Женщина передо мной закрывает лицо руками и повторяет:
– Я не могу... Не могу...
Она раскачивается вперед-назад и негромко подвывает, что должно означать плач. Видимо, считает, что я жду именно такой реакции, ведь в их маленькой семье-коммуне сегодня горе. Накануне нашей встречи умерла Алёна, которую они с «мужем» считали названной дочерью.
Она рассказывает об этом, проводя под глазами черными пальцами, словно утирая слезы. Но никаких слез на ее лице нет.
– У нее мама умерла, она сиротой к нам пришла. И меня мамой называла. А вчера на полигоне пузырек какой-то нашла, сказала, настойку. И выпила. Ночью за бок держалась, жаловалась, что болит. Я ей хотела скорую вызвать, но она сказала: «Не надо»... А потом стала говорить, что ей хорошо стало. Вот тебе и хорошо...
Мою собеседницу зовут Ольга, она живет на городской свалке с восемнадцати лет. Сейчас ей сорок. Говорит, когда-то у нее была квартира на Авиаторов, но ее продал племянник, и она осталась на улице. Подробностей не раскрывает, но позже я узнала, что выпускница коррекционной школы Ольга поначалу действительно жила в этой квартире с родителями и сестрой. Но случилось так, что все они, один за другим, ушли из жизни. А самостоятельно жить, заботиться о себе и распоряжаться своим жильем девушка попросту не сумела. К сожалению, таких историй даже в нашем маленьком городе больше, чем хотелось бы.

Под патронажем наставника
К примеру, дети-сироты, выпускники социальных образовательных учреждений, выходя во взрослую жизнь, часто оказываются к ней абсолютно не готовы. Приготовить еду, оплатить коммунальные счета, поступить учиться, найти работу – для человека, который провел детство и первые годы юности под неусыпным социальным патронажем, – задачи трудновыполнимые. Общество, что греха таить, с неприязнью и опаской воспринимает вчерашних детей-сирот, чьи квартиры, выделенные по закону государством, часто становятся настоящими притонами социально дезориентированных лиц. Эта проблема многократно обсуждалась на самых разных уровнях, и с 2018 года в регионе узаконена постинтернатная служба сопровождения сирот. Законопроект, одобренный окружным Собранием в конце минувшего года, будет действовать согласно указу президента РФ В. Путина «О Национальной стратегии действий в интересах детей» и постановления Администрации Ненецкого округа. Постинернатное сопровождение будет осуществляться на основе договора, а ежемесячное вознаграждение наставнику составляет 2 тыс. рублей. Наставником может стать социально близкий человек (сосед, воспитатель, учитель или дальний родственник). Сейчас в НАО проживают 232 человека 16–23 лет, которые относятся к категории лиц, претендующих на получение услуги пост-интернатного сопровождения.

«Нам всего хватает, жить можно...»
Сегодня дом Ольги и других обитателей полигона – крошечный балок, больше похожий на коробку контейнера, беспорядочно обитую кусками желтого линолеума. Имеется, впрочем, ржавый кусок железа, обозначающий дверь и отверстие для окна, по случаю зимы занавешенное бурым от времени одеялом. Этой зимой они жили здесь вчетвером: Ольга, ее «муж» Алексей, погибшая Алёна и еще один человек.
Внутри балка было бы почти абсолютно темно, если бы не отсветы пламени от стоящей в углу дырявой буржуйки. Маленькое помещение завалено тряпьем, пакетами и пустой тарой от спиртного. Из темноты доносятся неясные звуки. Там спит человек, которого Ольга называет своим мужем. Еще один обитатель нарьян-марских «трущоб» отправился промышлять на полигон. Пока светло, там можно разыскать пригодные к употреб-лению продукты, одежду, но самое главное – электрические катушки. Если размотать и обжечь на огне провода, которыми они обмотаны, можно добыть медный провод. Добыча цветного металла – основной источник доходов местных обитателей. В городе медь принимают по 240 рублей за килограмм, поэтому найти нужно как можно больше. Деньги «местные жители» тратят, в основном, на сигареты. В алкогольной продукции нужды нет. Ольга показывает на многочисленные жестяные банки около балка:
– Пива к нам много привозят, на каждый день хватает...
Для бездомной моя собеседница очень хорошо одета. На ней теплые, хоть и видавшие виды сапоги, абсолютно новая куртка. Такие вещи среди мусора, который горожане выкидывают, не редкость. И все же в ответ на браваду Ольги, что «еды, алкоголя и одежды хватает», я все же задаю вопрос, который вертится на языке с самого начала разговора:
– А не хочется к нормальной жизни вернуться?

