Конференция на тему развития арктического оленеводства, проходившая недавно в Нарьян-Маре, высветила ряд серьезных проблем, с которыми сталкиваются оленеводы России. Ненецкий округ в этом списке не исключение.
Кадры решают все
О том, чем является оленеводство в современном НАО – образом жизни или сельскохозяйственной отраслью, споры идут до сих пор.
Вроде бы без оленеводства, давно ставшего символом нашего заполярного региона, Ненецкий округ представить невозможно. Не случайно же голова с рогами или целый олень – тундровый красавец – являются цент-ровыми фигурами герба нашего региона и символами практически каждого муниципального образования округа.
Мы не будем спорить: скажем лишь, что в 1929 году (к моменту образования Ненецкого округа) здесь проживало более пяти тысяч ненцев, и практически каждый из них не просто владел навыками работы пастуха-оленевода, но и прекрасно разбирался в проблемах жителей тундры. Они знали эту жизнь изнутри, впитывали ее с молоком матери.
Сегодня людьми, ведущими традиционный образ жизни, в Ненецком округе числится всего 980 человек. Картина налицо: все 185-тысячное стадо региона выпасает эта небольшая группа людей, а значит, и вся программа поддержки оленеводства рассчитана лишь на эти три процента ненецкого и коми-населения НАО, обеспечивающих мясом все 42-тысячное окружное население.
На конференции звучало много умных выступлений, суть которых сводилась к тому, что и самим оленеводам, и руководителям отраслевых ведомств, начальникам агропромышленного комплекса разных уровней давно пора пересмотреть отношение к оленеводству как к сельскохозяйственной отрасли. Олень – это не корова, а жизнь деревенского пастуха, отвечающего за стадо буренок, совсем не та, что жизнь пастуха в тундре. А значит, и отношение к оценке их труда должно отличаться кардинально.
Главной проблемой оленеводства по всей России является отсутствие кадров, точнее, настоящих пастухов, имеющих опыт работы в тундре.
Вся беда в том, что нынче молодежь воспринимает дела оленеводческие просто как вахтовую работу. Для них олень – это способ получения денег, проще говоря, мясо, которое можно продать и на этом заработать.
Не случайно же в выступлениях вице-президента и исполнительного директора Союза оленеводов России Александра Комарова и заведующего лабораторией оленеводства Нарьян-Марской сельхозстанции Юрия Вылки прозвучали цифры и факты, заставившие задуматься многих.
С 90-х годов прошлого века оленеводство в России считается профессией непрестижной и бесперспективной. Молодежь в нее не стремится, многие считают, что лучше слоняться без дела в деревне или городе, чем работать в тундре.
Отрасль неуклонно стареет, средний возраст людей, работающих в оленеводстве, перевалил за 50, еще немного и передавать вековой опыт предков будет некому.
Причин тут несколько. Во-первых, свою отрицательную роль сыграл внедренный в НАО эксперимент сменного выпаса оленей, разделивший семьи на пастухов, работающих в тундре, и их жен и детей, живущих в деревне. В результате этого, спущенного сверху, нового уклада жизни ненцы нашего региона получили сразу несколько серьезнейших проблем.
Молодежь, выросшая в деревне, к жизни в тундре оказалась совершенно не готова. Сегодня внуки и правнуки оленеводов-орденоносцев, представлявших наш регион и в Верховном Совете и на ВДНХ, не то что правильно поставить чум, но и отремонтировать его не могут, не говоря уже о том, чтобы сделать своими руками нарты.
Вспомните соревнования оленеводов «Сямянхат мерета» в Нарьян-Маре, когда нарты молодых пастухов более напоминают разрушенные временем дровни, чем легкие ханы их умелых предков. Ничего, кроме горечи, не могут вызвать эти тяжелые уродцы, у которых полозья привязаны к остову нарт капроновой веревкой или скотчем. И это символ нашей оленеводческой культуры!
Еще одна проблема, о которой шла речь на конференции, – отсутствие хозяек чума в тундре. Не чумработниц, а именно хозяек, которые умеют и одежду оленеводу подлатать, и нюки для чума отремонтировать, и пищу приготовить. Молодые женщины в тундру не хотят, по этой причине 60% оленеводов – вынужденные холостяки.
В Ненецком аграрно-экономическом техникуме готовы обучать оленеводов и хозяек чума хоть сегодня, но нет желающих. Справедливости ради нужно сказать, что дело это неблагодарное.
Как отметил в своем выступ-лении Юрий Вылка, оленевода в кабинете не подготовишь, его нужно воспитывать с детства и только в тундровом стойбище.
Несколько лет назад в НАЭТе были открыты такие экспериментальные курсы, где навыкам жизни в тундре обучали двадцать девушек и юношей. Но курсы закончились, а из студентов в оленеводстве остались работать лишь два человека, да и то не в кооперативном хозяйстве, а в частном. Вывод напрашивается сам собой: оленеводом можно стать только живя в тундре рядом с опытными (благо пока они еще кое-где остались) людьми. Азы ветеринарии, оказания первой медицинской помощи, правовую казуистику можно изучать теоретически где угодно, а вот истинного оленевода воспитает только тундра.
Вернуть престиж профессии
Сегодня в России насчитывается десять регионов, где занимаются разведением домашних оленей. К сожалению, в них, по словам Александра Комарова, самыми низкооплачиваемыми являются именно оленеводы. Их зарплата практически в 3-4 раза ниже, чем в среднем по региону.
Кроме всего прочего, на сегодняшний день более 40% тундровиков и таежников, занимающихся выпасом оленей от Чукотки до Колы, не имеют собственного жилья. То есть живя в ярангах и чумах и не будучи прописанными на территории какого-либо муниципального образования, они не имеют адреса, фактически являясь бомжами.
