Вы здесь

Правда без срока давности

Президент РФ Владимир Путин не раз говорил о том, что история нашей страны должна отражать правду. В ней может быть все: и хорошее, и плохое, главное – она должна стать хронологией (статистикой) событий, не несущих политической или идеологической основы, допускающей субъективную оценку «плохой-хороший». Именно сейчас, по мнению Владимира Путина, «нельзя допускать никакой сортировки или избирательности фактов».

Кровавые зори Великой войны

В декабре 2014 года исполнилось 70 лет со дня весьма неоднозначных и трагических событий, связанных с Мандалой 43-го года. «Мандала» в переводе с ненецкого значит объединение или восстание.

Участники «Мандалы-43» – ненцы Ямальской, Байдарацкой и Карской тундр не реабилитированы до сих пор. Главный вопрос в том, кто они – повстанцы «Мандалы-43»: враги или жертвы, агенты фашистской Германии, как их представляли в годы войны, или простые тундровики, жившие обособленно и не знавшие русского языка, – так и остается открытым и не исследованным.

Потомки оленных родов Окатэтта, Худи, Харючи, Ябтунэ, Валей и Лапта, Лаптандеров, Ного, Ламдо, Ябтик, Вылка, Тусяда, Сэратэтта, Ламдо, Сядэй, Ледковых и Тайбари, до сих пор ничего не знают о судьбе своих предков, которые были объявлены «врагами народа».

Как это было

1943 год. Великая Отечественная в разгаре: всем страшно, все полны ненависти к врагу, каждый готов отдать последнее, лишь бы Красная армия нашла в себе силы победить проклятого фашиста.

На войну из Ненецкого округа ушли и представители многих ненецких фамилий. А на территории Приполярного Урала все не так. Ненцы НАО, в отличие от представителей Ямала, начали призываться в Красную армию уже в 1939 году. На Ямале же на фронт ушли лишь те, кто был зарегистрирован на приграничных с Коми и НАО территориях и был записан как коми, хотя большинство этих солдат носили фамилии Вэнукан, Пурунгуй и Хэтанзи. Кстати, именно Хэтанзи (Хатанзейские) дали первого и единственного Героя Советского Союза среди ненцев – Андрея Гурьевича Хатанзейского. Но это другая история.

Приполярный Урал и стал местом, где началась трагедия Мандалы. 1943 год оказался на редкость засушливым: не уродились грибы и ягоды, олени потеряли в живом весе, пушной зверь перестал попадать в капканы, а если и попадал, то выглядел болезненным, от пышного меха пушного зверя практически ничего не осталось, по этой причине решено было изменить налог для ненцев. Было приказано «брать налоги в виде живого веса оленей в размере 94 голов (независимо от их веса)». То есть для ямальских оленеводов и жителей тундр Ненецкого округа был установлен определенный план, связанный с законами военного времени. И с этим решением многие колхозники не согласились.

Туман, который не рассеялся

В Уральских горах недалеко от Усть-Кары небольшая группа ненцев, недавно прибывших со стороны Байдарацкой губы, обращается к своему новому шаману Сэвте Микилу. Выходец из Карской тундры давно сыскал уважение и доверие ненцев и Ямала, и Ненецкого округа. Он был относительно молод и полон сил, в историю «Мандалы-43» войдет под именем Сэвте Микил (Михаил видящий или знающий).

Более ста представителей разных ненецких родов ждут решения своей судьбы, они собрались вместе в этот день в предгорьях Приполярного Урала. Кругом туман, серое небо опускается все ниже – это плохой знак. Сэвте Микил берет в руки свой бубен и начинает камлать.

Все понимали, что если шаман не может сказать, каким путем идти людям дальше, если перед его глазами туман, что может быть страшнее неизвестности. А Сэвте Микил, до этого времени ни разу не ошибавшийся в своих предсказаниях, вдруг заявил взволнованным мандальцам, что перед глазами его сплошной туман и будущее повстанцев покрыто мраком.

По следам снежных «буранов»

Но история Мандалы началась на самом деле еще в декабре 1941 года, когда оленевод Езэнги Манс решил поддержать своего нового друга майора НКВД Андрея Медведева в его неуемной страсти к медалям и орденам. Его товарищ, точнее подельник, Езэнги Манс выполнял при нем роль доносчика и провокатора.