Моя жизнь – мои правила
Она кидает на меня непонимающий взор. Что-то сбивчиво объясняет про документы, про сложности с работой, и я понимаю, что нет, не хочется. Не зря говорят: «Когда человек чего-то желает, он ищет возможности, а когда нет – причины». Прожив столько лет на городской свалке, женщина считает нормальной для себя именно эту жизнь. Как потом выясняется, мои догадки оказались верными.
– Мы постоянно ведем работу с людьми, которые живут на свалке, и я знаю их лично, – рассказывает директор Комплексного центра социального обслуживания населения (КЦСОН) Светлана Хатанзейская. – Ольга, о которой вы говорите – наша давняя подопечная. Нам даже удавалось на какое-то время вырвать ее из той среды, где она находится. Восстанавливали документы, помогли найти работу. Но это продолжалось недолго, через некоторое время она вернулась к привычному образу жизни. Нам всегда очень жаль, когда такое происходит. Но мы продолжаем работать, убеждать, поддерживать, ведь у каждого человека есть право на достойную жизнь.
Как выяснилось, погибшей Алёне тоже нужен был паспорт, и она даже обращалась, чтобы его восстановить. Специалисты здесь могут помочь, но в ряде процедур необходимо участие самого заявителя. Все было почти готово, когда потребовались подписи девушки на документах. Однако после лечения в стационаре одного из отделений Ненецкой окружной больницы найти ее не удалось. Спрашиваю у Ольги:
– А где Алёна могла быть, когда ее искали?
– Где-где... Где наливали, там и была...
Алкогольная зависимость – основная проблема, с которой сталкиваются специалисты при работе с бездомными. Хотя, если быть точным, люди, живущие на городской и искательской свалке, почти всегда имеют место постоянной регистрации в городе либо окружных селах, так что бездомными их назвать нельзя. Просто по ряду причин не хотят вести социально здоровый образ жизни, поясняет директор Комплексного центра социального обслуживания населения Светлана Хатанзейская:
– Ни в коем случае нельзя сказать, что эти люди брошены, остались без внимания и поддержки. Мы регулярно приезжаем к ним, беседуем, привозим предметы первой необходимости, продукты, одежду, оказываем содействие в получении медицинской и юридической помощи. Планово выезды проводятся раз в квартал, кроме того, приезжаем по каждому заявлению гражданина или организации. В 2017-м были с рейдами на свалке шесть раз. Но наши посещения здешние обитатели не всегда воспринимают адекватно, особенно в состоянии алкогольного опьянения встречают агрессивно, требуют, чтобы не вмешивались в их жизнь. Мы-то всей душой желаем помочь, главное, чтобы они пожелали изменить свою жизнь. Но, увы, они не стремятся к этому.
...В тот же день я вернулась к своим новым знакомым на полигон, чтобы передать Ольге обещанные сигареты. От утренней печали не осталось и следа. Женщина была довольна жизнью, приветлива и приглашала войти в «дом». Но я отказалась, не в силах разделить бесшабашное веселье хозяйки.

P.s. Никак не думала, что буквально через считанные дни мне вновь доведется приехать сюда. Теперь уже в рамках оперативного рейда с сотрудниками Центра социального обслуживания НАО, противотуберкулезного тубдиспансера и газеты «Няръяна вындер».
Мы только объявили в связи с Годом добровольца (волонтера) об открытии на страницах «НВ» новой рубрики – «Добру – быть» – и повод к действию не заставил себя ждать – сгорел теплый балок, где обитатели свалки находили себе убежище.
И «НВ» поспешила на помощь. Тем более, что именно в этот день в своем послании Федеральному Собранию Владимир Путин подчеркнул, что стране важен каждый человек.
О первом рейде по спасению людей читайте на страницах «Няръяна вындер».