Празднование юбилея основания Пустозерска происходит на фоне возросшего внимания к Арктике в целом и осознания необходимости усиления влияния России в этом макрорегионе.

Укрепление стратегических позиций нашего государства здесь логично увязывается и с развитием Севморпути как трансконтинентальной транспортной магистрали, и с действиями по дальнейшему формированию надёжного оборонного щита, заслоняю­щего северные рубежи Отечества.

Собственно, теми же задачами была обусловлена 520 лет назад отправка сюда, на берега Печоры, небывало крупного по тем временам экспедиционного военного корпуса под предводительством воевод Семёна Фёдоровича Курбского, Петра Фёдоровича Ушатого и Василия Ивановича Гаврилова по прозвищу Бражник. 

А с этими военачальниками шли, как свидетельствует Вычегодско-Вымская летопись (она же Мисаило-Евтихиевская), «ярославци, вятчаны, устюжаны, двиняне, важане, пенежане да князи Пётр да Феодор дети Васильевы Вымского с вычегжаны, вымичи, сысолечи…».

Они направлялись в суровый и малоисследованный край для установления государственного контроля над этой обширной территорией и централизации властных полномочий; ради увеличения доходов казны от внешней и внутренней торговли, и защиты в случае необходимости интересов державы от посягательств извне. 

И что изменилось с тех пор в смысле преследуемых целей? По сути, почти ничего.

Место притяжения

О том, что некогда существовал такой Пустозерск – первый город в Заполярье – в России и за рубежом осведомлены многие. Но будет отчасти разочарован оказавшийся здесь путешественник, искушённый любитель старины. Не встретит он развалин крепостных стен, прочих примет и следов, зримо напоминающих о прошлом. 

Редким строительным материалом для русского Севера был долговечный камень, в дело шло дерево, а оно, увы, весьма подвержено пагубному воздействию безжалостного времени. И потому лишь кресты на погосте да памятники свидетельствуют о том, что не всегда эти места были безлюдны и безмолвны.

…Да, не всегда. Со второй половины XVI века сюда на шумные крещенские ярмарки собирался не только поморский торговый люд, но и с Оби, из-за Урал-Камня, из Ярославля и Вологды спешили в Пустозерск продавцы и покупатели. Даже из самой Москвы прибывали купеческие обозы. Тысячами съезжались ненцы, выставляя на продажу или обмен оленей, дичь, рыбу, моржовые клыки. Торговали порой и мамонтовой костью, прозрачными друзами горного хрусталя, найденного в отрогах Полярного Урала. А самым ходовым и ценным товаром, конечно же, была мягкая рухлядь – пушнина.

Ей-то в решающей степени и обязан был Пустозерск и возникновением своим, и прежде­временным закатом. Первыми из русских в эти края ещё в XI веке добрались новгородцы, обложившие местное население данью. А после насильственного присоединения в 1478 году Новгорода к Москве великим князьям московским спешно понадобилось укрепить свою власть в бывших новгородских владениях, простиравшихся вплоть до Югры.

Но для этого и дальнейшей колонизации печорских земель и Зауральского края нужно было иметь крупный опорный пункт. Место для будущего военного и торгового форпоста Московского государства выбрали в восьмидесяти верстах от устья Печоры, чтобы «и морем и реками можно добраться». Там по приказу великого князя Ивана III и был «зарублен» Пустозерск, получивший своё название от ближнего Пустоозера. Как же происходило это?

Годы славы и закат её

Три отряда шли на Печору разными путями и насчитывали они 4 024 воина: под началом Ушатого – 1 920, у Курбского – 1 804, да у Гаврилова 300. Даже по современным меркам это в совокупности – полноценная мотострелковая дивизия, а по средневековым понятиям – так вообще огромная армия. За несколько осенних месяцев построив «в месте тундряном, студёном и безлесном» бревенчатую крепость, рать продолжила поход, оказавшийся успешным: удалось усмирить непокорных самоедов и вогуличей.

А Пустозерск, пережив «золотой век» расцвета, после 1620 года из крупного торгового центра понемногу превращается в заштатный городок, место ссылки государственных преступников и бунтарей. Причиной спада бурной торговли стали ограничения на приезд в Нижнепечорье и сибирские города иностранных купцов, задешёво скупавших меха. 

В Дании с ведома властей даже печатались фальшивые монеты специально для расчётов с нашими северянами. А ведь пушная торговля тогда давала третью (только вдумайтесь!) часть доходов казны Московского государства. 

Ослабляли Пустозерск и постоянные вооружённые конф­ликты с ненцами, совершавшими набеги на город и неоднократно подвергшими его полному разорению. Но и ненцев не щадили: после поимки их вешали на мысе с другой стороны озера. Он получил название Виселичного, а виселицами служили росшие там высоченные лиственницы, ни одна из которых не дожила до наших дней.

Не сохранился и восьмиконечный деревянный поклонный крест, установленный старообрядцами в 1686 году на месте казни протопопа Аввакума. Главный идеолог раскола в православной церкви провёл в Пустозерске долгие годы ссылки и заключения в земляной тюрьме, написал там своё знаменитое «Житие…», а затем с тремя единомышленниками был сожжён «за великие на царский дом хулы».

Упразднение Пустозерска как населённого пункта произошло в 1954 году, все остававшие­ся строения из него были перенесены в деревню Устье. А в 1974 году Пустозерск получил статус природно-исторического памятника федерального значения.

Кстати, археологические раскопки доказали, что на том месте прежде находилось и древнее святилище аборигенного народа, упоминаемого в русских летописях как «печера», и исчезнувшего с лица земли.

