Вы здесь

Вечный огонь памяти

Николай Талеев в годы войны

Грустная статистика: каждые 30 минут из жизни уходит ветеран Великой Отечественной войны. Только за последние два года наш мир покинули почти 420 тысяч фронтовиков-победителей. Память о них бессмертна, их имена вписаны золотыми буквами в историю человечества.

 

Вот и в нашем Ненецком округе к 9 мая 2018 года, как это ни печально, осталось только четверо ветеранов Великой Отечественной войны: Иван Дмитриевич Кузьмин, Прокопий Павлович Торопов, Игнатий Васильевич Марков и Ангелина Ивановна Тарасова. А солдат, ушедших на фронт из оленеводческих стойбищ и тундровых становищ, нет среди нас уже десять лет. Последними покинули этот мир Алексей Фёдорович Латышев и Демьян Николаевич Двойников.

 

Поклонимся великим тем годам

Когда обращаешься к судьбам солдат Великой Отечественной, прошедших через горнило войны в военно-транспортных батальонах Карельского фронта, на память приходят строки из стихотворения поэта Митяева: 

За полярным кругом смерть в сорок первом,

Раскидала кровь солдат веером.

Не для славы и медалей люди тверже камня стали, 

Не предали, не отдали Севера...

Грудью заслонив Советское Заполярье, каждый из них не только защищал жен, детей, матерей, свою тундру, без которой жизнь оленеводов (ведь даже на войне они все равно оставались ими) не имела смысла, но и всю огромную, охваченную пламенем войны Родину – Советский Союз. 

Бывшие пастухи, рыбаки и охотники в большинстве своем никогда и нигде, кроме Ненецкого округа, не бывавшие, становились снайперами, разведчиками, пехотинцами, зенитчиками, пулеметчиками и танкистами.

К сожалению, почти 80% солдат-тундровиков назад не вернулись: большинство из тех, кто ушел на фронт в первый, самый тяжелый военный год, пропали без вести. 

 

А зори здесь кровавились багрянцем...

Когда жителей тундры спрашивали о том, как они узнали, что началась Великая Отечественная, многие вспоминали, что вести об этом до них дошли гораздо позднее, чем до горожан и сельчан. Однако о том, что грядет большая трагедия, оленеводы судили по приметам. 

Например, на Тимане среди лета (чего раньше никогда не бывало) в стойбища с пугающей частотой стали приходить волки. Они не нападали и никого не трогали, игнорировали людей, не обращая на них внимания, как будто на землю спустилось зло. 

А вот в Малоземельской тундре с начала июня людей тревожили кровавые зори. Багровое солнце отбрасывало кроваво-красные блики на реку и озера в районе Сенгейского и Трех бугров. Старики, которые в тундре знали и понимали все, вздыхали тревожно в ожидании неминуемой беды. И она грянула. 

Солдат из Малоземелья начали забирать на фронт уже в августе 1941 года, к декабрю того же года 104 оленевода вместе со стадами отправились воевать на Карельский фронт. Только колхоз имени Выучейского в то время выделил для Карельского фронта более тысячи голов оленей, по столько же дали Канин и Тиман. 

В сентябре 1942 года в тундру пришла уже 35-я по счету похоронка. Кроме того, в оленеводческие бригады доходили сообщения о том, что некоторые солдаты без вести пропали во время кровопролитных боев на Мурманском направлении… 

К 1945 году число погибших и пропавших без вести достигло 53 человек: семьи не дождались своих отцов, братьев и сыновей. 

Сегодня мы расскажем лишь об одном фронтовике из Малоземельской тундры. Его судьба во многом повторяет жизненные этапы каждого солдата из тундровых становищ НАО. 

Многие из них после возвращения вообще не любили вспоминать и тем более рассказывать о том страшном времени. Когда в разные годы мне приходилось разговаривать с участниками Великой Отечественной, ушедшими на войну из оленеводческих стойбищ, многие из них (бывшие охотники-стахановцы) вспоминали, что сразу после войны они долгое время не могли прикасаться к винтовке: каждый выстрел напоминал им о боях. 

 

Гибель товарища

Талеев Николай Иванович родился в Малоземельской тундре и мечтал о том, что именно с ней – с ее необъятными просторами, рыбными озерами, родным чумом – будет связана его жизнь. Но судьба распорядилась иначе. 

В 1939 году Николай Талеев был призван в Красную армию. Прошел все ужасы финской кампании, на глазах его гибли товарищи. Сколько раз приходилось смотреть смерти в глаза через объектив снайперской винтовки! 

В солдатской книжке Талеева записано, что он был стрелком-лыжником. В начале 1941-го Николай вернулся на родину. Надеялся оленевод, что больше никогда не придется ему стрелять по людям и видеть смерть друзей. 

Но судьба распорядилась иначе. Вскоре тундровиков вновь начали призывать на фронт.

В начале 1942 года настала и очередь Николая Ивановича. Шли тогда солдаты вместе с оленями через Пешу – это был сборный пункт будущих воинов Карельского фронта. 

В Нижней Пеше собирали оленеводов, мобилизованных со всего Канино-Тиманья и Малоземелья, оттуда гнали тысячные стада до Мезени и Архангельска.

