Интервью со спасателем международного класса
В НАО побывал заслуженный спасатель России, спасатель международного класса Дмитрий Коринный. Он поделился опытом с сотрудниками МЧС региона и рассказал окружным журналистам о своей профессии и жизненных правилах.
Если вбить в поисковую строку слова «Дмитрий Владимирович Коринный», то интернет выдаст информацию об удивительном человеке. Он участвовал в тушении пожара на Останкинской телебашне в 2000-м, когда на высоте 460 метров произошло короткое замыкание, вспыхнули провода и огонь начал стремительно распространяться по зданию.
Помогал заложникам «Норд-Оста» – теракта на Дубровке, где вооружённая группа три дня удерживала людей в здании теат-
рального центра. Принимал участие в ликвидации последствий цунами в Шри-Ланке, землетрясений в Пакистане, Чили, Индонезии, Японии…
Вы уже нарисовали себе киношную картинку? Представили крупного, сурового мужчину, брови его непременно нахмурены, на лице нет места улыбке. И он всегда в форме, с рацией и другими важными атрибутами спасателя.
Но навстречу к нам выходит невысокого роста крепкий мужчина в обычной синей футболке. Очень простой, разговорчивый. Пройдя на улице мимо него, вы вряд ли подумаете, что это спасатель-супермен.
Мы не супергерои
– Наша работа – это не то, что показано в кинофильмах про спасателей. Мы не супергерои, – смеётся Дмитрий Коринный. – Если землетрясение – работа на местности, разведка, принятие решений. Смотрим, оцениваем, иногда вызываем машину, чтобы нам привезли оборудование – проверяем, ищем, достаём. Если повседневная работа – обычное городское пожарно-спасательное подразделение. А в большом современном городе бывает немало чрезвычайных ситуаций…
В спасательной службе он уже более 25 лет. За это время совершил более двух тысяч выездов на ЧС различного характера.
– Дмитрий Владимирович, вы помните свой первый выезд как спасателя?
– Он был неинтересен. Произошло ДТП и обошлось без нашей работы. Первый большой – обрушение жилого дома в Москве на улице Щербаковской. Это было примерно через год работы в Центроспасе (структурное подразделение МЧС России. Отряд профессиональных спасателей, предназначенный для проведения поисково-спасательных работ в ЧС. – Прим. авт.).
Вдруг выясняется, что в большом городе, где ты живёшь, где ничего не происходит, появляется зона разрушения, и ты на трое суток выпадаешь из жизни вообще. Можно выйти на улицу, за пределы зоны работ, посмотреть: о, машины ездят, трамваи ходят, люди живут своей жизнью. А я на три дня в том мире – с пылью, грязью, разборами завалов.
Помню первые тяжёлые выезды, когда стоишь, теряешься и не знаешь, что делать. Я очень благодарен своим учителям, иногда незнакомым, которые без злобы и претензий, но твёрдо давали понять, что во время работы нет места эмоциям.
– Спасателям свойственны предрассудки? Верят ли они в приметы?
– Один из самых известных людям предрассудков: а мы пострадавшего несём головой или ногами вперёд? А вы представляете, как выносить пострадавшего из захламлённой и заставленной мебелью квартиры? Да как получается, так и несём!
По лестнице мы его носим ногами вниз. Представьте, идёт пожарный, несёт носилки. На нём дыхательный аппарат, внизу вентиль. Если человека нести головой вперёд, мы ему этим вентилем в голову попадём.
Я помню поначалу какие-то мысли появлялись: «Ой, погибший, а я через него перешагнул. Это, наверное, неправильно». В вещах, с которыми сталкиваешься в ЧС, приходится ломать предрассудки. Иначе мы реально не сможем работать.
– Вы стали спасателем после работы на скорой помощи, верно? Как это получилось?
– Я учился и в медколледже, и в Московском техническом энергетическом институте одновременно. Днём ходил в колледж, вечером в институт. Колледж окончил, пошёл работать на скорую помощь и доучивался в институте.
Скорая научила непредсказуемости в работе. Очень благодарен и ситуации, и учителям. Но был внутренний дискомфорт: я фельдшер, средний медперсонал, но есть высшее образование. Вроде на уровне врача, но не врач.
Тогда только-только начали появляться спасательные отряды, Центроспас. Я решил попробовать, прошёл собеседование. Попал не в сам Центроспас, а в другой отряд, который позже к нему был присоединён.
– Вы мечтали о такой работе с детства?