Становление легенды

Однако же вернёмся на 520 лет назад, и помогут нам в этом путешествии во времени исследования замечательных историков-краеведов. Некоторых из них обязан назвать поимённо. Это Николай Окладников и Александр Тунгусов, Людмила Корепанова и Олег Овсянников, Александр Борисов и Владимир Малышев, Сергей Бахрушин и Александр Спирихин. Но есть, были и другие: всех людей, увлекавшихся, изучавших историю Пустозерска, просто не счесть.

Как доказали археологические раскопки, проведённые экспедициями под руководством доктора исторических наук Овсянникова, первый русский острог был возведён на берегу речки Гнилки, в трёх километрах на северо-восток от места, где в 1964 году установили памятник Пустозерску.

Можно лишь догадываться, какими соображениями определён был выбор. Гнилка там впадает в Городецкий Шар – это раз. Рядом большое озеро – это два. И Пустым его назвали отнюдь не потому, что рыба в нём не водилась: её там тогда и даже веками позже было в изобилии.

Археологам удалось установить, что крепостная стена острога представляла собой тын из вертикально поставленных брёвен диаметром 15-20 см. Но откуда бы взяться строевому лесу в месте пустом? Не иначе, был он заранее заготовлен и сплавлен по Печоре.

На возведение первого острога потребовалось три месяца, а уже в конце ноября ратники-строители пешим ходом отправились через Большеземельскую тундру к отрогам Полярного Урала.

Только вот построенный ими острог просуществовал очень недолго, потому как поставили его на месте, затопляемом паводковыми водами. Следующей же весной постройки пришлось переносить повыше, на один из мысов Пустоозера.

Первый правитель, первые жители

Первым официальным правителем образованной в 1502 году новой Пустозерской волости стал пермский князь Фёдор Васильевич Вымский – тот самый, что упомянут в процитированной выше летописи.

Имел он репутацию человека бывалого, хваткого, умевшего договариваться с недругами. При нём строительство городка пошло споро, для чего лес пришлось доставлять плотами с Ижмы почти за полтыщи вёрст.

Неведомо, нет об этом упоминаний в сохранившихся документах, сколь долго властвовал Фёдор Вымский в «порубежной государевой крепости», но одно понятно, что время он даром не терял.

Иначе где бы смогли разместиться несколько десятилетий спустя более тысячи человек? 

Да, из книги-платёжницы, хранящейся ныне в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), следует, что в 1574 году в Пуст­озерске было «дворов царёвых и великого князя тяглых, непашенных русских и пермяцких сто сорок четыре дворы: а людей в нём русаков и пермяков двести восемьдесят два человека».

При этом в документе отмечается, что по сравнению с переписью, проведённой десятилетием ранее, количество дворов увеличилось на сорок семь, а население – на шестьдесят девять человек.

Если принять во внимание, что «человеками» в те стародавние времена именовали работоспособных мужчин, а семьи были по обыкновению большими, то количество жителей смело можно умножать минимум на пять.

Откуда они родом, чем примечательны были?

Обратимся к документу из РГАЛИ. В нём названы все имена первых пустозеров. 

Пашко Иванов сын кузнец, Чаща сапожник, Ониска Иванов сын дворник, Гриша Михайлов сын скорняк, Оверкейко плотник, Иванко Псковитин, Яков Елисеев сын Щелкунова вологжанина, Федка Ёрш кулоянин. 

Что любопытно, население городка явно было многонацио­нальным, потому что встречаются имена, как прежде их называли, инородцев. Вот, например, Перша Казибирдеев новокрещён нагайской или Михалко Тулунтаев новокрещён нагайской.

Многие фамилии, на что обращает внимание историк Окладников, до сих пор сохранились в Нижнепечорье. Из числа потомков поморов да жителей прочих северорусских земель – Дитятевы, Кожевины, Никоновы, Шевелёвы, Пономарёвы, Поповы, а выходцы из Пермского края – Сумароковы, Хабаровы, Филипповы, Бараковы, Истомины, Корепановы, Ушаковы.

Пермские корни

Окладников также отмечает, что пустозерцы из числа пермяков (нынешних коми), кроме общих для всех жителей Пустозерской волости морских и речных рыбных тоней, имели на «сторонних речках и висках, хто чем владеет изстари» до семидесяти сараев, куда они выезжали летом для лова белой рыбы «про свою нужду».

Тони эти – «на устье Печоры-реки и от Болванские и Пустозерские» – были пожалованы им ещё Иваном III за участие в московских правительственных экспедициях в Печорский край и в Югру в 1491 и 1499 году.

Освоив эти уловистые места, пишет Окладников, пустозерские пермяки поставили со временем вместо летних сараев дворы. Так возникли вокруг ­Пустозерска поселения-жиры «для рыбных и иных промыслов», на месте которых впоследствии возникли деревни, сёла.

Немалым было тягло, которое несли в пользу государя и царской казны в виде дани (ясака) жители волости. 

Из книги-платёжницы можно узнать, что с них шли поборы с «дворов и животов и с промыслов и с рек и с озёр и с Тонь морских и речных за рыбную ловлю и со птичьих и со звериных ловищь и со всех угодий». А также –
«с сенных покосов», да сверх того брали «царю и великому князю в казну с улова десятую рыбу сёмгу чем хто ни уловит».

…Таким вот был он, Пустозерск, составивший доблесть севера российского. Принёсший державе немалый доход и нам, жителям здешним, дающий повод гордиться тем, что мы хотя бы местом жительства своим отчасти причастны к славным делам давно минувших лет.