Вы здесь

Прогулки с главой Харуты

У главы Хоседа-Хардского сельсовета НАО Андрея Танзова есть мечта – построить в посёлке аэродром для всех типов воздушных судов

Сейчас в Харуте есть только вертолётная площадка, а взлётно-посадочная полоса для самолётов – на противоположном берегу.

Строительство аэродрома – личная история

Если в пункт назначения летит самолёт, а не вертолёт, то нужно с чемоданами и с детьми переплывать норовистую речку Адзьву. Однажды это привело к страшной трагедии в десятках харутинских семей, в том числе и Танзовых.
– Это было в 1961 году, дети должны были лететь в лагерь, – вспоминает Андрей Николаевич. – Переплывали речку на лодке и перевернулись… У меня там были брат и сестра. Брат выплыл и спасся, а сестра погибла. С тех пор, как я стал депутатом сельского совета, за это бьюсь, это для меня личная история, можно сказать. Уже больше двадцати лет. Лишь в последние годы дело стало понемногу двигаться, видите, какая кипа документов – это только согласование на землю для аэродрома.
И таких объёмных пачек на столе главы – целая библиотека. Времена сейчас такие, что порой, чтобы отремонтировать один забор, нужно исписать пачку бумаг.
А летом надо успевать не только с документами. В посёлке идут ремонты, и надо вовремя привезти стройматериалы, запчасти для техники и много чего другого.

Нам не нужен огромный дворец

Долгие годы головной болью и душевным криком всех харутинцев был детский сад. Здание недостроенного дошкольного учреждения в посёлке называют памятником.
Люди уже подметили, что при каждой смене власти там что-то хотят сделать, перестраивают, консервируют, перепроектируют. Но пока конструкция из металлических столбов, похожая на огромный конструктор, так и стоит. После заморозки гигантской стройки в центре посёлка проблема осталась нерешённой.
– Я всем говорил уже много раз – нам не нужен огромный детский сад, дворец какой-нибудь, – объясняет Андрей Николаевич, – хватит одноуровневого тёплого здания. Я вообще не понимаю всех этих современных проектов, которые разработаны где-то на Большой земле, а на деле они для Крайнего Севера вообще не подходят. Я не против новшеств, но ведь есть уже проверенные методы. Их не надо забывать. Вся Харута, по сути, построена нашим колхозом «Рассвет Севера», здания строились в середине прошлого века и стоят, и простоят ещё не один десяток лет. Потому что раньше строили – для себя, для своих детей. А в последнее время навязываются какие-то технологии, которые непригодны для наших мест.
Не ко всем нововведениям глава муниципального образования относится скептически. Так, у аэропорта стоит красно-белый конус, на котором установлены солнечные батареи. Это приёмо-передающее устройство для вертолётов.
– Экономия, конечно, огромная. Правда, зимой не хватает солнца, поэтому его поставили в посёлке. Так-то оно должно стоять километрах в шестидесяти отсюда. Его три года назад смонтировали.

Гладко было на бумаге…

Андрея Николаевича в посёлке знают как крепкого хозяйственника, человека, который всю жизнь трудится на харутинской земле, как и его родители.
Большая часть его трудовой биографии – работа в колхозе «Рассвет Севера». Но часто бумажная работа занимает гораздо больше сил и времени, чем реализация самых сложных проектов по строительству и благоустройству.
Казалось бы – если деньги выделили, бери да строй. Но не тут-то было, приходится соблюдать каждую букву закона, а буквы эти о каком-то усреднённом
российском регионе. Но Север – это совсем другое.
– Думаю, некоторые законы продвигают те, кто нашей специфики не знает, – говорит Андрей Николаевич. – Если они нам своими законами фактически говорят: садитесь в автобус, езжайте в город и купите всё, что вам надо – что тут объяснять? Тяжело доказать, что у нас не то что автобуса нет, но и самих дорог.

