Вечный огонь – один из главных символов того беспримерного подвига, который был совершен советским народом в годы Великой Отечественной войны. Его пламя, как отблеск тех лет, не позволяет нам забыть, что мы являемся потомками славного поколения людей, сумевших своим мужеством и героизмом отстоять страну. Их кровь течет в наших жилах, и сохранение памяти об их Победе – наша неизбывная благодарность, наш земной поклон ныне живущим ветеранам-фронтовикам и тем, кто самоотверженной работой в тылу приближал день спасения страны и всей планеты от коричневой чумы ХХ века.

Детскими, но трудовыми руками вносила свой вклад в будущую победу и почетный гражданин Нарьян-Мара, педагог и общественный деятель, заслуженный учитель России Ульяна Аполлоновна Истомина.
В 1941 году ей только исполнилось 11 лет. Было обычное деревенское детство со школьными уроками, пионерскими сборами, играми и помощью старшим на сенокосе и по хозяйству.
И в один миг мирная жизнь оказалась перечеркнута. Но случилось это не 22 июня, как у большинства граждан СССР, а 23-го.
– У нас в деревне Андег, где я жила, не было еще радио, так что о начале войны с фашистами нас оповестили на следующий день, когда на лодке из Нарьян-Мара прибыли нарочные, – вспоминает Ульяна Аполлоновна. – Шли они на веслах из города сорок километров, поэтому, конечно, добрались только ранним утром. Народ пошел на работу – пожни чистить, и вдруг все возвратились обратно. Объявили, чтобы взрослые собирались в клубе. А после, уже по всей деревне понеслось – война, война, война!
И сразу начали создавать народное ополчение. Из Нарьян-Мара в Андег прибыл представитель военкомата, который все лето проводил обучение мужчин и некоторых женщин азам военного дела. Для мужиков сшили специальные вещмешки, у многих были ружья. И с таким снаряжением они отправлялись на луг (теперь на том месте в Андеге, возле моста, стоит магазин), где и проходили занятия, учения.
Поначалу было очень тревожно, но, по словам Истоминой, в первые месяцы массового призыва на фронт не проводили, и к зиме все вроде как успокоились. По осени рыбаки даже по местам лова разъехались.
– Успокоились настолько, что помню, как мать взяла, да и распорола вещмешок, который на учениях носил отец. Это для того, чтобы снять боль с себя. Первый большой призыв произошел уже в декабре, как Печора встала и направился путь. Приехали нарочные и стали разносить повестки. А многие еще оставались на рыбацких тонях. За ними отправляли гонцов, – рассказывает Ульяна Аполлоновна. – Я ночью проснулась, а мать опять шьет этот вещмешок…
С ближних участков мужчин доставили быстро. Уже были натоплены бани, и на следующий день первая партия ушла. А следом – и вторая. Ушел воевать и глава их семьи.
Хорошо запомнила Истомина 7 ноября 1941, когда в деревне отмечали 24-ю годовщину Октябрьской революции. Объявили, что будет митинг. Ей, одиннадцатилетней девчонке, как самой голосистой, поручили сказать речь от лица пионеров. И она постаралась. Так проклинала фашистов, что взрослые после ее хвалили.
– Я с митинга возвращаюсь, а односельчанки Митродора Григорьевна и Матрёна Паповна остановили меня и говорят «молодец, молена, хорошо Гитлера ругала!» (в северных деревнях испокон веку «молеными» называли деток, вымоленных, выпрошенных у Бога).
Юная Ульяна даже представить себе не могла, что в то же самое время, как она бранила немецких оккупантов, в Москве на Красной площади с речью к войскам, отправляющимся на защиту столицы, обращался сам товарищ Сталин.
В пору лихолетья дети рано взрослели и на всех колхозных работах становились рядом с матерями и пожилыми мужчинами те, кто не попадал под призыв. Ульяна тоже стала вносить свой вклад в будущую Победу – в качестве рыбачки.
В конце рабочего дня после лова на берегу разводили костер и варили уху в большом котле. Бригада собиралась ужинать. В первый раз Ульяна постеснялась сесть за общий стол со взрослыми.
– Но повар артели, Таисия Николаевна, подошла ко мне и говорит, мол, садись, садись, ты теперь ведь уже работница. Да и своих зови всех, – рассказывает ветеран.
И так до конца войны дети совмещали учебу в школе с работой. Ей приходилось выезжать на карбасах к дальним участкам лова.
– От Андега до Хобуйки путь не близок, – вспоминает Истомина, – там была база осколковских рыбаков. А нам еще на пять километров дальше, к речке Янгутей, где теперь заповедная зона. Больше шестидесяти километров на веслах! Кормщиком был бригадир Фёдор Алексеевич Хабаров, 1895 года рождения. С ним на промысел ходили одна женщина в возрасте, да девушка-переселенка, паренек-подросток и я.
Как ей было сложно на первых порах обращаться с уловом! Семга в сети попадала не в пример теперешним экземплярам. В среднем до 15 кг весила одна рыбина. Такие, конечно, были девчушке не под силу. Но бывалые рыбаки показывали секреты мастерства.
– В Месино мы плавали на семгу. Помню, как Иван Игнатьевич Хабаров вынимал из сети «залом» зубами. За мысок под головой семги зубами зацепит и вытащит. Чтобы ни одну чешуйку не повредить. Потому что надо сдать ее государству высшим сортом. Он был очень мудрый, хороший человек. Поплавь закинет и поет «Что ты спишь, мужичок, ведь весна на дворе; ведь соседи твои работАют давно». Я только гораздо позже узнала, что эта песня на слова Алексея Кольцова создана в 1839 году. И меня до сих пор поражает, откуда же мог обычный крестьянский сын из деревеньки Андег знать эти стихи, – удивляется Истомина.
А вот еще эпизод из тех, что врезались в ее память. Одну военную зиму она отработала почтальоном. Однажды принесла письмо фельдшеру.
– Письмо отдала, вышла, а сама стою под окном и думаю, ох, письмецо-то нехорошее. И верно, громкий плач из дома раздался. До чего же тяжело на душе стало! Так я принесла весть о гибели моего учителя. Но извещение, как после выяснилось, было ошибочным! После фронта, хотя сам вологодский, он вновь вернулся работать к нам в деревню.
Вот так война, которая вроде была далеко, вдруг оказывалась совсем рядом: сегодня – в доме соседа, а завтра – в твоем. Люди ежедневно чувствовали ее тяжесть и трагизм.
Ныне Ульяна Аполлоновна как человек неравнодушный и идейный, конечно, бывает на мероприятиях, посвященных теме Великой Отечественной войны. Она убеждена: забывать, что прошли, что испытали советские люди в те страшные годы, нельзя никогда.
И поэтому порой очень ее печалит равнодушие и невежественность иных представителей юного поколения, их легкомысленное отношение к прошлому.
– Например, – с горечью поведала она, – когда проводилась акция «Блокадный хлеб», я подошла к подростку, который раздавал кусочки хлеба, выпеченного по рецепту того времени, и спросила, знает ли он, сколько дней длилась блокада? И он не смог ответить. Есть даже и те, кто не знает, когда была война. И это, наверно, не столько их вина, сколько вина родителей, воспитателей, наставников.
Таких молодых людей, конечно, явное меньшинство. Но и это не может не тревожить тех, кто с оружием в руках или своим тяжелым трудом в тылу приближали, ковали Победу ради будущих поколений, ради вот этих мальчишек и девчонок начала XXI века.