Так называется рукопись известного журналиста Валерия Антоновича Пырерки (1939–1987), хранящаяся в фондах Ненецкого окружного музея. Его талантливые яркие очерки и репортажи в 60-е годы украшали страницы газеты «Няръяна вындер». В память о нем мы публикуем этот небольшой очерк, незаконченный, к сожалению, из-за скоропостижной и неожиданной смерти автора.
Приглашение к кочевью
Его зовут ямданкой, касланием, кочевьем, но суть одна – человек всю жизнь на полозьях.
Тундровик рождался во время краткой остановки в пути. Прежде чем он начинал ходить, он проезжал на нартах матери с высокими бортами – чтобы ребенок не выпал в пути – не одну сотню километров. Как только руки немного крепли, он учился обращению с вожжой и хореем. Жизнь измерялась числом кочевок. И даже когда человек умирал, на его могиле оставляли нарту, чтобы он мог кочевать и в загробном мире.
Чтобы понять тундровика, надо покочевать с ним вместе. Вот обычная общая тетрадка, помятая в кармане. Между страниц еще встретишь седые оленьи шерстинки – моя верная подруга малица сильно линяла.
Тетрадка – мой тундровый дневник. Я писал его после дня на нартах, в чуме при желтом свете керосиновой лампы. А помню, очень хотелось отложить писание и вытянуться на оленьих шкурах, чувствуя, как набухает усталостью тело. Обычно я превозмогал искушение, писал небрежно и коротко, но старался ничего не упустить. Может быть, поэтому мне и дорог так мой дневник.
Я не адресую свои заметки тундровикам – для них я вряд ли открою что-то новое. Пусть их прочитают те из северян, кто лишь встречает оленьи упряжки на улицах своего поселка или городка, кто регулярно покупает в магазине свежее оленье мясо. А таких на севере большинство.
Простейший расчет: в Ненецком национальном округе 95 оленеводческих бригад – 400–500 оленеводов. Многие еще кочуют с женами и ребятишками. Реже встретишь стариков и старушек, у кого есть в тундре свои олени и интересы, или родные, кому нужно помочь, или наоборот, нуждающиеся в помощи. Можно приплюсовать сюда и тех, кто когда-то ходил в оленях, а теперь вот прижился на базе оседлости в «деревянном чуме». Словом, две-три, а может быть, и все пять тысяч человек. Но это совсем ничего в сравнении с десятками тысяч населения Ненецкого округа, в сравнении с сотнями тысяч жителей северных земель.
Я приглашаю с собой всех, кто не бывал на тундровых переходах-повердях, не видел постепенно раскрывающиеся дали, не ждал нетерпеливо, когда же, наконец, в закатное небо врежется черный треугольничек чума.
Я приглашаю в дорогу, читатель!
Но сначала надо попасть в тундру. «Подняться», как говорят оленеводы. Все поселки на Севере расположены по берегам рек, и в тундру надо действительно подниматься…
Я вкрутил в машинку лист бумаги. Он белый и чистый, как снежная пороша. Ни один зверь не вывел на нем цепочку букв-следов.
О чем же мне писать? О пороше? О звере? Или о буквах? Не знаю. Можно и о том, и о другом, и о третьем. Но главное – о Севере и о себе. У меня есть два мира: первый – там, где люди, тундра и жизнь; другой – здесь, в моем сердце и в моей голове. Столкнуть их оба – высечешь огонь литературы….
Подготовил Юрий Канев
