О северянине по имени Ардек и его дороге жизни

Эстафета народных экскурсоводов и их рассказы о городских микрорайонах не заканчиваются. Мы уже на экваторе – между центром Нарьян-Мара и посёлком Искателей
В этом выпуске «Линии жизни» расскажем о Бондарке. Маленький район на берегу Печоры словно доверчиво прижался щекой к плечу старшего брата – лесозавода и застенчиво спрятался позади мясокомбината – единственного сейчас городского перерабатывающего предприятия.
Мой народный экскурсовод – Ардек Матвеевич Дуркин. Когда-то его большая семья жила на Бондарке. Теперь из старожилов никого почти не осталось.

Нулевой километр

Лесозавод оказался настоящей точкой отсчёта для последних публикаций «Линии жизни». Под незримым светом «Стелла Поларе» расцветали микрорайоны-спутники: Сахалин, Новый посёлок и Бондарка. Возле градообразующего предприятия селились работники завода, строили дома, женились, рожали детей, обустраивали жизнь, которая когда-то казалась неизменной и бесконечной. Словно дорога, которая протянулась от центра бывшего Печорского лесозавода почти до самой Бондарки.
Остатки деревянного покрытия биржи показали работники предприятия Нина Романчук и Адель Авдеева («Страсти по лесозаводу» «НВ» № 85 от 13 августа 2020 г.). По этой дороге лесовозы возили пиломатериалы на склад готовой продукции, который располагался на берегу Печоры – посередине между заводом и Бондаркой. Вместо дорогого и дефицитного в ту пору асфальта его выстлали досками. Только для крепости клали их не плашмя, а на ребро. Такой способ позволил дороге на биржу дожить до наших дней. На самой территории завода деревянное покрытие практически утрачено – разбито в щепки многочисленными машинами, которые курсируют между производственными базами. А за песчаной насыпью, на которой стоит вышка, деревянная дорога лесозаводской биржи неплохо сохранилась.
Редакционная машина осторожно торит путь по старому деревянному настилу. Удивительно, как неплохо он сохранился. Идёшь по нему и словно переносишься на много лет назад, когда здесь пахло свежей древесиной, под открытым небом сохла янтарная печорская доска, небо было высоким, а деревья большими.

Доска и тоска

– Биржа была до 21-го проулка, – показывает Ардек Матвеевич. – По ней лесовозы возили готовую продукцию. Эту дорогу называли центральной или наборной – из-за досок, которыми замостили проезжую часть. По сторонам наборной были специальные проулки. По краям проулков ставились штабеля готовых пиломатериалов. До середины 50-х годов укладка досок в основном делалась вручную. Работали два человека, один подавал, второй укладывал. Когда вручную ставили, то штабеля были невысокими. А с появлением автопогрузчика, по центральной дороге идти приходилось как по длиннющему коридору: справа и слева высокими стенами стояли готовые доски на просушку.
– Сейчас покажу останки лихтера, который пиломатериалы возил, – говорит Ардек Матвеевич, сворачивая с центральной дороги к реке. – Тут надо идти аккуратно и смотреть под ноги. Деревянное покрытие частично поломано, на нём ощетинились гнилыми зубами остатки старых досок. О том, что где-то в густых зарослях кустарника и травы ржавеют останки лихтера – морской баржи, остаётся поверить на слово.
До самой Бондарки на машине проехать не удалось – дорога обрывается, мы идём пешком.
– Я по этой дороге каждое утро на работу ходил, – продолжает Ардек Матвеевич. – Раньше вся эта территория была ограждена высоким забором. Но для своих всегда лазейка найдётся.

Бондарка – место бондарей

Несколько метров пешком по еле заметной тропинке и мы уже ступаем на территорию Бондарки. Сейчас и слова такого не знают – бондарь. Умирающая профессия.
– Здесь был бондарный цех, в котором работали заключённые, – говорит Ардек Дуркин. – Делали бочки для рыбозавода, барабаны для обработки рыбы, ящики для сёмги и прочую продукцию из лесозаводской древесины. На берегу, где сейчас стоит дом № 12, располагался склад готовой продукции.
В микрорайоне всего одна улица – Бондарная. Она петлёй огибает всю территорию, начинаясь и заканчиваясь выездом к улице Юбилейной, что ведёт от города до Искателей.
– На Бондарке отец купил дом, он сохранился до сих пор – дом № 3, – показывает Ардек Дуркин на крепкое строение. – Папа приехал в Ненецкий округ в 1927 году. Тогда ещё Нарьян-Мара не было, только лесозавод стоял. Сначала возчиком работал, потом на токаря выучился. Рядом жила семья Хмаренко, с которой наши родители дружили.
Из внутреннего кармана мой спутник бережно достаёт маленькую чёрно-белую фотографию. Ардек Матвеевич уверенно показывает на расплывчатые силуэты, называя имена родителей, родственников и знакомых. На обратной стороне фотокарточки дата – 15 сентября 1953 года.
– Алексей Яковлевич Хмаренко сделал на память общую фотографию всех соседей, которые пришли его провожать перед возвращением на родину в Украину, – говорит мой спутник. – Он же был из заключённых власовцев. Рассказывал отцу про свою долю. Мол, нет его вины, просто выполнял приказ…
Далее двигаемся в сторону самого старого строения на Бондарке. В доме номер один жила семья Константина Сараева, потом Евлампий Степанович Скретнев. Во дворе высокая лиственница, пережившая старожилов этих мест. Затем идём в сторону берега, где когда-то располагался убойный пункт мясокомбината.
– Оленеводы гнали животных по реке и заводили сюда, – мужчина обводит рукой заросшую травой территорию. – Здесь чумы ставили, мы маленькими часто сюда приходили. Помню, один олень вырвался и убежал, его тынзеем ловили, а нам интересно. Особых развлечений же не было. В основном ребятня играла в чижика. Брали заострённую с двух концов палочку (чижика) и по ней ударяли битой. Про эту игру даже в книжке Аркадия Гайдара упоминается. Вы такого писателя помните?
Микрорайон маленький, поэтому экскурсия оказалась короткой. Делаем петлю по Бондарной и выходим на дорогу, ведущую к производственным цехам ООО «Мясопродукты». Справа от нас пустырь, заросший травой.
– Здесь стоял дом, где было первое административное здание убойного пункта. Первым построили колбасно-кулинарный цех в деревянном исполнении, – говорит Ардек. – А здесь был магазинчик. Всё было маленькое и тесное. Мы с мамой туда ходили за продуктами. А раньше стояла кузница и конюшня. Сохранились даже землянки, в которых мы пацанами ползали. Эх, столько времени с тех пор прошло, сам не верю…