Школы готовятся к новому учебному году – читаем в первом июльском номере Победного 1945 года. Мы продолжаем листать подшивку «НВ» в традиционной рубрике окружной газеты

Во всех школах города уже приступили к текущему ремонту зданий и инвентаря.

В средней школе переложили печи, провели засыпку цоколя у малого здания, подготовили материал для обнесения цоколем второй половины здания. Частично произведена штукатурка и побелка внутри. На днях приступают к конопатке малого здания школы.

Далее мы узнаём, что в неполной средней школе не только побелили стены и потолки, отремонтировали печи и уже приступили к ремонту крыши, а также о том, что вокруг здания школы судоверфи произведена засыпка и утрамбовка цоколя.

Из всего этого не совсем понятно, сколько всё-таки их было, этих школ, и является ли «школа судоверфи» отдельной от средней и неполной средней? Но как бы то ни было, учиться в городских школах в том далёком учебном году собирались 1 569 человек.

Огород для учащихся и ненавязчивый сервис

Тех, кто уже завершил обучение в школе, приглашают получать профессиональное образование. Интересно, что абитуриентам от 14 до 25 лет, желающим поступить в Нарьян- Марское педагогическое училище, сообщают не только о вступительных экзаменах и перечне документов, но и о прекрасных условиях для будущих студентов.

«Все приезжие обеспечиваются общежитием. Педучилище располагает своей столовой, большим огородом и имеет молочную ферму». Ну как тут не соблазниться!

А вот работники парикмахерской артели «Промкомбината» явно нигде не учились – такой низкий уровень культуры обслуживания отмечает неравнодушный гражданин с подписью Дуркин.

Судите сами. «Работают медленно, зачастую делая перерывы, курят, если клиент располагает табаком, – пишет он. – На обеденный перерыв им отведено определённое время, но отдельные из них, как, например, мастер Кузнецова, умудряются кушать во время работы. В одной руке бритва, в другой кусок хлеба, вот и пойми клиент, что хочет мастер, накормить или побрить? …Вышесказанное не выдумка, такие картины можно наблюдать в городской парикмахерской почти ежедневно, но прекратить их пока никто не удосужился».

Воскресшая «Люба»

Конечно, гораздо больше было людей, работающих на совесть. К примеру, судоремонтники подарили вторую жизнь «старушке», списанной на берег ещё в 1943 году. Речь о теплоходе «Люба», до того шестьдесят пять лет исправно служившем людям.

«Острая нужда в паровом флоте заставила нас летом 1944 года заглянуть на берег, где уже около года лежал пароход «Люба», – пишет директор Печорской судоверфи А. Федотов. – Осмотрели его и решили вернуть в строй. Осенью начались подготовительные работы».

В январе команда, как бы сейчас сказали, добровольцев, в составе тов. Белобокова, его подручного Тучкова, машиниста Канева, механика Рябова, начальника судостроительного цеха Саблина, электросварщика Думинова и токаря Дуркина дали слово в навигацию 1945 года ввести теплоход в строй.

«Немало трудностей пришлось преодолеть им, выполняя своё обещание, – пишет автор заметки. – Полярная ночь, пурга, сильные морозы, недостаток инструментов и материала, но к открытию навигации «Люба», подняв пар, вышла на открытую воду и сразу принесла большую пользы: спасла уносимую льдом в море из заводской курьи тысячу кубометров древесины. «Люба» вступила в строй действующих судов Печорской судоверфи и будет работать ещё много лет».

Хозяин острова Долгий

Из архивного номера мы узнаём, что на острове, вдали от нехитрой цивилизации тех времён, жил и работал охотник Иван Андреевич Пырерко. В 1945 году его промысловый охотничий стаж был уже более двенадцати лет. Однако в первые годы Иван Андреевич сдавал государству только пушнину; рыбу и морзверя оставлял для себя.

«Оторванность от населённых пунктов, островное положение не давало возможности сдавать сало, шкуры морзверя и рыбу заготовительным организациям. Редко заглядывали туда люди и только с начала освоения восточного побережья Баренцева моря стали бывать более часто.

Хорошо промышлял Иван Андреевич в 1943 году. Несколько десятков морских зайцев, много нерпы добыл он. За сданную продукцию только муки он получил более десяти мешков. В сезон 1944-45 года он работал ещё лучше – 240 голов морского зверя, из них много зайца – вот результат его труда. Кроме того, он добыл и сдал рыболовпотребкооперации 40 песцовых шкурок.

– Хорошо живём, – говорит т.Пырерко, – чаще стали бывать люди, веселее. Плохо то, что мало книг, нет газет. Хорошо было бы купить патефон…»

С одной стороны, хочется порадоваться за охотника, а с другой, неизвестно: если бы он сел книги с газетами читать да патефон слушать, как бы он тогда промышлял?

А конь и ныне там

И не только кони, но и коровы, и козы продолжают уничтожать зелёные насаждения в самом центре окружной столицы. Об этом пишет бдительный гражданин Усов. Он напоминает общественности о решении исполнительного комитета НарьянМарского горсовета депутатов трудящихся о сохранении древонасаждений, вынесенном в июне 1945 года.

«Коровы, козы, лошади до сих пор мирно щиплют траву на стадионе, отдыхают, где им заблагорассудится, и очень часто совершают свои передвижения по тротуару вместе с пешеходами, – пишет тов. Усов. – Нарушители постановления – лошади, коровы и другой скот – должны задерживаться, говорится в решении, а его владельцы привлекаться к ответственности».

Однако, утверждает автор, никто не несёт наказания – ни скот, ни его владельцы, ни даже органы милиции и горкомхоз, которые должны контролировать исполнение решений органов советской власти.

«Беда в том, что они спокойно взирают на скот, занимающий место на тротуаре или отдыхающий в тени зданий весьма авторитетных учреждений города».

Читаешь и не знаешь: радоваться, что в наше время мы не видим подобных, возмутительных по меркам 1945 года картин, или грустить от того, что наши дети зачастую впервые видят живую лошадь где-нибудь в отпуске на конных прогулкам, а козу – в контактном зоопарке. И всё же… коровы ещё есть у нас.

Подшивку листала Инга Артеева