– Благодарю судьбу, что моя жизнь сложилась так, а не иначе, – говорит свидетель истории страны Александр Данилов
33 года минуло с тех пор, как на Чернобыльской атомной станции произошла техногенная катастрофа. На передовой той странной войны люди сражались с невидимым и беспощадным противником.
В Ненецком округе непосредственных участников ликвидации Чернобыльской аварии – шесть человек. Накануне Дня памяти погибших в радиационных авариях и катастрофах, который в стране ежегодно отмечают 26 апреля, очевидец тех событий рассказал, как это было.
Жизнь после жизни
Когда случилась авария в Чернобыле, технику авиационного и радиоэлектронного оборудования Нарьян-Марского авиаотряда Александру Данилову было всего 25 лет. Ныне герой нашего материала находится на заслуженном отдыхе, и жизнь его разделена надвое между Нарьян-Маром и Псковской областью, где он часто бывает.
– Только не пишите, что это был подвиг, – совершенно искренне просит Александр Геннадьевич. – Осознание опасности пришло позже. Когда понял, какие дозы мы могли схватить...
В Ненецкий автономный округ уроженец Поморской столицы перевёлся в 2005 году. А до этого более двух десятков лет трудился по специальности в Архангельском объединённом авиаотряде. Начал работать в 1981 году сразу после окончания Минского авиационного училища.
– Когда работал в Архангельске часто летал в командировки, проводил вне дома по пять-шесть месяцев, – вспоминает Александр Данилов. – Повидал почти все северные территории, летал в Сибирь, часто бывал в НАО. Как жили в Амдерме, на Варандее и Дресвянке, знаю на собственном опыте.
Именно там, в годы работы в Архангельском объединённом авиаотряде, герой этой публикации стал непосредственным участником чернобыльских событий:
– Когда сверху пришла разнарядка, что надо лететь в зону радиационного поражения, то пришлось отдуваться областному авиаотряду. Нарьян-марским и котласским экипажам в этом направлении летать не довелось. Так что с 1986 по 1989 год на Украину летал архангельский вертолёт со спецоборудованием. На борту Ми-8 было три-четыре учёных и три члена экипажа. Работали вместе с наземной группой, которая обрабатывала полученные данные. В общей сложности в составе экспедиции было около 30 человек. В 1987 году нам сообщили, что предстоит собирать информацию для реэвакуации жителей региона. То есть для возвращения местных жителей, которых эвакуировали, когда произошла Чернобыльская авария. А получилось наоборот. В результате полученных данных почти столько же жителей пришлось дополнительно эвакуировать с заражённых радиацией мест. Я готовил вертолёт к полёту, настраивал и проверял электронную аппаратуру.
На борту была лаборатория с высокоточным американским оборудованием, которое вычисляло места с повышенной радиацией. Затем на карту наносили места, где обнаруживали цезий, стронций, радий и другие смертельно опасные вещества. Вертолёт вылетал в зону поражения и шёл галсами, то есть лавировал, охватывая территорию.
Тайна смерти академика Легасова
– Полученные данные шли прямо на стол академику Валерию Легасову, – вспоминает Александр Данилов. – Начальник нашей экспедиции три раза к нему летал с документами. Рассказывал, что академик был очень доволен результатами нашей работы и говорил, мол, если будут какие-то трудности, то звоните напрямую. Легасов очень скрупулёзно и строго относился к цифрам и фактам. Наш начальник видел, как академик швырнул в кого-то бумаги с недостоверными, по его мнению, данными. Да так, что человек едва успел увернуться.
Судьба Валерия Легасова сложилась трагически. После событий на Чернобыльской АЭС учёного с мировым именем сразу назначили членом правительственной комиссии. Легасов появился на месте аварии одним из первых и провёл в зоне поражения в общей сложности четыре месяца, вместо допустимых двух-трёх недель. Значительная доза радиации очень сильно повлияла на его здоровье. Во вторую годовщину аварии в Чернобыле 27 апреля 1988 года академика нашли повешенным у себя в квартире. Перед смертью он записал на диктофон рассказ о малоизвестных фактах, касающихся чернобыльской катастрофы.
