Людмила Владимировна Бурдикова известна в Ненецком округе как замечательный, уважаемый педагог, много лет отработавший в сёлах округа и Ненецкой школе-интернате имени А. П. Пырерки. В молодости она восемь лет учила ребятишек на архипелаге Новая Земля, куда была направлена по комсомольской путёвке. Сегодня 93-летний педагог делится воспоминаниями о днях своей суровой юности и молодости.

Хочу отметить, что текст воспоминаний Людмила Владимировна написала сама, она все воспоминания сама пишет, я лишь немного отредактировала его и добавила несколько интересных деталей, поскольку знакома с ней давно и имела честь писать о ней.

У каждого кто-то погиб на войне…
Шёл 1944 год. Я работала учителем в школе № 19 города моего детства, Архангельска. Учительский коллектив был молодым, много комсомольцев. Мне дали рекомендацию для вступления в комсомол. Надо было знать Устав комсомола и разбираться в политике страны. Меня пригласили в горком комсомола на собеседование, вопросов было много. Я волновалась. Наконец утвердили и выдали комсомольский билет. Мы берегли эти книжечки, боялись потерять. Хранили на груди в мешочках, привязывая к лямочкам белья.
У каждого комсомольца было общественное поручение. Мне поручили шефство. Для шефской работы выделили дом на улице Розы Люксембург, где жили семьи речников. Их дети учились в нашей школе. Каждое воскресенье я посещала эти семьи. Мы собирались на общей кухне, беседовали о работе школы, производстве и людях страны. Жители дома были намного старше меня, с радостью встречали каждого нового человека, рассказывали о своих горестях и радостях. Выскажутся – и им становилось легче. Просили не забывать их, приходить почаще. Я подумала: «Как мы им нужны!» Все семьи были осиротевшие – у каждого кто-то погиб на войне. И меня не обошла эта участь – погиб единственный брат Валентин…
Победа! Закончилась война, и мы 9 мая с детьми весь день были в школе и на площади. Все радовались, а дети особо радовались тому, что не будет больше хлебных карточек. Я объяснила, что хлеб нужно ещё вырастить, нужно очистить поля, на которых много разбитой военной техники и снарядов. А людей, способных работать, стало меньше.
Вечером все учителя собрались в учительской. Нашими шефами были речники, они нас обрадовали – из своей столовой принесли по две котлетки из тюленьего мяса, по ржаному пирожку в 50 граммов и по кусочку сахара в 10 граммов к чаю. Это был двойной праздник, такое не забывается.

Вернуть детство детям войны
Наступил 1946 год – первый год без войны. Управление речников решило для своих детей оборудовать пионерский лагерь на сто мест. Нашли место в Усть-Пинежском районе, в посёлке Рожево на реке Нижней Паленге. Там стояло два барака, где раньше жили переселенцы, их и заняли. В качестве технического персонала были сами работники порта, воспитателями и пионервожатыми работали студенты педагогического института. Меня попросили возглавить лагерь. Страшновато было, ведь я была всего на семь-восемь лет старше своих воспитанников. Но согласилась.
У детей были свои самодельные деревянные раскладушки, обшитые брезентом или мешковиной, свои одеяла и постельное бельё. Родители согласны были мастерить эти раскладушки, лишь бы ребята отдыхали на природе. Всё это взрослые приносили на склад, откуда грузом увозили к месторасположению лагеря.
Питались по карточкам. Сейчас это звучит дико, но так было. На одну карточку иждивенца (а к ним относились и дети, и служащие) выдавали 400 граммов хлеба, норма была одинаковая. Я, будучи начальником лагеря, никогда не позволяла себе взять лишнего – только по норме.
Следующим летом пионерский лагерь организовали в Холмогорском районе, в селе Нижние Матигоры. Место хорошее и условия были гораздо лучше: нам предоставили готовые спальни с заправленным постельным бельём. Добавили питание.
Я удивлялась и радовалась студентам: умные, с комсомольским задором, они устраивали для детей разные конкурсы, вечера, спортивные соревнования, придумывали сказочные спектакли. Много рассказывали ребятам про подвиги на войне, пели с ними военные песни под баян. У нас никогда не было нарушений дисциплины, тихий час и отбой проходили спокойно.
Думаю, время, проведённое в пионерском лагере, запомнилось на всю жизнь как детям, так и взрослым. Это были дети войны, абсолютно неизбалованные и немало пережившие в военные годы. А вожатыми были ребята-комсомольцы, которые пережили то же самое – бомбёжки, пожары, голод. Мы старались делать всё, чтобы мальчишки забыли про ужасы войны.

