В год 95-летия окружной газеты «Няръяна вындер» автор этого письма вспоминает, как много лет назад ей довелось поработать в редакции «НВ».

Я прилетела в Нарьян-Мар на летние каникулы и решила устроиться на какую-нибудь работу, чтобы было на что купить билет обратно. И получила отказ в нескольких местах, не разглядели во мне посудомойку, уборщицу, продавца.

А тут сестра предложила познакомить с журналистом из газеты и проконсультироваться, нельзя ли мне испытать себя там. Странно, что эта идея не приходила мне самой в голову, ведь я училась в то время на филологическом факультете. И к тому же всегда любила писать.

В детстве даже посылала стихи в «Пионерскую правду» и очень любила получать ответы на красивом бланке с красным галстуком в уголке. Причем подписывалась всегда разными выдуманными именами. Например, Интания… Или ещё как-то позаковыристей. Такая затейница была.

При встрече журналист из газеты сказал мне: а почему бы не попробовать и посоветовал написать пробный материал и показать редактору. Я с удовольствием взялась за дело, подготовила довольно большую статью о студенческой жизни и вместе с новым знакомым доработала её.

Когда отнесла статью в редакцию, меня пригласили зайти на следующее утро.

Я волновалась и пришла рано, в кабинете главного редактора ещё шла летучка. Это когда собираются газетчики, обсуждают рабочие моменты и планируют ближайшие номера.

Я сидела в коридоре у кабинета и кое-что слышала из происходящего за стеной. Иногда говорили на повышенных тонах, в основном главный редактор. Что-то о том, что «всё не годится, все лодырничают и давать в номер ничего толкового нет».

Мне захотелось уйти, пока не поздно. Страшно привлекательным в тот момент показалось мытье полов и посуды. Но тут я услышала то, что остановило меня. Дескать, вот – девчонка, ниоткуда!.. А написала материал получше иных опытных…

Я заподозрила с надеждой, что это обо мне…

Возможно, в связи с летним сезоном в газете не хватало сотрудников, и меня приняли сразу. Статейку мою опубликовали. Выделили стол в кабинете, печатную машинку. Можно было писать ручкой и сдавать тексты машинисткам, но поскольку печатную машинку я видела вблизи впервые, то с удовольствием печатала сама.

Я долго не могла прийти в себя и поверить в происходящее. Просто сидела в кабинете за столом, с телефоном, смотрела в окно и старалась осознать, где я и кто я. Солнце так радостно светило в большое окно, что все казалось шуткой или сном.

Выходит, что я взрослая?

И, да, ко мне стали относиться как ко взрослой. Началось новое, счастливое, интересное, иногда трудное, но увлекательное время.

Мне всё нравилось. Утренние летучки оказались не такими уж страшными и не всегда такими эмоциональными, как та, первая, которую я слушала из коридора. Коллектив дружелюбно принял меня. Я строчила как заведённая, по любому поводу. Бегала по городу в поисках тем.

Поскольку жизненного опыта у меня не было ни в какой области, одинаково бесстрашно бралась за темы ремонта дорог, строительства домов, сенокоса и проблемы коммуналки. Выслушивала серьёзных людей, мало что понимая из услышанного. Выработала, как мне казалось, беспроигрышную формулу для интервью: «Проблемы – перспективы».

– С какими проблемами сталкиваетесь в работе?

– Какие перспективы видите?

И лицо посерьёзнее. И немного тревожной заинтересованности во взгляде.

Так и носилась с места на место, записывала на диктофон, потом переносила на бумагу, потом печатала на машинке. Проблемы – перспективы...

Времена были такие, что на всю редакцию – один компьютер, подаренный то ли администрацией, то ли спонсорами. Он стоял в кабинете главного редактора, не подключённый, чуть ли не в упаковочной коробке. Им не пользовались, потому что никто не умел. Просто украшал кабинет – как символ будущего.

Притягательным местом в редакции была курилка. Просторное помещение с диванчиком из кожзама. Там все дышало творчеством и дымом. Там встречали гостей, читали стихи и философствовали, обсуждали самые увлекательные темы.

Там я познакомилась с Пичковым. Он шумно открыл дверь, остановился на пороге в позе Ленина на броневике и без всяких предисловий, не обращая внимания на прерванную беседу, начал пафосно декламировать стихи. И сказал после паузы:

– Из раннего.

Вышел – и закрыл дверь.

Позже мы с ним подружились. Он подписал для меня нашу совместную фотографию, и я до сих пор храню ее. «Победителю-ученику от побеждённого учителя». Как Жуковский Пушкину. Такой шутник… Разве можно его победить! У него было много приколов, шуток. Пичков был очень необычный, остроумный, напрочь лишенный повсе­дневности и банальности.

По-настоящему Алексей Ильич поразил и восхитил меня в такой ситуации. Мы большой компанией, включая и его, беседовали и даже бурно дискутировали. Нервно распахнулась дверь и женщина, отвечающая за выпуск номера, быстро сказала:

– Товарищи! Срочно! Нужно (сколько-то) строк в номер! У кого что есть небольшое?

Ни у кого не было. И Пичков сказал:

– Тогда возьмите мои стихи

– Можно? А какие?

– Любые

Женщина ушла, а мы продолжили беседу.

Через какое-то время она снова вернулась:

– Алексей Ильич! Несколько строк из стихотворения не помещаются!

– Так уберите их.

– Какие?

– Любые.

Это был серьёзный урок для меня. Такой большой поэт! Чем дольше живу, тем больше понимаю, какой большой поэт. И вот так – «любые»... Я же со своими проблемами – перспективами, влюблённая в каждое написанное мною слово, показалась себе такой ничтожной…

В редакции встретила много интересных людей. Для меня они стали персонажами книги, моей новой книги жизни. Например, один журналист, папа моей бывшей одноклассницы, в очках с затемнёнными стеклами – как у героя фильма 70-х – и его рыжий Запорожец. Иногда он предлагал подвезти на нём если отправляемся в одну сторону. Но я воображала: как же я, такая большая, вмещусь в такую маленькую машинку.

Пичков как-то за глаза назвал меня лошадкой. Я и была лошадкой.

«…рванулась, встала на ноги, ржанула и пошла.

Хвостом помахивая».

Ещё в редакции работал бывший милиционер, очень серь­ёзный и важный. Он один, по-моему, не писал стихи. А может, и писал, тайно, в стол. Но вид у него всё равно был милицейский.

Был молодой поэт с умными глазами. Под его взглядом, казалось, нельзя врать. Даже себе. Он писал талантливые стихи.

Главный редактор, очень активный и деятельный человек с длинными руками и ногами, напоминал циркуль.

А весёлая кудрявая Женька из Мариуполя, оказалась такая же дилетантка, как я.

Всё было очень интересно и весело.

Я заработала на билет и осенью улетела. Это было хорошее лето.