Мусорный ветер, дым из трубы

Проконтролировав, как тракторист копает траншеи для того, чтобы вода из высокой части посёлка спускалась не во дворы и проезды, мы едем на место хранения коммунальных отходов.
Согласно новой программе, теперь мусор собирают в так называемые биг-бэки, которые затем по зимнику будут вывозить в Нарьян-Мар из всех поселений. Как говорят абсолютно все руководители муниципальных образований, с которыми мне удалось пообщаться по этому поводу, минусов у этого нововведения пока больше, чем плюсов.
– Раньше мы как избавлялись от мусора? Просто сжигали то, что можно сжечь, а металл, например, всегда перерабатываем и используем в хозяйстве. Крематор у нас был недавно итальянский, он, правда, отработал всего полтора месяца. Потом использовали котёл, в нём сжигали мусор, поэтому у нас на свалке его не так-то и много. Сейчас наше ЖКУ собирает его в биг-бэки.
Биг-бэки – огромные пакеты повышенной плотности, стоят на огороженной территории. Пока кажется, что погрузить на машины и вывезти их несложно. Но это летом, а зимой задача в разы усложняется.
– Мешки примёрзнут, это же надо их выдернуть будет оттуда. Осенью, к примеру, пойдут дожди, мусор будет мокнуть, замерзать, таять, потом снова и снова. В итоге это будет монолит, который надо погрузчиком как-то грузить, пакеты не выдержат, и в кузове это всё развалится. Да к тому же у нас нет раздельного сбора мусора, там и пищевые отходы, и хозяйственные, всё перемешивается, гниёт. Мы выставлялись на грант от нефтяников, чтобы приобрести новый крематор, но проиграли. Важнее оказалась другая сфера…
Этой зимой из-за пандемии транспортное сообщение было ограничено, и то, что уже собралось, никуда не вывезли. Андрей Николаевич как истинный человек дела уже всё взвесил и оценил. Возить отходы в Нарьян-Мар машинами – удовольствие дорогое, да и в окружной столице с ними поступят точно так же, как поступили бы в муниципалитете.
– В Нарьян-Маре мусор просто сжигается, а есть новые технологии, когда при очень высоких температурах мусор превращается в пыль. Утилизация идёт без прикосновения с открытым огнём, пиролизная. А железо плавится в небольшие брикеты, которые потом можно использовать на ту же дорогу. Мини-заводики такие – по пиролизной утилизации – выпускают в Симферополе и Краснодаре, стоят порядка трёх миллионов. Мне даже предлагали поехать ознакомиться, посмотреть, как они там всё это делают, но хозяйство надолго не оставишь, – сетует руководитель.

Частное подворье – вторая работа

Как только я приехала в Харуту, сразу же спросила, как в посёлке дела с сельским хозяйством, есть ли фермеры. Оказалось, здесь единственный фермер – глава Андрей Николаевич Танзов. А в скоре я познакомилась и с его «поголовьем».
Эту троицу – корову Барыню, бычка Вениамина и бычка Буяна порой можно встретить на улочках Харуты. Но мы впервые встретились не так.
Ранним утром я проснулась в гостинице от того, что кто-то возится прямо под окном. Представляя самое страшное, тихонько подхожу к окну и выглядываю. Под окном стоял бычок, которого, как позже узнала, зовут Вениамин, его одолевали мухи и овода, и он тёрся мордой о стену.
Барыня и Буян бродили неподалёку.
Ради них Андрей Николаевич и вся его семья трудятся после работы во вторую смену.
– Их же не оставишь ни на день, надо кормить, доить. Вот сейчас у нас самая горячая пора. Сенокос мы уже завершили, зароды поставили, будем мимо проезжать, покажу, – рассказывает собеседник.
Зароды – это высокие конусы из сена, поставленные в ряд. Так будущий корм для бурёнок сушится для хранения. Скосить нужно много – ряд, в котором стоят десятка полтора снопов, одна корова съест за шесть недель.
– Нам очень с погодой в этом году повезло, – говорит глава, – успели скосить без дождей. Сенокос ведь не терпит промедления, стоят погожие дни, надо успевать, поэтому время дорого. Летом я работаю почти круглосуточно: с утра одна работа, вечером – другая.
…Мы возвращаемся с сенокосных лугов через потрясающе красивые места. Андрей Николаевич показывает мне, куда харутинцы выезжают на отдых. На лесной склон на высоком берегу под названием Селэм Мыльк – Сердце горы, где под утёсом бурлит река.
Издалека излом реки и правда напоминает сердце.
– А река здесь Адьзьва или Харутинка? – спрашиваю я.
– Это река Харута, – гордо говорит мой спутник, – кто вам сказал, что Харутинка? Нет у нас такой реки, наша называется  
Харута, Лиственничная река. Это все старожилы знают.
Теперь и я это знаю. Как знаю и то, что на берегах Адьзьвы и Харуты живут трудолюбивые сильные люди, которые не часто говорят о любви к своей земле, но любят её всем сердцем, гордятся ею и заботятся о ней.