И хотя в НАО эта проблема решается за счет выделения оленеводам безвозмездных субсидий на строительство жилья, очередь из жителей тундры, претендующих на нее, не уменьшается. На сегодняшний день в ней 88 семей, только за 2014 год количество желающих обрести крышу над головой увеличилось на десять человек.
Это не было бы так обидно, если бы не влияло на статус оленевода, на его социальное положение. В выступлении того же вице-президента Союза оленеводов России прозвучало, что средняя зарплата оленевода в нашем государстве составляет 16–17 тысяч рублей при средней по экономике от 50 до 70 тысяч.
По информации окружного Управления агропромышленного комплекса и торговли, в нашем регионе оленеводам повезло, их средняя зарплата в 2013 году составила 25 тысяч рублей. Конечно, эта сумма – относительна, как, например, средняя температура по стране или общий градус по больнице.
Мы знаем, что среди оленеводческих СПК на Канине есть и такие, где пастухи в месяц получают от 3 до 5 тысяч рублей. Вывод, который в данном случае напрашивается сам собой: престижа профессии оленевода такие заработки не прибавляют. Да и жилья, кроме чума или яранги, к сожалению, на эти деньги тоже не построишь.
Как рассказал на прошедшем заседании доктор сельскохозяйственных наук профессор Тюменского государственного университета Александр Южаков, даже на Ямале, где в оленеводстве работает семь тысяч человек и насчитывается самое большое стадо на планете в 700 тысяч голов, восемнадцати-двадцатилетние молодые люди не стремятся в тундру.
Александр Южаков провел социальный опрос среди молодых людей ЯНАО и, к своему сожалению, обнаружил, что почти 50% опрошенных им юношей, при-ехавших в Салехард на учебу, возвращаться в родные стойбища не спешат.
– Они заявили, – говорит ученый, – что им гораздо выгоднее работать в столице Ямала хотя бы таксистами, потому что это принесет больший доход, чем труднейшая и малооплачиваемая работа в тундре. И о каком престиже профессии оленевода и воспитании патриотизма здесь можно говорить?!
По словам того же Александра Южакова, еще одной очень серьезной проблемой оленеводов Ямала является недостаток пастбищных земель. Семисоттысячное стадо скоро будет нечем кормить.
Подобная проблема существует и в некоторых хозяйствах НАО. Решать ее нужно своевременно, перераспределяя или сокращая поголовье. К сожалению, из-за недостатка опытных оленеводов, хорошо знающих тундровую жизнь, нередко оленей гоняют по одному и тому же маршруту, заранее не обследовав состояние ягельников. А в результате олени голодают и теряют в весе.
Остров бесхозяйственности
Обсуждали на конференции и проблему, возникшую на острове Колгуев, где за два года практически было погублено элитное племенное стадо оленей.
По словам руководителя семейно-родовой общины «Вынгы вада» Филиппа Ардеева, главной причиной этого безобразия является не недостаток ягеля, а отсутствие в СПК «Колгуев» нормальных пастухов. Утверждение, что элитное поголовье погибло от голода – неправда.
– Я прошел весь остров, – говорит Филипп Никитич, – ужаснее картины в жизни своей не видел. По всему острову до сих пор валяются трупы оленей. Лежат группами: по пять-шесть оленей, на одном участке насчитал сразу 37 голов. Картина страшная, просто побоище какое-то! И главное, олени погибли не от голода, поскольку ни у одного трупа нет разбитых копыт. Если бы они лед разбивали в поисках ягеля, это было бы видно сразу, а тут совершенно иная картина, более страшная. У оленей раздуты животы, у некоторых морды в крови. Вокруг валяется комбикорм, который зачем-то привезли в тундру. Олени ели эти маленькие гранулы, которые в желудке у них разбухали. Олень – животное жвачное, но отрыгнуть такой корм он не может. У многих оленей, которых я нашел в тундре, просто лопнули желудки. Представляете, в каких муках эти животные умирали? А где пастухи? Где руководитель? Кто понес ответственность за это безобразие? Ничего этого бы не было, если бы пастухи пасли оленей, а не жили в теплых домах в поселке, отпустив животных на вольный выпас. Если они бы не гоняли стадо на снегоходах по острову, а пасли, как положено, на упряжке, не было бы ломаных ног и загнанных животных. Есть же общеизвестные правила для пастухов, почему о них забыли сегодня?!
Цифра, прозвучавшая на конференции, многих повергла в шок: из восьми тысяч оленей, составлявших некогда племенное стадо НАО, на сегодняшний день на Колгуеве осталось лишь 150 голов. И то не факт, что эта цифра верна, поскольку некоторых оленей могли сосчитать несколько раз.
Так что вывод один: какую бы поддержку ни оказывали тундровикам, какие бы компенсации и дотации ни выплачивали, современное оленеводство в НАО вряд ли можно считать образом жизни народа. Очень мало нынче осталось в тундре тех, кто действительно душой болеет за дело, кто готов охранять оленей, невзирая на трудности, кто, как, например, оленеводы общины «Ямб то», сутками могут искать одного отколовшегося от стада оленя, потому что для них олень – это жизнь.
И до тех пор, пока в тундру не вернется хозяин, ситуацию вряд ли удастся изменить в лучшую сторону, ведь олень и тундра не прощают предательства и бездействия.
Справка «НВ»
В Ненецком округе насчитывается 185 тысяч оленей, что составляет 11% от всего их поголовья в России. По численности стада наш регион занимает третье место после Ямала и Якутии.
