Ветеран округа и рыболовецкой отрасли Леонид Кисляков уверен, что северяне должны не только пользоваться рекой, но и помогать ей.

Леонида Никифоровича Кислякова знают и заслуженно уважают в нашем округе тысячи и тысячи людей. Много лет отдал труду в агропромышленном комплексе региона, работал хорошо и добросовестно, а ещё известен он землякам как человек принципиальный, неравнодушный, с активной гражданской позицией.

Мы знакомы немало лет, причём это знакомство не из тех, что называют шапочным. И разговаривали подолгу, и, случалось, спорили горячо, оглядываясь на дела минувших дней или же обращаясь к событиям современности. С Кисляковым интересно беседовать: ему интересны литература, история России и нашего северного края, он много об этом знает. На всё происходящее вокруг имеет свой взгляд, высказывая веские, основанные на богатом жизненном опыте суждения.

В этот раз он позвонил, пригласил в гости, чтобы поделиться мыслями, как должны бы впредь сосуществовать во времени и пространстве Печора и люди, которые столетиями кормились от реки, пользовались несомыми ею благами, но вот не всегда помнили, что нужно уметь быть благодарными за это.

– Неправильно оно, когда исключительно потребительское отношение преобладает со стороны человека к щедрым дарам природы, мира окружающего. Вот пока река мощна, полновод­на, изобильна была – и всем она угодна оставалась, черпали из неё воду и рыбу вдосталь да без удержу. Но ведь и её ресурсы не безграничны, и Печоре давно уж людская помощь требуется, – с искренней озабоченностью рассуждает Кисляков.

Записью его монолога на эту тему (я почти и не задавал вопросов) с любезного согласия Лео­нида Никифоровича поделюсь сегодня с читателями «НВ».

– Проблема обмеления Печоры отнюдь не нова, не сегодня она возникла, этим ещё прадеды озабочены были. Когда «зарубили», построили Городок, как поначалу называли Пустозерск, туда свободно проходили большие морские парусники – вплоть до конца XVIII века. Затем это оказалось весьма затруднительным, и местом стоянки кораблей стала пристань Куя – почти напротив деревни Никитцы, на другом берегу. И уж оттуда на малых судах, карбасах и баркасах, добирались купцы-мореходы в Пустозерск.

А река продолжала и продолжала мелеть, в чём нет ничего такого уж необычного и нового. И великую русскую реку Волгу тоже издавна заносило песками. В своё время корреспонденты дореволюционных московских изданий в репортажах со знаменитой Нижегородской ярмарки не раз сетовали на то, что суда одно за другим на мели садятся. Словом, повсеместное это явление, с реками связанное.

Вот, например, недавний случай, о котором наслышан от очевидцев и непосредственных его участников.

В прошлом году три работника колхоза «Северный полюс» во главе с председателем этого хозяйства перегоняли небольшой морской катер типа того, каких много когда-то по Печоре ходило, из Набережных Челнов в Москву. И мой сын Николай рассказал, что когда шли они от Оки, ни встречных, ни попутных судов практически им не попадалось.

Но там-то проблема имеет другие решения. Есть железные, автомобильные дороги, что выгоднее, нежели перевалка грузов водными путями.

У нас ситуация, как известно, иная, сложнее. Когда ещё дорога появится! Да, темпы её строительства ускорились, но ведь годы пройдут, пока она будут введена в эксплуатацию и соединит Ненецкий округ и Респуб­лику Коми.

Поэтому позарез нужна нам Печора для перевозки грузов и пассажиров. Она и соседям нашим южным нужна ничуть не меньше.

А значит, не обойтись без чистки фарватера. Песка в судоходные каналы несёт вода много, увы, но более тридцати лет усилий по избавлению от него не совершается. Ни выше по реке от Нарьян-Мара, ни в низовьях.

В 50-е, помню, когда я ещё пацаном был, жил в Куе, несколько лет кряду приходила туда землечерпалка. Чистила она Куйский перекат Пойловского рукава Печоры. В деревне этот агрегат называли грязнухой, шума от неё исходило много, разносился он широко окрест.

Песок этот баржами увозили вверх по реке, но недалеко, потому что возвращались они достаточно быстро.

Многократно мне в своё время доводилось плавать по Печоре на самых разных типах судов, включая колёсные, – до Усть-Цильмы и дальше. И повсеместно встречались такие землечерпалки.

Да и на выходе из реки в море они были. Мой друг Георгий Булыгин и его отец Николай Архипович, участник Великой Отечественной войны, работали механиками-мотористами на катере морского порта, который использовался для установки бакенов, буев, сигнальных огней и прочей судовой обстановки.

Рассказывали мне Булыгины, что на морском баре землечерпалки каждое лето чуть ли не круглосуточно действовали. И это обеспечивало возможность прохода в порт Нарьян-Мара крупнотоннажных судов с большой осадкой.

А что теперь? Ни для кого не секрет, изрядно затруднено судоходство по Печоре.

Вывод может быть только один: двум регионам, НАО и Республике Коми, надо объединять усилия, чтобы голоса с мест были услышаны федеральным центром.

Возрождение полноценного транспортного сообщения, грузовых перевозок по Печоре естественным образом увязывается и с актуальной концепцией развития Северного морского пути, так что момент заявить о себе самый подходящий.

Это наказ и депутатам Госдумы, и сенаторам, представляющим наш и соседний субъекты Российской Федерации. Разумеется, свои веские доводы также должны представлять, отстаивая интересы земляков на переговорах в Москве, в министерствах и ведомствах, главы и правительства наших регионов.

Нужно федеральное финансирование, позарез нужно! Денег региональных бюджетов на решение столь масштабной задачи не хватит.

Причём работа эта должна вестись последовательно, в плановом режиме, с прицелом на годы и годы вперёд.

Заинтересованность, как мне представляется, тут присутствует всеобщая: и жителей нижнепечорских сёл, и коммерческих структур, включая крупные, и судовладельцев.

Конечно, День Печоры будет способствовать привлечению дополнительного внимания к теме. Не сомневаюсь в этом ничуть.

Верю, что не только в памяти людей сохранится Печора той артерией, которая питала наш северный край. Останется она таковой и впредь.