Есть ненецкая поговорка: «В женской тучейке – вся жизнь оленеводов…»
Эта народная мудрость вовсе не о том, что в сумочке хорошей хозяйки хранятся швейные принадлежности и другие необходимые предметы.
Бывая в оленеводческих хозяйствах, всегда обращаю внимание, сколько хлопот ложится на хрупкие женские плечи. В хорошем чуме всегда чисто, уютно, тепло, здесь звучит детский смех, а гостей встречают приветливо и радушно.
Потому не так уж часто удаётся пообщаться с хозяйками: на долгие разговоры у хранительниц тундрового очага просто нет времени. А ещё – они не видят в своём труде ничего выдающегося и часто скромно отмахиваются: ничего особенного, о чём тут говорить.
Тридцать восемь лет Ольга Артемьевна Латышева трудилась чумработницей в пятой бригаде СПК «Канин». После выхода на заслуженный отдых ещё восемь лет она и её супруг кочевали вместе с сыновьями, так что сорок пять лет жизни прошли в тундре. В этом году она приехала на День оленевода как дорогая гостья. А ещё – как артистка.
Теперь, когда появилось свободное время, Ольга Артемьевна нашла для себя интересное хобби. Она не только переводит народные и эстрадные песни на ненецкий язык, но и исполняет их для земляков. Голос у неё высокий, звучный – песня далеко летит над тундровыми просторами.
Детство в тундре – счастливая пора
Сидя прямо на нарте, мы беседуем, и я не первый раз отмечаю: в манере держаться и говорить у канинских женщин столько несомненного достоинства! Приятно слушать грамотную неспешную речь и наблюдать, как воспоминания зажигают свет улыбки в глазах.
– Первое, что помню, когда уже ум ко мне пришёл: по соседству с нами, в Красном чуме, жил поэт Алексей Пичков, – говорит тундровичка. – Его жена – Александра Алексеевна – работала разъездным фельдшером в тундре, а он – киномехаником. Он меня запомнил и потом, когда я была в городе, сказал: «Я ведь тебя, Ольга, такой маленькой помню, белобрысой. Ты всегда возле нас бегала…» Это всё было ещё до того, как я в школу пошла.
Некоторые мои вопросы собеседницу откровенно веселят. Например, когда я уточняю, были ли в детстве какие-то игры, Ольга Артемьевна смеётся:
– А почему не было-то? Мы же дети, как мы играть-то не будем? Играли и в жмурки, и в прятки, в лапту, много было игр. У мальчишек свои тынзеи были, они «ловили оленей», то есть нас и младших ребят. Игрушки мастерили сами из глины. И посудку, и кукол, и чумики для них. Слепим, под печку поставим сушить, потом играем. Нас много было в семье, десять братьев и сестёр, целый детский сад.
Школьный дом «детей всех тундр»
Дети подрастали, приходила пора отправляться на учёбу. Ближайший интернат, куда на зиму съезжались все маленькие тундровики, находился в Шойне. Но в посёлок из бригад надо было ещё добраться.
– Вертолётов и раций для связи тогда ещё не было, – вспоминает моя собеседница. – Есть на реке Шойне такое место, называется Королёво, туда нас папа, Артемий Иванович, и увозил на оленях. День едем до Королёво, там ставим ситцевые балаганы, и двое из нас отправляются пешком до Шойны, сообщить, что учеников надо забирать.
Путь до Шойны был неблизкий, это на лодке с мотором до места час езды, а в те годы, пока вестники дойдут да пока судно пришлют за школьниками, мог и не один день пройти.
– Вспоминаю и думаю теперь, как мы там, бедные, и справлялись-то… Брезента и целлофана нет, мы в курточках, о болоньевых плащах и мечтать не могли. Бывало, дождь льёт как из ведра, мы промокнем, господи... Костры разожжём, как-то обсушимся, мясо на огне пожарим, смородины наберём, едим, лодку ждём.
Но с какими бы трудностями на пути не приходилось встречаться, новая школьная жизнь того стоила. Тогда в шоинской школе-интернате жили и учились более двухсот человек, как говорит Ольга Латышева, «дети всех тундр».