Комсомолки? На сплав!
В конце 1947 года отменили хлебные и продуктовые карточки, но полки в магазинах оставались пустыми. В июне 48-го профком речников подарил мне путёвку в дом отдыха «Учитель», что под Ярославлем. Там собралась одна молодёжь – учителя, студенты. Все подружились и потом долго переписывались.
Когда вернулась домой, меня пригласили в горком комсомола, где уже было шесть девушек из нашей школы. Нам сказали, что нужно ехать на сплав леса на пограничную речку Чижовку около моря. Поехали. Надо было собирать брёвна по реке во время отлива и, зацепив скобой, тащить к определённому месту, где моряки-пограничники сколачивали плоты в шесть рядов в форме квадрата. Нам выдали брезентовые чуни с подвязками. Мы ходили по глиняной няше, собирая брёвна. Конечно, очень уставали. Жили в большой избе деревенского дома. Нам показали, где брать солому, и дали брезент от палатки, чтобы устроить спальное место. Одеяло и бельё привозили своё. Семь девушек засыпали мёртвым сном на соломе. Проснувшись, нужно было всё убрать, подмести. Питание было своё, нас подкармливали моряки. Они же устраивали танцы под баян. Я не ходила на танцы, шла раскидывать солому, готовить спальное место.

Заряд на всю жизнь
Начался учебный год. В конце сентября 1948 года к нам в школу № 19 пришло трое представительных людей: из облоно, обкома комсомола и учительница с Новой Земли Зинаида Ивановна. Они рассказали, что на архипелаге не хватает учителей,  предложили поработать в новоземельской школе.
– У вас много молодых учителей, все комсомольцы, – говорили гости, – а нам нужны добровольцы, которые согласятся поработать с детьми новоземельцев. Условия там, конечно, другие, но хуже, чем во время войны, не будет.
Все молчали… Зинаида Ивановна узнала меня – я училась у неё во втором классе Архангельской школы № 8. Она посмотрела на меня, улыбнулась и сказала: «Соглашайся, Людочка». И я не смогла отказаться – подписала договор на три года.
26 сентября пароход «Рошаль» уходил с грузами и пассажирами на Новую Землю. Вторая девушка, давшая согласие поработать в школе, не пришла… Пароход отошёл от пристани. Я стояла одна на корме, смотрела, как удаляется город. Скрылись краны лесозаводов, исчезли берега и небо слилось с водой… И я пожалела себя, подумала – куда я еду? Комок подступил к горлу. Проглотила его и стала спускаться в трюм, где было пассажирское отделение с деревянными нарами. А там… играл баян и звучали песни. Весёлые ребята оказались выпускниками Ленинградской арктической академии, они ехали работать на разные полярные станции. Потом все мне писали письма, а я отвечала.
Через трое суток показалась Белушка, занесённая снегом. Из землянок торчали трубы. Встречающие предусмотрительно принесли мне валенки. В них я поднялась на гору, где нас ждали жители, и среди них был президент Новой Земли Илья Константинович Вылка.
Нас с выпускницей Нарьян-Марского педучилища Валентиной Арсентьевной Вокуевой поселили в одну комнату в землянке. Керосиновая лампа, стол, два стула, две железные кровати. Землянка отапливалась углём. С потолка текло, и мы расставили склянки и тазики. Сели с Валей и долго молчали…
На другой день мы познакомились со школой. Так началась наша учительская, комсомольская и пионерская работа. Я не жалею, что восемь лет жила и работала на Новой Земле. Военные годы и время, проведённое на архипелаге, дали мне хороший заряд на всю жизнь. Потому и живу долго.