Правда, это стало известно лишь после войны, когда в 1947 году состоялся суд над генерал-майором Давидом Быковым, подполковником Фёдором Гараниным и уже известными нам Андреем Медведевым и Езэнги Мансом. Их судили за то, что они спровоцировали Мандалу 1943 года, унесшую сотни человеческих жизней на Северном Урале.

Из протоколов допроса Анд-рея Филиппова:

«Я присутствовал при разговоре Езэнги Манса с Медведевым, когда тот предложил ненцу съездить в стойбище к Вэнго Селе и Яптика Сатако и призвать их вступить в Мандалу. Рассказать, что русские собираются наказывать оленеводов за невыполнение плана. Всех, кто плохо работает, будут казнить, а оленей отбирать. Этого ненцы не должны терпеть, надо действовать и уходить в тундру из колхозов. Я сказал тогда Медведеву, что эта информация, действительно, может заставить людей выйти из колхозов. Обстановка в Ямальской тундре и так неспокойная, так как в стойбищах нет даже хлеба. На что Медведев ответил, что я ничего не понимаю в оперативной работе».

Из показаний Ныд Вануйто:

«К нам в стойбище приехал Езэнги Манс и стал всех призывать в Мандалу. Ненцы понимали, что идет война и любое выступление против власти может привести к большой беде, но Манс настаивал. Говорил, что никто из наших колхозников не выполнил план, что в МГБ их уже всех переписали и в скором времени солдаты начнут их арестовывать. Говорил, что пришел приказ из Тобольска, где сказано ,как нужно казнить ненцев: велено их за ноги подвешивать к шестам, обливать бензином и поджигать. Могут ли настоящие ненцы терпеть такое унижение: нужно срочно уходить с оленями, объ-единяться в Мандалу и защищать свои семьи. Но оленеводы сомневались в истинности слов Езэнги и отказались следовать его совету».

Езэнги Манс вернулся в Тамбей ни с чем. Рассказал обо всем Медведеву, который с этой ситуацией не мог смириться, поскольку уже отправил начальнику окружного отдела НКГБ радио-грамму: «В колхозах имени Сталина, Кирова, Калинина, 1 Мая, Нарьяна Нумгы установлена повстанческая Мандала, возглавляемая Венго Сале и Яптик Сатако. Мандалисты делят колхозные стада и оказывают вооруженное сопротивление».

Медведев идет на откровенную провокацию, отправляя отряд «МГБистов» в стойбище Вэнго Сале. Солдаты без каких-либо причин окружают чумы оленеводов и обстреливают людей из автоматов. Эта провокация испугала ненцев, и они поверили в предупреждение Езэнги, тем более, что во время нападения несколько оленеводов было ранено и один убит. Тундровики начали сниматься со своих мест и откочевывать ночью в сторону Полярного Урала в район реки Пяседай.

Немецкие шпионы в тундре?

В Салехард отправляется радиограмма за подписью Медведева: «Вернувшаяся из тундры опергруппа имела 10-минутную перестрелку. Жертв нет. Положение тяжелое. Просим выслать ручные пулеметы. Терпеть можем три-пять дней. В Мандале 200 человек, захвачены четыре колхозных стада. В 15-20 километрах от Тамбея установлена ихняя вооруженная разведка в 20 человек. Положение угрожающее!».

Но Омск и Москва молчали: то ли там не поверили в то, что ненцы могут бунтовать, то ли не до этого было, ведь 1943 год был одним из самых кровопролитных в Великую Отечественную. Тогда Медведев и его омские сотоварищи Быков и Гурьев, чтобы ускорить процесс, решили преподнести выступление ненцев как пособничество фашистской Германии. Мол, ненцы действуют в тылу по приказу Рейха.

Насколько бы сейчас не казалось это абсурдом, в те годы аргумент возымел силу: было принято решение уничтожить повстанцев, оставалось лишь найти агента фашистской Германии, руководившего ими. Его нашли на метеостанции, как говорится, им был назначен начальник гидрографической станции Николай Плюснин. После ареста из него были выбиты все необходимые признательные показания, и он был расстрелян как предатель по законам военного времени. А что Мандала?!

