Четверо прозаиков из Нарьян-Мара приняли участие в первом региональном литературном семинаре-конкурсе для молодых авторов «Абрамовский большак»

Напомним, проект, организованный Архангельским региональным отделением Союза писателей России и студией молодых литераторов «Абрамовский большак», стартовал 1 апреля.

Все желающие могут направить свои работы эксперту, который даёт рекомендации по доработке, исправлению текстов и т.д. В Ненецком автономном округе отбор проводила член Союза писателей России Инга Артеева.

– Для участия в конкурсе было отобрано четыре заявки, – отмечает Инга Артеева. – Поначалу их было больше, но конкурс серьёзный, и некоторые авторы, на мой экспертный взгляд, пока ещё не готовы к участию в нём. Были и такие ребята, кому я сама предлагала отправить свои работы, но они почему-то не решились. С четырьмя нашими прозаиками мы в итоге и продолжили работу над текстами.

Прозаические тексты всех четырёх наших участниц – Октябрины Овчинниковой, Екатерины Коваль, Татьяны Золотуевой и Ирины Марковой – вошли в лонг-лист конкурса. Независимое жюри, в которое входят поэты, прозаики, драматурги, члены Союза писателей России Марина Вахто, Игорь Гуревич, Елена Кузьмина и Владислав Попов, проведёт отбор финалистов. Короткий список и тексты финалистов с фотографиями опубликуют на странице АРО ООО «Союз писателей России» и СМЛ «Абрамовский большак».

25 июня на Дне города Архангельска в рамках книгоиздательского фестиваля «Белый июнь–2023» объявят победителей, состоится торжественное награждение.

Поздравляем наших участниц и желаем успеха в дальнейших этапах!

Татьяна Золотуева

Городок

Ковш отрывал от деревянной стены огромные куски, кидал их в кузов грузовика: рядом сносили старый дом. Я наблюдаю за процессом из окна и думаю о том, что у каждого из нас есть такие места, которые дороги нам, но мы больше никогда не сможем очутиться в них вновь.

Вроде и физическое место есть: вот, тут стоял дом. Но нет родных комнат, нет скамейки у крыльца, да и дерево, которое сажал сосед еще по молодости, выкопали и куда-то увезли.

Дом этот – один из свидетелей старого Нарьян-Мара: уютного деревянного городка. Маленький, в таком обычно хорошо знают всех соседей. В тёплую погоду во дворе устраивали пикники, осенью собирались в гараже напротив. Удивительное дело: я даже знаю, как звали ребят, живущих в этом доме! Буквально год назад я познакомилась с маленьким Лёвушкой, который без страха рассказал мне о том, что живёт с бабушкой, пока мама на работе. Я совсем не знаю малышей из своего дома, он на порядок выше и больше, в нём нет этого соседского уюта.

Мне нравился свет окон этого дома. На втором этаже была чья-то кухня в жёлтых тонах. Не могу сказать, что окна наших домов были впритык, но можно было наблюдать за жизнью в квартирах. Признаюсь, я иногда наблюдала. Семья собиралась на кухне, смотрела телевизор, готовила ужин… А сейчас я вижу ту же самую кухню, покинутую, с разбитыми стёклами.

Но это маленькое воспоминание не про грусть. Точнее, про светлую грусть. Люди получили другие квартиры, наверняка гораздо более комфортные, с ровными стенами, в которых будет тепло суровой зимой. Они будут создавать новые воспоминания, новую историю хорошо знакомых мест. Но нет-нет да и достанут старый фотоальбом (тоже признак уходящей эпохи), а в альбоме – фото семьи на той самой кухне в жёлтых тонах. И, может быть, вспомнят о том славном времени, когда без спроса ходили в гости, о времени, «где рождение справляют и навеки провожают всем двором».

Ах, как хочется порой вернуться!

Екатерина Коваль

Мышка (отрывок)

…Конюшня располагалась на краю деревни. Люся, замёрзшая, обессиленная, ввалилась в тёплое помещение и почти без сил упала на расписную скамеечку у входа. Грозный стоял на привычном месте в стойле, деревянные стены которого Люся год назад летом украсила росписью, нарисовала солнце, красные цветы и зелёную травку. Она не забывала украшать и самого коня: часто вплетала в чёрный шелковистый хвост яркую ленточку, каждую неделю разную, и завязывала бантом – Грозный не возражал. Расчёсывала ему гриву специальным гребнем, что смастерил папа. Любовь к животным была семейная. У них в хозяйстве мирно уживались козы, овцы, куры, две коровы. Двор охранял пёс Жук, рыжий кот Филька исправно ловил мышей в хлеву и сарае. К тому же Люсина мама работала дояркой в коровнике, а папа на конюшне. С ранних лет девчушка проводила там времени больше, чем дома. Когда она была совсем маленькая, папа выстругал для неё игрушку – деревянного коня. Люся любила прижимать его к себе, брала с собой в кроватку, представляя, что это Грозный, он защитит её от разных злых «бабаек». Игрушечный конь и теперь стоял на полочке в Люсиной комнате, напоминая о счастливых дошкольных годах…