– Я рос во времена Советского Союза, и у большинства мальчиков, вероятно, была одна мечта в младшем возрасте – быть космонавтом.
Моя мама – инструктор горного туризма, папа – водного. Думаю, бухгалтер из меня так себе бы получился (смеётся).
– А в старшем?
– А в старшем, когда реалии включились, представлялся какой-нибудь отдалённый полигон, оборонный или космический. Технический вуз был осознанным выбором. До моей школы родители много ездили по подобным полигонам: в моей биографии 13 детских садов!
В школе совершенно точно знал, что три профессии не для меня: учитель, медик, музыкант. С музыкантом не ошибся, а всё остальное получилось. Совершенно случайно (улыбается).
– Работа в МЧС или на скорой нравилась больше?
– Работа спасателя разнообразнее. Если уж на скорой не предвидишь, с чем столкнёшься в течение суток, то здесь тем более не знаешь, когда закончится дежурство. Возможно, завтра в этом месте, а может через неделю в египетской пустыне…
При этом блок медицинской помощи никуда не делся, но появилось ещё много применений технических и психологических знаний. И в разных условиях: от сред, непригодных для дыхания до других стран.
Удивительно, но выгорания за много лет работы не произошло. Интерес к профессии не угас. Всё по-прежнему разнообразно и интересно.
– Что именно интересно?
– Всё интересно! Интересна работа в госпиталях, там та самая медицина, с которой в обычной мирной жизни никогда не столкнёшься.
Иран был интересный (имеется в виду землетрясение, которое произошло 26 декабря 2003 года. Эпицентр находился неподалёку от древнего города Бам. Сила землетрясения – 6.6 балла по шкале Рихтера. – Прим. авт.)
Это был наш первый международный вылет. Помню ощущение, когда лежишь в палатке и начинаются подземные толчки. Такое животное, первобытное чувство спокойствия и безопасности: падать-то на меня нечему! Всё, что могло упасть, уже вокруг ровным слоем лежит.
– Обращаете внимание на жизнь в стране во время таких выездов?
– Конечно, да. Страны разные. Люди разные. События разные. Я ведь и с детскими группами ездил по разным странам, многое наблюдал: столица это одно, а сама страна – другое. У нас же всё то же самое. Япония, например, оказалась совсем другой страной, нежели на картинке, которая формируется средствами массовой информации (в Японии Дмитрий Коринный был в 2011 году. Тогда у восточного побережья острова Хонсю произошло землетрясение силой 9.0 – 9.1 балла по шкале Рихтера. – Прим. ред.)
Касаемо Японии. Это был 2011 год, они вовсю пользовались магнитными аудио- и видеокассетами. Погодите, они уже в космосе должны быть давно со своими технологиями? Нет, в обычной жизни у простых людей нет этих технологий. Или в силу менталитета это не нужно.
– Это очень интересно. Но ведь не всегда в работе спасателя всё гладко и хорошо. Вспомните самый тяжёлый случай в вашей работе.
– Даже сейчас самым тяжёлым был и остаётся Беслан, он никуда не денется. В Беслане погибли двое коллег, в том числе Дима Кормилин. Мы не были близкими друзьями, но мы хорошо друг к другу относились, общались.
У нас и фамилии похожие, Коринный и Кормилин пишутся аналогично. После Беслана у некоторых моих друзей был неприятный момент: в сообщениях СМИ – погиб Дмитрий Кор…
Ещё один страшный случай произошёл совсем недавно, в феврале этого года. Я думал, что видел уже всё. Оказалось, что нет.
Молодая женщина попала под вагон метро, неизвестно как. То ли столкнули, то ли упала. Простите за формулировку, но по тому, что видно, это не может быть живым. Но она шевелится, дышит, зовёт на помощь. Это действительно страшно.
Мы её вытащили, но она стала инвалидом, к сожалению.
– В одном из интервью вы говорили, что главное качество спасателя – бережное отношение к пострадавшему. Когда вы на службе, для вас не существует собственных интересов.
– Спасатель изначально создан для оказания технической помощи пострадавшему. В том числе и в условиях непригодных или малопригодных для жизни.
Когда я работаю с пострадавшим, а у меня есть и о скорой помощи воспоминания, я, вероятно, вижу немного больше, чем просто спасатель. Стараюсь выполнять, учесть интересы пострадавшего. Это хороший способ и помочь человеку, и узнать о нём что-то, что поможет в работе. Состояние, диагноз: «Бабушка, ты меня слышишь? За меня взяться можешь?». И если может, это значит – у неё есть силы. Ведь если что-то сломано или повреждено, она не встанет. Она здесь главная, что скажет, то я сделаю. В такой момент, конечно, сопереживаю пострадавшей.