А за год до его трагической гибели северный крылатый экипаж полетел навстречу своей судьбе. В память о той командировке в семейном архиве Даниловых до сих пор хранится полётное задание.
– На место наш вертолёт вылетел 11 апреля 1987 года. Шли по маршруту Архангельск – Котлас – Великие Луки – Гомель, – вспоминает наш собеседник. – Запомнился абсолютно пустой гомельский аэропорт. Ни одной живой души, все уехали. Начал понимать, насколько опасной могла стать наша экспедиция, когда стали садиться на аэродром в Чернигове. Перед посадкой начальник нашей лаборатории обратился к командиру экипажа, мол, уходите с этого места, здесь очень фонит, опасно. Метров на 500 переместились, лаборанты опять говорят нам: быстро заправляемся, документы подписываем и срочно улетаем – радиация! Интересный был момент. Посадили нас на военном аэродроме на боковую стоянку. А ребята говорят, что не будут работать, здесь сильный радиоактивный источник рядом. Связываемся с академиком Легасовым, и он приказывает выделить для нашего вертолёта самую лучшую стоянку. Мы включили лабораторную аппаратуру и ездили по аэродрому, выбирали наиболее безопасное место. Может, благодаря тем учёным ребятам я сейчас живой.
Как согреться ядерной зимой
Благодаря высокоточной установке, всем членам экипажа удавалось избегать радиоактивных мест. За время командировки вертолёту три раза пришлось менять места базирования. Радиация – тихая незримая смерть. Лишь спустя какое-то время последствия тотального поражения становятся видимыми глазу.
– У нас был паренёк из тех мест, – вспоминает Александр Данилов. – Говорил нам перед поездкой, что прилетим в тепло, как раз яблони должны цвести. А на самом деле были аномальные заморозки и голый лес. Работали весь апрель, и за это время ни одного листочка на деревьях не выросло. Настоящая ядерная зима. Хвойные леса пожелтели. Сверху видны были широкие оранжево-жёлтые полосы. Запомнилась огромная яма. Больше километра в диаметре. В неё сваливали различную технику, которая использовалась в первые часы и дни аварии. Разномастные новенькие краны, самосвалы, трактора сверху были немного присыпаны землёй.
Лечились от радиации популярным народным способом. Тем более, что его рекомендовали кандидаты и доктора наук, входившие в состав экспедиции.
– Они говорили, что сто граммов водки для вывода радионуклидов каждый день не помешают, – улыбается Александр Геннадьевич. – Сами, когда высаживались практически рядом с реактором, употребляли для здоровья красное вино. Авоська, в которую влезали пять-шесть бутылок вина «Каберне», порой пустела за раз. А что делать, с радиацией не шутят, да и страх притуплялся. Из средств индивидуальной защиты у меня был дозиметр очень плохого качества. Если он начинал показывать опасную дозу, то в реальности надо было заказывать белые тапочки. Нам выдавали специальную форму, но всё оставил там.
Обратно домой участники экспедиции вернулись 8 мая 1987 года. Символическое возвращение – как раз накануне Дня Победы. Полтора года после аварии все участники экспедиции были чернобыльцами первой категории.
– В перестройку о нас забыли, потом снова вспомнили, – говорит рядовой невидимой войны. – Медальки памятные стали выдавать, санаторно-курортное лечение появилось, наши законные льготы обнародовали. Хоть уже больше тридцати лет прошло, но вспоминаю о тех временах как о самых ярких событиях жизни. У многих людей всё сложилось трагически. Благодарен судьбе, что живой. И могу сказать спасибо округу, где я работал, и всем людям, встретившимся на моём пути…