– Мы очень дружные были, никогда не делились на русских, ненцев, коми, друг друга не обижали. Не знаю, как вышло, но мы умели говорить по-русски, видимо, папа или мама с нами на русском говорили. А другие ребята, которые с нами приехали, вообще по-русски не понимали.
Бытом и его обустройством дети занимались под руководством наставников. Носили воду, пилили и кололи дрова. Их нужно было заготовить много – для бани, столовой, кухни.
– Взрослые напилят, парни раскалывают полешки, мы костры делаем. Ели в четыре смены, все не помещались, много нас было. В моём классе училось сорок два человека, и так до девятого, потом нас поменьше стало, не все в девятый пошли.
Однако школа запомнилась не только учёбой и трудом. Все десять лет Ольга была активной участницей школьной самодеятельности. Готовили концерты с танцами, песнями, читали стихи.
– Меня сейчас внучки спрашивают: «Бабушка, ты откуда школьные стихи помнишь? Когда школу закончила?» А это было пятьдесят лет назад. Вот с того времени и помню. Читать мы все очень любили, из школьной библиотеки не выходили, все толстые книги перечитали. Начитаемся да потом обсуждаем, спорим в интернате, до политики дойдём, долго говорили…
Надо ли объяснять, что отметки в школьном дневнике у канинской девушки были только превосходные? Всем известно, какую роль играет чтение в развитии ребёнка, и её высокие результаты – лучшее тому подтверждение.
Делай то, что любишь и умеешь…
День своего выпускного экзамена по физике Ольга Артемьевна сегодня вспоминает с улыбкой. Пока одноклассники повторяли формулы и листали учебники, шустрая девушка увидела, что в посёлок прилетел «школьный» вертолёт.
– Я успела отпроситься у директора, заведующей интернатом, договориться с лётчиками, чтобы они свозили меня в бригаду и привезли назад, – удивляется сама себе женщина. – На экзамен вернуться я все-таки успела! Передо мной ещё два человека были, а химию сдала на следующий день. После этого сразу улетела в Нарьян-Мар.
Приёмная комиссия из герценовского университета работала тогда в окружной столице. Председателем строгой комиссии была Татьяна Яковлевна Шевелёва, а по квоте для приёма установлено всего два места.
– Вхожу, столько народу сидит – господи! – рассказывает Ольга Артемьевна. – Моя подруга Люда Ардеева все четыре экзамена на пятёрки сдала. У меня же была тройка только по истории, я тогда даты перепутала. А вот сочинения наши даже Татьяна Яковлевна отметила, сказала всем: «Вот эти канинские девочки написали на 5/5, не допустив ни одной, даже малейшей, ошибки!»
Третья претендентка на место в университете – Галина Тайбарей, она была постарше и уже имела стаж работы, поэтому взяли её, а не Ольгу. Моей же героине предложили без экзаменов поступить в педучилище, а через два года сразу перейти в Герцена на третий курс.
– Конечно, я расстроилась и даже не слушала толком, что мне говорили, – вспоминает Ольга Артемьевна. – Думала, что теперь надо ехать обратно домой, а денег нет... Но такая проныра была – устроилась в отдел культуры методистом. Заработала на билет и улетела домой в бригаду. А там за Фёдора замуж вышла, с которым в школе учились вместе, да так в тундре и осталась...
Супруги вместе сорок шесть лет, вырастили шестерых детей. Двое из них по сей день трудятся в оленеводстве, остальные выбрали другой жизненный путь. Десять внуков всегда были желанными гостями в бригаде у бабушки с дедушкой, да и теперь отдых в тундре предпочитают самым тёплым морям.
Путь чумработницы, ставший её судьбой, лёгким не назовёшь, но Ольга Артемьевна уверена – если делаешь то, что любишь и умеешь, со всем можно справиться.
– А другой жизни я и не знаю, учиться не пошла. Вот выучилась бы, может, и стала бы директором школы. Но как сложилась судьба, не жалею, это моя жизнь и другой мне не дано. Если ты в оленеводстве хочешь работать, то всё сможешь – и дрова заготавливать, и воду носить, и готовить, и шить. А если работу не любишь, то нигде не удержишься, везде тяжело будет!