– Вы преподаёте в медицинском колледже?
– Да, свою миссию как преподавателя в медколледже вижу и в том, чтобы рассказывать студентам, как всё выглядит на самом деле. А не так, как это пишет человек, который далёк от темы. Могу показать видео реальных работ.
– Спасателей МЧС России по НАО тоже учили, как оказывать первую помощь?
– Скорее систематизировал их знания. О первой помощи, к сожалению, от предыдущих времён нам досталась масса легенд. На пляжах до сих пор висят плакаты: если человек захлебнулся, его надо перегнуть через колено и вылить воду. Человек – не стакан, ткань лёгкого – это губка, не выливается оттуда вода! Не надо так делать, не тратьте время.
В те времена, когда утверждённого перечня не было, каждый рассказывал про первую помощь так, как видел проблему сам и говорил о том, что умеет.
Теперь Минздрав выпустил учебно-методический комплекс и сформировал нормативно-правовую базу по первой помощи. Это объясняет и систематизирует базовую первую помощь. Если есть необходимость (в тундре, например) и вы умеете больше – делайте, оказывайте расширенную первую помощь, хотя в этом случае мы и выходим за рамки правового поля.
Вот и приходится объяснять спасателям их права и обязанности в контексте первой помощи по определённому порядку.
– Как вам в Нарьян-Маре?
– В НАО я впервые, из подобных мест уголков страны нравится Мурманская область, мы там учебно-тренировочные сборы каждый год проводим, по сути, зимний лыжный поход для спасателей. Летом тоже туда хожу. Север люблю больше, чем юг.
– Расскажите самый невероятный случай из вашей работы.
– Вспомню два. Самый невероятный не совсем связан с моей основной работой. Я работал в русско-сербском гуманитарном центре, на Балканах. Нас как-то пригласила в гости местная община. Русских там любят. А в общине есть детский церковный хор «Бисери», по-русски – «Жемчужинки». Замечательно дети поют. В местной общине поговорили, «Катюшу» спели. А через год, когда мы планировали организовать детский лагерь от Свято-Троицкой Сергиевой лавры (организованным детским отдыхом тоже приходится заниматься), решили пригласить сербов.
Из другой страны батюшку и церковный хор? Это невозможно. Оказалось, возможно. В детский полевой военно-патриотический лагерь «Пересвет» приехали 10 детей и двое взрослых: глава прихода отец Александр и духовник хора.
Из основной работы был такой случай. Москва, многоэтажка. Неизвестно, что там происходило, но молодого парня выкинули в окно. А те, кто это сделал, ушли из квартиры, роняя капли крови.
А паренёк зацепился за окно квартиры этажом ниже, разбил окно и залез в чужую квартиру. В комнату, которая закрыта от всех остальных на ключ, так как в квартире собаки. Там был телефон, с которого он и вызвал полицию, а они уже вызвали нас…
Мы проникли к этому молодому человеку через окно на альпинистском снаряжении и эвакуировали его вниз. Как это возможно – не знаю, но это
было…
– Какой ваш жизненный девиз?
– Никогда не задумывался. Наверное, так: «Все взрослые когда-то были детьми, однако лишь немногие помнят об этом», «Если теория сталкивается с практикой, практика всегда побеждает».
– Как стать спасателем международного класса?
– Учиться. Немного везения. Но прежде всего – много учиться, знания должны быть разнообразными.
Знания, которыми пользуется спасатель, это и инженерное дело, и гидравлика, и пневматика, и медицина… И ещё много всего. Всё это надо знать и легко ориентироваться в том, как это применить. Учить иностранный язык. А может и не один.
– Вы счастливый человек?
– Наверное, да. Счастливый человек, который может жить на работе. Она мне не надоедает. Есть коллеги, с которыми мы и работаем, и проводим учебно-тренировочные сборы, и организуем детский отдых. Чем я занимаюсь в отпуске? Езжу с детьми в летние лагеря: инструктором, медиком, руководителем. Это такая же работа или другая?
При организации детского лагеря в какой-то степени выполняются те же задачи, что стоят у нашего ведомства – предусмотреть всё, чтобы спасатели и медики сидели без работы. Ну или занимались только обучением.
