Три дня в сказочном краю согрели душу и вдохновили на творчество

Каждый раз, путешествуя летом по непознанным городам и весям, жадно копишь впечатления, чтобы поскорее привезти их в Нарьян-Мар. Только дома, когда с чувством выполненного долга расслабленно отдыхаешь за чашкой чая с морошечным вареньем и бутербродом с оленьей колбаской, складывается, наконец, общая картина очередного отпускного предприятия.

В этом году моя галерея пополнилась сочной композицией «Армения».

В жаркие объятия Ереван принял уже в аэропорту поздним вечером, дружелюбно подвёз до дверей колоритного исторического отеля, по узорным ковровым дорожкам, вытканным тут же, в приотельной мастерской, завёл в номер и мягко опустил на белоснежную постель. Заснули в предвкушении чуда.

В объятьях Еревана

Ранним утром город встретил тёплой улыбкой просыпающегося солнца и повёл по тихим улицам между пятнистых домов-родственников из туфа, не утяжелённых вывесками и рекламами, но удивляя на каждом шагу всевозможными арт-объектами и в классическом, и в авангардном осмыслении.

Перво-наперво встретились взглядом с актёром Фрунзиком Мкртчяном на граффити прямо за углом – приятно! А рядом – сюрреалистическая скульптура «Меланхолия» Ерванда Кочара – сильная эмоция, надо поближе узнать автора.

Чуть дальше озеро с белыми гусями, а над ним – Собор Святого Григория Просветителя – самый большой в Ереване комплекс из трёх церквей. Угловатый многогранник скромно-песочного цвета естественно завершает холм среди выцветшей на солнце травы. Обойти его оказалось непросто. Огромное сооружение по-отечески пригласило посидеть на скамеечке. И вот уже из-за стен его выглянуло солнце, словно именно в просторных залах собора оно и отдыхало. Удивительно, как современный проект Степана Куркчяна в стиле армянской архитектуры (собор освящён в 2001 году) гармонично вписался в исторический образ города.

Ереван, старательно подогреваемый небесным светилом, рассказывал о себе всё более разгорячённо. Памятник Александру Таманяну, большому архитектору Армении, лепившему когда-то новый образ города, открыл нам аллею, ведущую к Каскаду. В это место силы мы приходили волшебным образом отовсюду в любое время. На эскалаторе в прохладном уютном выставочном помещении поднимаешься на самый верх. Эскалатор делится этажами на секторы: выходи на площадку, любуйся скульптурными фантазиями или езжай дальше.

А там – сам Арарат, седой великан, иначе – Масис. Левее – Сис, вершина поменьше. В жаркое время, от +35, Сис-Масис почти растворяется или едва заметно проявляется внимательному взгляду: то не облако, то снег лежит на вершине! Ранним утром нежно румянятся горные бока, встречая солнце. Зрелище!

Краски Сарьяна и мелодии Хачатуряна

Улица Мартироса Сарьяна. Знакомое имя по репродукциям из российских журналов XX века. А вот и дом-музей художника – царство цвета и восторженной любви к Родине. На картинах – жёлто-рыжая лава живописных эмоций. Удивительное сочетание реалистического изображения с невероятной игрой света, цвета и живого мазка, ведущего то по улочкам старого города, то парящего над самим Араратом, то призывающего вглядеться в характерные портреты. Впечатлится даже ленивый, растеплится самый холодный зритель.

Так как мы видели рояль, на котором играл сам Арам Хачатурян, пока Мартирос Сарьян писал его портрет, то после наивкуснейшего обеда в кафе, отведав изящную миниатюрную долму и шарики жареных абрикосов с грецким орехом, мы помчались в музей композитора. Музей закрывался. Переговорив между собой, смотрители не только приветливо провели нас по большим залам, но ответили на все вопросы и позволили погрузиться в творческий мир яркого композитора под мятежное звучание «Танца с саблями».

Выйдя из музея на каменную, раскалённую солнцем улицу, словно прописанную Сарьяном, мы по синим пятнам тени молча брели, разрываемые впечатлениями. Но не тут-то было: опять пришлось удивляться.

Не отпускало странное ощущение непринуждённого комфорта: устал – сядь, посиди на удобных, анатомически изогнутых, чистых деревянных скамеечках, коих пруд пруди под каждым деревом; хочешь пить или освежить лоб – питьевые фонтанчики повсеместно, в некоторых «горная вода, настоящая!»; ноги освежить – вот тебе длинные фонтанные дорожки.

