направили в Вологду, там он прошёл обучение и отправился на фронт в звании младшего сержанта, в должности командира отделения седьмой стрелковой роты 922-го стрелкового полка, 250-й стрелковой Бобруйской Краснознамённой Суворова дивизии.
Эту информацию нашли в интернете племянники младшего сержанта Кузнецова. Узнали и о боевом подвиге солдата:
«Товарищ Кузнецов Г.Ф. 14.01. 1945 г. в бою при прорыве вражеской обороны на высоте 153 метра, в районе деревни Гуты-Мапе Роксанского района (Польша) первым ворвался во вражескую траншею, увлекая за собой бойцов отделения.
15.01.1945 г. в районе деревни Залесе атаковал противника, шедшего в контратаку, уничтожив при этом 23 немцев. На протяжении всех боёв отделение товарища Кузнецова не отступало ни на шаг и беспощадно громило немецких захватчиков. Сам Кузнецов уничтожил шесть немецких солдат и офицеров.
Достоин награждения орденом Славы III степени».
Он не вернулся из боя
День, когда семья узнала, что Геня погиб, Людмиле Фёдоровне тоже навсегда врезался в память. Она уже была школьницей. Вернувшись с уроков, ещё только стягивала пальтишко, мама хлопотала на кухне, пекла блины из оленьей крови – восхитительное лакомство. Как вдруг в дверь негромко постучали, вошёл Толя Курицин, тот самый, друг Геннадия. Тяжёлая сковородка выпала из рук матери, лишь глянув на него, она всё поняла.
Анатолий вернулся с фронта и, даже не заходя домой, пришёл к Кузнецовым. Он рассказал про тот страшный день 19 марта 1945 года.
– Дело было в деревне Артиндорф, около Кёнигсберга. Толя тогда был на дежурстве, а Геня – отдыхал. Они как раз получили новые шинели, которые оказались не по размеру высоким, худощавым парням. Пользуясь свободным временем, Геня подшил свою шинель и повесил на общую вешалку. Тут поступил срочный приказ идти в атаку. В спешке он схватил не свою шинель... – передаёт Людмила Фёдоровна воспоминания сослуживца брата. – И я всё думаю, а что, если бы он был в удобной шинели, вдруг бы тогда сумел увернуться от пули...
