Из открытых дверей библиотеки Этнокультурного центра доносится ненецкая речь. Мягкий канинский говор течет веселым ручейком, перетекает от собеседника к собеседнику, как много лет назад, когда в семье Якова Егоровича и Феодосии Павловны Бармич родилась старшая дочка Маша.

На сегодняшний день Мария Яковлевна Бармич – почетный профессор Российского Государственного педагогического университета имени Герцена, которая вот уже полвека профессионально занимается исследованием родного языка, готовит специалистов высшей квалификации по ненецкому, энецкому и нганасанскому языкам, автор 140 научных работ, в числе которых более тридцати пособий для ненецких школ.

Приезжая на малую родину, в Ненецкий автономный округ, Мария Яковлевна старается каждую минуту посвятить встречам с близкими людьми, родственниками и земляками. От предложений поехать хоть немножко отдохнуть она с улыбкой отказывается:

– Да я потом когда-нибудь отдохну. Не умею отдыхать. Вот и в Санкт-Петербурге в основном всегда на работе. Земляки и друзья знают, где меня найти. Однажды художница Нина Валейская про меня рассказывала: «Созвонились, пришли в университет, вечер, а там только одно окошко светится. Зашли и увидели – сидит в большом кабинете маленькая женщина…»

Канинский говор – память о маме

Маленькая женщина Мария Бармич – известный специалист в мире этнической лингвистики языков финно-угорской группы. О таких людях говорят: «Мал золотник, да дорог». Она написала более тридцати учебников ненецкого языка для детей, методические пособия для педагогов, более 150 научных работ по ненецкому языкознанию, является автором многочисленных статей о писателях-ненцах, ненецко-русского и русско-ненецкого словаря, перевела Библию на ненецкий язык. Ее имя хорошо известно профессионалам-языковедам не только в России, но и Финляндии, Венгрии, Эстонии и других странах. 

Канинский диалект, на котором Мария Яковлевна произнесла свои первые слова, долгое время оставался в тени хрестоматийного, большеземельского наречия. Женщину, посвятившую всю жизнь делу изучения и сохранения ненецкого языка, это всегда очень огорчало. Поэтому несколько лет назад она воплотила в жизнь свою давнюю мечту, разработав и выпустив на собственные средства «Словарь маминого языка».

– Я использовала знания родного языка, которые получила от мамы, – поясняет она. – Даже сейчас, будучи в преклонном возрасте, иногда отчетливо слышу ее голос «неян вабц’ вадам’» (звуковой облик родного языка). Мне хочется сохранить и передать мамин язык молодому поколению в первозданном виде.

Конечно, по приезду в округ Мария Бармич не упускает ни малейшей возможности поговорить с землячками на родном канинском говоре. Они вспоминают общих знакомых, родственников и прежние времена. Заходит разговор и про детские годы:

– Отец привез меня в школу перед самой войной, – вспоминает Мария Яковлевна. – Но так как я была очень маленькая, директор Анатолий Петрович Анашкин меня не принял, отправил обратно в чум, чтобы я подросла и набралась сил. Тут всех мобилизовали, и отец мой пошел на фронт пешком по реке из села Несь. Мама осталась одна с тремя детьми, из которых я была самой старшей…

Сберечь материнское сердце

В военные годы в Шойне было очень голодно. Дети тайком от воспитателей убегали на берег и ели дохлую сайку. Но это не спасало от цинги, вшей и чесотки. В школу Машу возили на саночках: ноги были воспалены, бесчувственны и не держали даже такое крохотное тельце. Детей лечили как могли: выстраивали в шеренгу и поили настоем хвои и рыбьим жиром. Но спасало их только привезенное из тундры сырое мясо. 

Равно как детишкам не объясняли значение слова война, не знали они и понятия «похоронка». Но как ребенок, которому многое пришлось пережить, девятилетняя Маша сразу поняла, что у нее в руках. Мамы дома не было, когда почтальон в 1943 году принес страшный треугольник в дом. Принять это известие девочка не могла ни умом, ни сердцем и бросила его в печь. Слишком маленькая, чтобы решить это осознанно, сердцем она понимала: маму надо беречь и нельзя отбирать у нее надежду. Поэтому вернувшейся матери Маша ничего не сказала. 

День 9 мая 1945 года запомнился Марии Яковлевне солнечным. Везде слышались веселые крики, громкие разговоры, возгласы: «Кончилась война!» Народ собрался возле клуба, привели учеников. Со стороны моря доносился грохот, но он уже не вызывал тревоги. Шумели корабли, которые всю войну защищали территорию с моря.

После войны Маша с мамой ходила на берег к каждому пароходу: встречали папу. Вглядываясь в лица спускающихся с трапа фронтовиков, Федосья все пыталась разглядеть Якова. Оставшись одна в 26 лет, она ни минуты не переставала его ждать и воспитывать троих ребятишек, чтобы показать их отцу-победителю. Когда он вернется. 

О той похоронке Маша так никогда и не сказала матери. Маленькое, бесконечно любящее сердечко подсказывало: не надо. Надежда на то, что муж вернется, еще многие годы поддерживала Федосью Павловну, заставляя находить силы, чтобы в трудные послевоенные годы жить и работать. В Книге памяти записано: «Бармич Яков Егорович, рядовой, пропал без вести 00.11.1942».

«Наследила» в истории

Иногда в шутливой дружеской беседе говорят слова, которые потом оказываются пророческими. После окончания семилетки Мария вместе с другими одноклассниками, среди которых был и поэт Алексей Ильич Пичков, приехали поступать в Нарьян-Марское педагогическое училище. В весеннем городе было уже довольно тепло, и за Машей Бармич, топавшей в промокших бурочках, оставались следы. У кабинета истории Алексей воскликнул:

– Мария Бармич наследила в истории!

…А кто мы такие, чтобы спорить с классиком?