На этом колоритные приятности Еревана не заканчивались: орошение пространства водяной пылью с крыш кафешек, что при +38 жизненно важно и приятно; вязаное граффити – «одежда» для деревьев, взгляду весело; зреющие гранаты, расписные вагоны метро и ковры, ковры, ковры!

Легенды и были

Следующий день начали утренним восхождением на холм к величавой скульптуре «Мать Армения», продолжили прогулкой по тенистому парку Ахтанак, посещением хранилища древнейших рукописей Матенадаран. Благословляющее учительское напутствие получили у памятника создателю армянского алфавита, основоположника армянской литературы и письменности Месропа Маштоца авторства скульптора Гукаса Чубаряна. Потом дорога привела к ущелью Раздан, где разместились огромные коньячные заводы «Арарат» и «Ной», а затем совершили скульптурное путешествие по Еревану.

«Продавец цветов, «Руки дружбы», «Бесстрашная девочка» – армянская скульптура полна романтизма. «Давид Сасунский» – легендарный герой армянского национального эпоса VIII–X веков – одна из самых любимых моих в детстве книг про богатырей и их богатырских коней. Было здорово увидеть героя «живьём», узнать, правда ли, что «обходя вокруг скульптуры, вы заметите, как она неуловимо меняется: прыжок коня превращается в длинный полёт, а мгновение – в вечность». Превращается!

А скульптор уже знакомый – всё тот же Ерванд Кочар. Интернет подсказал, что недалеко музей его творчества, хотелось тут же пойти, но! Встреченный на скамеечке седой ереванец определил наш путь: «Всё время гуляете в Ереване? Так вы ещё не видели Армении! Скорее из города, туда, где абрикосовые сады, холмы и горы, древнейшие храмы, озеро Севан, лечебный Дилижан. Там воздух другой, там Армению узнаете!»

Перезагрузка Арменией

И мы, конечно, послушались, сели в такси и поехали. Благо – каждый таксист в городе – экскурсовод, каждый покорён красотой, величием, уникальностью своей страны и народа. Как певец-рапсод умеет донести не только информацию, но и чувства народные до любого слушателя, с таким высоким уважением рассказывает о природе и культуре, о мужестве, силе и выносливости народа, пережившего великие потери в трагические периоды истории страны.

Просторы Армении. В каждом названии – легенда.

Монастырь Хор Вирап у подножия горы Арарат, отсюда началась христианская эпоха Армении. Построен на месте темницы, где долгие годы провёл в заточении первый Католикос армян – Григорий Просветитель. Монастырь Гегард – уникальное архитектурное строение, часть которого вырублена в скале. Единственный сохранившийся на территории Армении храм дохристианской эпохи – языческий храм Гарни.

Кажется, оглядывая окрестности, ты видишь всю Землю, которая звучит легендами и гимнами, доносимыми тёплыми ветрами отовсюду и гуляющими между колоннами храма.

Ещё два часа, и вот в засушливых холмах показалось огромное сказочно-лазурное пятно, что бесконечно сгармонизировано с рыжими склонами холмов – озеро Севан. Хочешь – купайся в прохладной воде, а нет – любуйся всплесками волн или древними стенами монастыря.

Если всё-таки удастся отвести взгляд от красоты и отправиться дальше, в том числе сквозь трёхкилометровый туннель, можно попасть в Дилижан, одетый в богатые зелёные шубы лесов, там напробоваться прославленной кинематографом воды: «Валик-джан, у нас в Дилижане в кухне открываешь простой кран – вода течёт – второе место занимает в мире».

А дальше… компьютер твоего мозга зависает на блаженной ноте единения с миром.

Постскриптум. Созвучие

В магазине старой книги в Санкт-Петербурге на обратном пути домой попалась книга Андрея Белого «Армения». Никогда бы не обратила она на себя внимания при обычных обстоятельствах. Но только не теперь.

Книга читалась запоем. Восхитило, что те же чувства в 1928 и 1929 годах в путешествиях по Армении в сопровождении самого Варпэта (Мастера) Сарьяна испытал русский поэт и писатель. Каждая его фраза – звучащая голосами картина: «земля – с древним запахом», «дни, туго одетые в пёстрый поток впечатлений».

И вывод, соседствующий с любым, кто проникся:

– Краткость эскиза мне не позволяет подробнее зарисовать впечатления, которыми был переполнен; скажу лишь: я счастлив увидеть народ, стародавний, как мир, но исполненный сил, обитающий в невероятной природе, богатой сокровищами; старый мир погребал его заживо; но он встаёт над развалиной старого мира.