Объявленный президентом Год литературы шагает по стране. В Нарьян-Маре его открыли торжеством по случаю пополнения регионального «писательского цеха» – семеро наших земляков получили членские билеты Союза писателей России. Окружное Управление культуры сверстало план мероприятий Года, а окружная библиотека подготовила вечер, посвященный писателю Николаю Павловичу Леонтьеву. Можно сказать, Указ президента выполняется.
Проводится Год в целях привлечения внимания общества к литературе и чтению – так сказано в Указе. Значит, нелишне внимательнее присмотреться, приметен ли Печорский край в бескрайнем пространстве великой русской литературы. Вглядевшись пристальнее не только в близкое, но и далекое, скрытое в глубине веков, обнаруживаем одно захватывающее обстоятельство, которому как-то не придавали раньше значения: у нас, на Печорской земле, ни мало – ни много, и рождалась великая русская литература!
Умру за единый аз!
Не из белокаменных палат первопрестольной Москвы, не в шитом золотом вельможном платье, а из «места тундряного безлесного», из страшной земляной тюрьмы Пустозерска, в изодранном рубище огнепального протопопа Аввакума явилась она миру. «Не позазрите просторечию нашему, понеже люблю свой русский природной язык, виршами философскими не обык речи красить…». И еще: «Умру за единый аз!».
Аввакум адресовал слова эти всем православным, всему миру и Богу, но почти двести лет находились они под запретом, читали их тайно лишь единоверцы протопопа, старообрядцы. Когда же в XIX веке «Житие…» открылось просвещенному русскому обществу, говорят, Лев Толстой был потрясен им до слез.
Первый русский писатель, зачинатель русской исповедальной прозы, автор первой автобиографической повести – так сегодня характеризует Аввакума филологическая наука. И добавляет первостепенную, на мой взгляд, подробность: «грамотки» и «беседы», «поучения» огнепального хранили и сохранили для нас живой подлинный русский язык. Несколько веков пыталась вытеснить его учено-западная «алманашная» традиция, и все же сломал ее пушкинский гений.
Чувство слова, чувство языка
Другая литературная история, связанная с Печорой, с Пустозерьем будет к нам поближе – 1937 год. Появился в окружной газете «Няръяна вындер» щупленький парень, уроженец Матигор, что рядом с Холмогорами. Земляк, значит, Михайла Ломоносова. Звали его Николай Леонтьев. Не был он ни писателем, ни литератором – еще не был.
После лесного техникума изыскатель Леонтьев бродил там, куда посылала страна, в поисках полезных ископаемых. Иногда писал короткие рассказики в местные газеты. Волею судеб оказался он в Нарьян-Маре в качестве разъездного корреспондента (была в газете и такая должность).
Литературное образование получить ему не удалось, а вот чувство слова, чувство языка он впитал с молоком матери. Мысль Горького, что начало искусства слова – в фольклоре, занимала его душу. И он прислушивался к речи печорских крес-тьян, записывал от них былины и сказки, старинные песни. Услышал он в одной из командировок причитания незнакомой женщины. Одно из них особенно потрясло газетчика, и он опубликовал его как художественный сказ под названием «Я не жизнь жила – горе мыкала». Так родилась, сегодня всем нам хорошо известная сказительница, писательница Маремьяна Голубкова, в прошлом простая печорская крестьянка, даже батрачка, обладавшая уникальным песенным даром.
Да, Леонтьев открыл ее талант и щедро подарил нам. Мы обязаны ему появлением Голубковой-писательницы. Александр Алексеевич Михайлов (тоже, кстати, уроженец Пустозерской волости, имеющий самое прямое отношение к литературе: писатель, литературный критик, вице-президент всемирной ассоциации критиков и друг Николая Леонтьева) справедливо заметил: Николай «сумел пробудить в Голубковой дремавшие подспудно возможности человека-художника, помог ей воплотить думы и замыслы в доступной форме простых и в то же время поэтических образов». Вместе они создали яркое, запоминающееся литературное произведение – трилогию «Мать Печора».
