Воспоминания о защитнике блокадного Ленинграда.
Письмо в редакцию прислал Вячеслав Безумов, почётный ветеран МВД, полковник МВД (в отставке). В нём он рассказал о своём отце Василии Алексеевиче.
Я родился и вырос в заполярном Нижнепечорском селе Великая Виска, позднее его стали называть Великовисочное. Когда началась Великая Отечественная война, мне было 1,5 года. Все события в жизни я помню с возраста около трёх лет, т.е. с конца 1942 года.
Отец, Безумов Василий Алексеевич, перед началом войны был уже более 10 лет председателем рыболовецкого колхоза им. В.И. Ленина. Мама заведовала животноводческой фермой колхоза, на которой содержалось около 300 голов крупного рогатого скота. В то предвоенное время в селе не было ни электричества, ни телефонной связи, ни радиоприёмников, ни аэроплощадки. Телефонные аппараты были только в сельсовете и в правлении колхоза.
Впоследствии отец рассказывал:
«О начале войны ему сообщили из окружкома партии. Деревенская сарафанная почта весть о войне быстро разнесла по деревне. Сельчане спешно, стихийно собрались у правления колхоза. Отец открыл митинг словами: «Наша партия и правительство делают всё необходимое, чтобы остановить врага на пороге нашей Родины и победить его на его же территории: так было испокон веков».
В военкомате на отца, как и на многих руководителей в начале войны, наложили бронь, и только в январе 1942 года он добился призыва в армию и был направлен на Карельский фронт для защиты Ленинграда. Ему было 38 лет. В молодости, до начала коллективизации, он был хорошим охотником: умел маскироваться, незаметно подкрадываться и метко стрелять по бегущим и летящим целям, поэтому его сразу же назначили снайпером-истребителем по уничтожению финских снайперов.
Финские снайперы были известны как лучшие стрелки и умелые маскировщики. Много раз приходилось отцу вести дуэль с финнами-снайперами и выходить победителем. Он часто ходил в разведку, прикрывая наших разведчиков от скрытого врага. Во время боя уничтожал боевые расчёты вражеских артиллеристов, пулемётчиков, танкистов, метко стреляя в смотровые щели танков, истреблял командный состав фашистов. За уничтожение более двадцати вражеских снайперов-охотников, отец был награждён орденом Славы.
В январе 1943 года, когда наши войска совершили прорыв в блокаде со стороны Ладоги, отца направили на Большую землю за пополнением, и он сопровождал колонну машин с детьми, спасая их от голода в Ленинграде. По льду Ладожского озера машины шли вразброс, чтобы уменьшить нагрузку на лёд и иметь возможность уклоняться от вражеских самолётов. Однако фашистские самолёты атаковали автоколонну, несмотря на то, что наверху кузова каждой машины были нарисованы красные кресты, означающие запрет применения оружия, так как там, в кузове, находятся дети, раненые или тяжелобольные.
На многие машины попали немецкие бомбы. Лёд на озере был превращён в ледяную кашу, где плавали дети, кричащие о помощи. Но им было не помочь, потому что лёд разбили бомбами: подойти или подползти невозможно. У отца дрожали руки, слезились глаза и содрогался голос, когда он об этом рассказывал.
Вспоминал он о голоде, от которого мучились долгое время не только ленинградцы, но и фронтовики, обороняющие Ленинград. Отец говорил, что голод заставлял его есть траву, щавель, борщевик, весенние побеги веток ивы, без коры они были сочными и даже вкусными. Солдаты мучились болями в животе. Пили отвары берёзовой чаги и крапивы.
Он воевал до конца войны, отстоял Ленинград, освобождал Сестрорецк, штурмовал «неприступную» линию Маннергейма, прогнал фашистов далеко на север от Выборга.
В День Победы вспоминал однополчан и выпивал стопку за их отвагу, мужество и добрую вечную память. Он всегда запевал песню «Если на празднике нашем встречаются…».
Когда пришло время служить в армии мне, отец напутствовал служить честно и верно, хорошо подготовить себя к защите Родины. Когда же я написал, что служу в Германии танкистом в Берлине, он ответил мне: «Счастлив продолжением своей победы над фашистами, счастлив и доволен тем, что ты исполнил мою солдатскую мечту потоптать землю побеждённого врага, тем более в сердце его логова». Попросил меня: «Хорошо топнуть русским солдатским сапогом около Рейхстага и сказать: «А это получай от моего отца-победителя». Когда же отец получил письмо-благодарность от командира полка за хорошее воспитание сына, то он мне написал: «За то, что хорошо готовишься сражаться за Родину, хвалю, горжусь».
Хочу возвратиться к окончанию войны. Август 1945 года. Мне уже пять с половиной лет. Война закончилась три месяца назад, семьи фронтовиков с нетерпением и великой радостью ждали возвращения с войны своих мужей, отцов, братьев, сыновей.
Мой папа должен был приехать из Архангельска в Нарьян-Мар морским пароходом «Юшар». Мы с мамой приехали в Нарьян-Мар. В морском порту у причала «Моряка» – так в народе называли «Юшар» – собралось огромное количество встречающих. Народ праздновал, веселился, было много лозунгов, флагов, играли гармошки, пели военные песни, плясали: одним словом – народ ликовал.
«Юшар» мне показался кособоким, накренившимся на один борт, потом я догадался, что на этот борт вышли все фронтовики, что-то кричали в ответ встречающим, махали пилотками, фуражками, бескозырками. По трапу спешно и радостно спускались военные, разыскивая глазами родных.
Вдруг мама закричала, замахала косынкой: «Вася!». Он шёл к нам уставшей походкой, за плечом вещмешок, широко улыбался, а в глазах были то ли слезинки, то ли искорки радости, потом он широко развёл руки и я понял: «Вот он, мой папа!». И только тогда я почувствовал прилив радости и счастья. Помню, он сказал: «Ну, здравствуй, сын! Как ты вымахал без меня!». Впервые я ощутил сильное отцовское объятие и понял: теперь я в надёжных руках. На груди его знак «Гвардия», орден Славы, медали «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией». Погоны сержанта.
Из Нарьян-Мара в Великовисочное мы приехали на речном пароходе-колёснике «Советская Россия». На берегу причала весь народ села от мала до велика. Состоялся народный праздник, встречали вернувшихся с войны: играли гармошки, звучали песни, здравницы, шутки. Но были и слёзы, оплакивали не вернувшихся с войны: из села на фронт ушли 125 мужчин, из них 88 мужей, отцов, сыновей не вернулись…
Не прошло и месяца, а отца уже вновь колхозники избрали своим председателем, поверили, что он снова поставит колхоз на ноги и сделает их счастливыми. И проработал отец председателем колхоза ещё 15 лет.
Появились сенокосилки, конные грабли, моторные суда и лодки, подвесные моторы, бензопилы, стиральные машины, электричество на скотных дворах, в домах и на улице, радио, трактора, пилорама. Экономика колхоза окрепла: повысились надои молока, кратно увеличилась добыча рыбы, колхозники строили новые дома, в домах делали водяное отопление, обзаводились домашним скотом. Колхоз несколько раз по итогам годовой прибыли признавался миллионером, передовики-стахановцы со своим председателем демонстрировали достижения в Москве на ВДНХ.
Отца наградили орденом Трудового Красного Знамени, его имя занесено в энциклопедию «Лучшие люди России» (4-й выпуск).
В 1959 году в возрасте 55 лет по болезни ушёл на пенсию, но всегда охотно встречался со школьниками и делился воспоминаниями о фронтовых героях-земляках и о героях-тружениках колхоза.
