В Год педагога и наставника хочу вспомнить своего Учителя с большой буквы

Начну с того, что в журналистику я попала практически случайно.

Я уже работала в Союзе писателей Узбекистана литконсультантом и слыла начинающим детским писателем, когда руководитель семинара молодых авторов – Владимир Николаевич Соколов, сказал, что по мне плачет журналистика.

Уже потом, много позже, он признался, что на эту мысль его навели «городской», как он говорил, язык моей прозы и логика построения текстов, характерная, скорее, для публицистики.

Люди старшего поколения должны помнить в гремевшей на весь СССР «Литературке» статьи о хлопкоробах, хлопковой мафии, следователях Гдляне и Иванове, которые с ней боролись. Их автором был Владимир Соколов – писатель и журналист, собкор «Литературной газеты» в Узбекистане. Это с его подачи вошёл в обиход термин – «хлопкорабы».

Но, кроме этого, он оказался замечательным наставником и привёл меня в профессию, которая стала главным делом моей жизни.

Во-первых, сразу же задал мне высочайшую планку «Литературки» и требовал, чтобы я её брала.

– Если что-то делать, то только на отлично, иначе и браться не стоит, – говорил Владимир Николаевич. – Неужели ты хочешь быть одной из тысяч журналистов? Быть надо лучшей, ну в крайнем случае в первой десятке!

Он был эрудитом и трудоголиком и превратил в трудоголика меня. Невероятно начитанный, образованный, с прекрасным чувством слова и редакторским чутьём, он смотрел перед печатью все мои статьи и заставлял переписывать их десятки раз, искать точные формулировки.

– Если ты выкидываешь слово из текста, и ничего не меняется, значит, его здесь быть не должно, это – мусор, – говорил он. – Но, если ты убрала или переставила одно единственное слово, и при этом рассыпалась вся конструкция, нарушилась логика, – оно на своём месте.

Он никогда не отмахивался от моих вопросов. Его замечания всегда были дельными. Он мог предложить неожиданный поворот темы. Мог двумя-тремя фразами сказать всё, что надо, ловко обойдя требования существовавшей тогда цензуры. Всё читалось между строк, а прицепиться было не к чему.

Он приносил мне редкие, в том числе и запрещённые, книги, которые мы потом с пеной у рта обсуждали. Набокова, Солженицына, Бродского, Булгакова, Довлатова я узнала, благодаря Соколову, гораздо раньше, чем их начали у нас печатать.

Он знакомил меня с интереснейшими людьми в основном уходящего поколения.

– Встречайся с ними, пока они живы, задавай им вопросы, слушай, записывай, эти люди прошли школу – не нашей чета, – говорил он.

Он делился со мной темами, придумывал командировки. В итоге я побывала там, куда никогда не пришло бы в голову поехать самой. Умирающее Аральское море и разобранные на полив хлопка реки Сыр-Дарья и Аму-Дарья. Детский труд на табачных плантациях под Самаркандом. Лепрозорий Кронтау в Каракалпакии, где мы с коллегой провели почти сутки. Фосфогипсовые отвалы вокруг горно-металлургического комбината в Алмалыке, отравляющие округу. Жутковатые истории про утилизацию биологических отходов в больницах и моргах, куда санитары пускали меня за бутылку дефицитной водки. Мне, конечно, повезло, что это был конец 80-х, и ранее запретные темы открылись для печати.

Мои публикации вызывали резонанс, некоторые ложились в основу уголовных дел. Мне – молодому ташкентскому журналисту – стали заказывать статьи центральные газеты. А после образования в 1989 году информационного агентства «Интерфакс» почти сразу пригласили на работу собственным корреспондентом по Узбекистану. И я видела, что Владимир Николаевич искренне радуется моим удачам, не меньше, чем своим. Собственно, это и были его удача и его успех – как моего наставника.

…Мы, к сожалению, потерялись после развала Союза, он уехал в Германию и как-то пропал из нашего круга пишущих людей. Надеюсь, он жив, и всё у него в порядке, хотя лет-то ему уже должно быть очень немало. Их и мне уже немало.

Но я рада, что могу поблагодарить его сегодня хотя бы газетной заметкой. В журналистике я тридцать с лишним лет. И это не просто моя любимая работа. Это – моё хобби. В ином качестве я себя давно не мыслю. А привёл меня в профессию мой наставник и мой друг Владимир Николаевич Соколов.