Забираю я из тех морей слова...
В работе над повестями Маремьяне Романовне помогали ее природный ум, хорошая память и наблюдательность. Она рассказывала о жизни, а Леонтьев внимательно слушал. Ему нужно было «из огромной груды совместных наблюдений и материалов отобрать наиболее характерное, яркое, впечатляющее». Непростая это была работа. «Для каждой думы надо найти свои слова, – писала Маремьяна. – В простой речи нашей печорской, в песнях и плачах, былинах да сказках слова живут, как в больших морях рыба плавает. Забираю я из тех морей слова, как широким неводом, а потом говорю их, будто рыбу на берег выкладываю. Вот и разбираем мы слова, как рыбаки рыбу: крупную от мелкой, ценную от нестоящей откладываем».
«Мой напарник, мой учитель и ученик»,– говорила о Леонтьеве Коле – Маремьяна Романовна. Не нужно думать, что Леонтьев, как соавтор, только записывал от Маремьяны. Нет. Он «с самого начала не пошел проторенной фольклористами дорожкой, не соблазнился их легкими находками, а выбрал трудный путь поисков новых возможностей народного творчества на основе литературы», – считал Александр Михайлов.
И потому, с какой стороны не взгляни, ясно: именно Леонтьеву обязаны мы появлением у нас в округе литературы. Той ее части, что на русском языке. Он, выражаясь официально, заложил основы литературы Ненецкого округа. Инициатива окружной библиотеки, ее директора Аллы Кожуровой, заведующей отделом Севера Зои Ивакилевой – обратиться к творчеству Леонтьева в начале Года литературы – очень правильное решение. Это и своеобразный юбилейный вечер: 17 февраля исполняется 105 лет со дня его рождения.
Николай Павлович не был писателем одной книги. А «пробивать» свои творения в издательствах не умел или не хотел. Принесет книжку редактору, и ждет иногда годами редакторского соизволения: в печать. «Когда-нибудь все равно выйдет», – отмахивался он от советов быть настойчивее. Так рассказывал Александр Михайлов. Вот похлопотать за кого-то, подставить плечо, вывести на литературную дорогу – это было в характере великого скромника. Хотя не исключаю, что страсти в нем порою бурлили, во всяком случае, были ему знакомы – драматическая поэма Леонтьева «Михайло Ломоносов» недвусмысленно на то указывает.
Читать, читать, читать!
Думая об ушедших от нас Николае Леонтьеве и Александре Михайлове, я вспоминаю сожаления Пушкина о том, что «мы ленивы и нелюбопытны». Можно добавить: и неблагодарны. Михайлова, навещавшего свою родину почти каждый год, совсем не баловали вниманием ни пресса, ни власти. А сколько полезного можно было бы от него почерпнуть! Да и Аввакум, к большому огорчению, воспринимается, в основном, как дея-тель «раскола» и совсем забывается как писатель.
Николая Леонтьева в округе почти предали забвению, и многое, в смысле литературы, культуры прошло мимо нас. Счастливый случай дал возможность познакомиться (заочно) с дочерью Николая Павловича, Ниной Николаевной. Кандидат филологических наук и доктор технических наук, профессор МГУ, она в определенном смысле продолжает дело отца – занимается литературой как наукой, литературой Севера. Ее интересное исследование «О путях творчества Русского Севера» включено в сборник материалов последней Пустозерской конференции, который выйдет в Нарьян-Маре этой весной.
Так что давайте больше читать! Перечитаем и удивительного писателя Аввакума, и на редкость точного и правдивого писателя и критика Александ-ра Михайлова, и, разумеется, тех, кто подарил нам светлое, сочное и выразительное русское северное слово – Маремьяну Голубкову и Николая Леонтьева. Книги нашей молодой плеяды, только-только принятой в Союз писателей. Для нее напрашивается и пожелание: стремиться в творчестве к высоте, заданной их замечательными предшественниками. И тоже – читать, читать, читать!