Из воспоминаний Николая Талеева:

– Меня и еще нескольких малоземельцев определили в военную разведку. Отправлялись на задание вместе с оленями: они и наш тыл, и наше прикрытие. Иногда приходилось часами лежать рядом с тундровыми быками, лишь бы дождаться сумерек, не будучи замеченными врагом. Солдаты ходили в маскхалатах. Однажды во время выполнения задания разведчики попали под обстрел. Порывом ветра у моего напарника сорвало капюшон, и неприкрытая голова тут же стала мишенью для немецкого снайпера. Друг погиб, а мне пришлось, пережидая время и зарываясь в снег, ждать удобного случая, чтобы незаметно покинуть опасный участок. Задание выполнял один, погибший товарищ остался лежать в снегу. Только через сутки с наступлением темноты я вернулся назад, нашел тело друга и вынес его на наши позиции. Это была страшная потеря, и я понял, что нужно делать все, чтобы не попасть под пулю, ведь на войне многое решает случай и каким бы ты ни был опытным солдатом, не застрахован от случайной смерти. 

А буквально через несколько дней осколки разорвавшегося снаряда настигли и самого Николая Ивановича. Несколько мелких застряли у него в легких, в госпитале их не стали удалять, опасаясь кровотечения: решили отложить эту операцию до мирного времени, но так ничего и не сделали. Вернувшийся из госпиталя фронтовик вновь попал на Карельский фронт. Защищал Советское Заполярье до конца. 

 

Вдалеке от малой родины

Домой вернулся в начале 1946-го: вместе с земляками полгода гнали оленей в родную тундру. Тундровики, прошедшие вместе с этими «солдатами» все тяготы военной жизни, даже голодая, не тронули ни одного животного – ведь это были их боевые товарищи. Николай Иванович вспоминал, что останавливались в деревнях и подрабатывали тем, что помогали женщинам: пилили и кололи дрова, ремонтировали ветхие вдовьи избушки. За это давали картошку. 

Когда вернулись к женам и детям, радости не было предела. Всегда сдержанные ненецкие женщины (по тундровым законам не позволялось плакать не то что при расставании, но даже и на похоронах) не могли сдержать слез, потому что это были слезы радости. Ведь многие тогда уже не надеялись увидеть своих мужей, сыновей или отцов. Говорили, кто выжил, тот уже вернулся. А тут почти полгода без весточки прошагали со стадами малоземельские герои. 

Жена рассказала Николаю Ивановичу, что она тоже почти солдат: немецкая пуля, которой ее зацепил фашистский летчик в 1943 году, долгое время хранилась в чуме. Супруга вспоминала: когда забрали на фронт всех мужчин, женщинам пришлось и пастушить, и рыбу для фронта ловить, и почту на упряжках по тундре развозить. 

Вот во время одной рыбалки их и обстрелял немецкий самолет, сбросил бомбу недалеко от берега. Женщин тогда взрывной волной в разные стороны раскидало, а позднее уже другой самолет со свастикой «накрыл» рыбный обоз. Вот тогда-то супруга Николая Талеева и была ранена в плечо. Женщины прямо в чуме извлекли пулю раскаленным ножом, этим операция и ограничилась. Крепкие тогда были люди, ничего не скажешь. 

Сам фронтовик до конца своей жизни пастушил в тундре. Осколки, засевшие в легких, так и остались в нем до конца жизни. 

Дочери солдата, Анна и Марфа, рассказали, что однажды из-за этого с отцом случилась курьезная история. Летели они как-то все вместе на самолете из Печоры, и при прохождении контроля лампочка на рамке постоянно подавала сигнал о наличии металла. Николая Ивановича всего проверили с ног до головы, а он все звенел и звенел. Тут и вспомнили, что в нем осколки. Как только сообщили об этом, старого фронтовика перестали проверять и пропустили на посадку. Вот как война напомнила о себе через полвека. 

Односельчане и однополчане всегда говорили о Николае Ивановиче как об очень трудолюбивом человеке, мастере золотые руки.

В музее поселка Нельмина Носа сегодня вместе с многочисленными наградами, среди которых есть и орден Отечественной войны, хранятся табакерка, портсигар и огниво, сделанные его руками. С ними он прошел всю Великую Отечественную и не расставался вплоть до самой смерти. Николай Талеев – опытный пастух, героический солдат, заботливый муж и отец, ушел из жизни в январе 1996 года. Его имя вписано золотыми буквами – на мраморном постаменте участникам Великой Отечественной войны в центре Нельмина Носа. Кстати, автором первого в Малоземелье памятника фронтовикам был сын Николая Ивановича – Андрей Николаевич. 

Вечная память и слава вам, солдаты Малоземельской, Большеземельской, Канинской, Тиманской тундры! Когда я вспоминаю всех этих людей, перед глазами встает лицо старого ненца с очень добрым и грустным лицом, а на ум приходят строчки из песни неизвестного автора «Старый пастух».

 

Снова идет он совсем молодым

Вместе с оленным отрядом,

Небо окутал густой черный дым,

Тундру терзают снаряды.

 

Быстро по снегу олени бегут,

Нарты скрипят осторожно.

Боеприпасы за сопкою ждут,

И не дойти невозможно.

 

За горизонтом запела заря,

Звезды сдают караулы.

Травы, багрянцем рассвета горя,

Капелькой крови мелькнули.