Из Омска были отправлены два военных самолета с оружием и солдатами. На 50 оленьих упряжках, на каждой из которых сидели по четыре солдата с пулеметами Дегтярева, аргиш направился в сторону стоянки Яптако Сатако. Здесь к тому времени собралось 150 человек. Люди не оказывали никакого сопротивления.

По информации, которую в стойбище принес тот же Езэнги Манс, русские собрали их, чтобы поговорить по-хорошему. Но вместо этого солдаты окружили тундровиков, Медведев достал список и начал выкрикивать фамилии оленеводов, требуя, чтобы они вышли из толпы. Список состоял из 51 человека, старшему было 72, а самому молодому 18 лет.

Оленеводов начали раздевать и привязывать к нартам. Это вызвало возмущение собравшихся, ответом стали выстрелы. После первых залпов было убито семеро оленеводов. Началась паника. Кто-то спасался бегством, кто-то стал отстреливаться из берданок...

Все авторы этой страшной провокации получили долгожданные награды: ордена Красного Знамени и Красной Звезды.

Всего в Ямальской тундре было объявлено участниками Мандалы 1943 года 265 человек. 51 человек был осужден по законам военного времени. 42 человека скончались в тюрьме еще на стадии следствия. Часть выживших перешла через Урал и остановилась в предгорьях Полярного Урала, недалеко от Усть-Кары и Амдермы.

Последняя осень

В амдерминский штаб НКВД тут же пришло сообщение о том, что появились чужие люди рядом с Сэбурскими пещерами. С ними несколько сотен оленей. Необходимо выяснить, что это за люди, откуда взялись.

Вот что рассказал мне об этих событиях ненец-единоличник Семен Вэли:

– Для этих целей был взят самолет, на который вместе с солдатами посадили ненца переводчика, специально привезенного с Салехарда – Лапсуй была его фамилия. Еще фотограф с ними был. Три раза самолет летал над ненцами. Кто-то прятался, а кто-то, наоборот, голову к небу поднимал из любопытства. Всех тогда сфотографировали.

В Амдерме показали Тасу Лапсую эти изображения, он узнавал людей и говорил: «Это тот-то, это тот-то». А НКВД все записывало, сразу понятно стало, что эти люди – мандальцы, из-за Урала пришли. Враги, так из Салехарда сообщили, велели всех арестовать. Потом, говорят, еще несколько раз летали, новых людей фотографировать. Говорят, по фотографиям вместе с женщинами и детьми их было человек 100, а мужчин только 60 человек.

Военные сообщили, что Мандала строит укрепления и что добраться до них очень трудно. По приказу собрали отряд из солдат, НКВДэшников, даже поваров и рабочих снарядили, чтобы народу больше было. Никому не говорили, куда этот отряд будет отправлен.

У меня там знакомый был, Степан Черногал, раньше поваром работал в экспедиции амдерминской, так и его взяли в отряд. Ненец милиционер был еще какой-то, с Нарьян-Мара, говорят, послали. Он тогда после схватки еще привез и нам показывал детскую одежду и пояс мужской красивый. Зачем взял – непонятно! Другие, говорят, тоже всякого набрали: шкура там, ножи, котлы медные, сукно, посуда.

Отряд отправился пешком в сторону пещер, которые сами потом крепостью назвали. Ночью ненцев окружили и начали стрелять из карабинов и пулеметов. А ненцы скрылись в пещере и не выходят. Полсуток в засаде просидели, а ненцы признаков жизни никаких не подают. Только решили поближе подойти, а из пещеры начали стрелять из мелкашек, другого-то оружия у них и не было. Метко стреляют, они же все охотники отличные.

Вначале хотели бомбу бросить сверху, всех разом накрыть и все. Степан Черногал потом мне рассказывал, что посовещались и решили на хитрость идти. Ненец милиционер крикнул, мол, не стреляйте, выходите, мы мириться пришли. Не надо никакой войны, у вас ведь тут женщины и дети, не надо крови.

Они, говорят, и поверили солдатам. Всех тогда в Кару увезли, в клубе связанными держали. Несколько дней держали, еду не давали, только одну воду. А они такие были голодные и усталые, что ничего не могли сказать и убежать не пытались. Потом из Амдермы пришли солдаты и всех увезли в порт. И еще многих мандальцев до решения суда держали в Усть-Каре, а потом увезли в неизвестном направлении.