Люся подошла к коню. Грозный встретил, потряхивая густой, тёмной гривой, как будто всё знал и хотел сказать: «Понимаю, понимаю». Из его трепещущих ноздрей валил пар. Запыхавшаяся девчушка достала из кармана пальто крошки растоптанного мальчишками куска хлеба. Конь с удовольствием проглотил угощение и уткнулся мокрым носом в Люсину ладошку. У девочки снова потекли слёзы. Она обняла за шею Грозного. «Только ты меня понимаешь», – прошептала Люся. Конь фыркнул в ответ, перебирая стройными ногами. Из больших грустных глаз его скатилась слеза…

Октябрина Овчинникова

Полёт в прошлое (отрывок)

…Светлые блондинистые волосы Ильи сияли на солнце, а большие глаза были глубокими, как океан. Уши врастопырку достались ему от мамы, а вот веснушки и ямочки на щеках – от папы. Он ушёл из семьи, когда Илье не было и трёх лет.

Как и полагалось возрасту Ильи, он был достаточно мечтательным мальчиком, с грандиозными планами на жизнь: окончить школу на отлично и свозить маму с братом в космос, им точно должно понравиться. Ну а пока он обходился придумыванием своего дня рождения, которое с нетерпением ждал через неделю.

Входная дверь хлопнула. Илья поднялся с кресла. В квартире зависла тишина.

– Илюха! Ты дома?

Илья заулыбался – брат. В комнату вошёл парнишка четырнадцати лет, хотя по внешности казался старше. Русые растрёпанные волосы и смуглая кожа делали его похожим на актёра из сериала про подростков. Привычные походка вразвалочку и широкий шаг, по мнению старшего брата, повышали его авторитет, но на самом деле он был ничуть не круче Ильи, который младше его на четыре года.

Илья снова вздрогнул от неожиданности, когда Вадим швырнул рюкзак в самый дальний угол комнаты и развалился на диване.

– Да, я дома, – спокойным голоском ответил Илья.

Вадим устало вздохнул:

– Как день прошёл?

Илья оживился. Он любил рассказывать брату про события дня. Что бы ни происходило, Вадим всегда был на его стороне. Илья с большим энтузиазмом рассказал, как Гром, соседский пёс, снова проводил его до школы, как на русском он получил 5, как на классном часе узнал о первом человеке, полетевшем в космос, и как на следующей неделе планирует отмечать свой день рождения.

– Я решил, что буду космонавтом! – радостно прокричал Илья в завершение рассказа.

Усталое лицо Вадима осветила тёплая улыбка. Хоть Вадим и выглядел немного угрожающе, в душе он был самым добрым и отзывчивым человеком.

Входная дверь снова хлопнула.

– Дома есть кто? – в коридоре послышался женский голос.

– Мама!

Ирина Маркова

Молодёжная литературная студия «Северус»

Старый дом

Человек городской, привыкший к жизни по принципу «всё включено», воспринимает деревенские условия как экстремальные. Так думала я, находясь уже 10 часов в пути, добираясь с детьми к старому родительскому дому в далёкой деревне, осуществляя намеченный на лето план.

За это время можно было с комфортом прилететь на юг и удобно отдохнуть под тёплым солнцем или под кондиционером. Но мы тряслись в маленьком самолётике, с бесконечными взлётами и посадками, на машине, на пароме, а на десерт пешком.

И вот перед глазами родной старенький дом. Он встречает, подмигивая ставнями. Трухлявый забор покосился в улыбке. А за ним во дворе буйство травы, дико разросшейся без хозяйского ухода. Дом тихо спал без нас, охраняя детство и целостность воспоминаний.

Мы с вещами добрались до рундука. Три ступеньки и хрупкая дверца с маленьким замочком. Открываем, попадаем на веранду. Дальше преодолеваем тяжёлую крепкую дверь, на которой висит несколько замков, хитрых и серьёзных. Они едва проснулись под нашим напором. Сняв замки, поворачиваем кольцо, и дверь тяжело открывается с возгласом «уф-ф-ф». Нас встречает коридор, заполненный кучей вещей, покрытых паутиной семейной истории.

Ну а дальше дверь в дом! Её уже открыл домовой и спрятался за печку. Здесь всё на своих местах, порядок и покой. Пахнет чем-то старинным. Немного сыростью. И пока на улице солнце, мы по заведённому порядку выносим всё добро во двор, чтобы просушить. Вооружаемся тряпками, вениками и шуршим по всем углам. Дом, скрипя половицами, уже поёт радостную песню. Часа через три невыносимо захотелось прилечь. После непродолжительного отдыха появились силы поесть. Перекусили на скорую руку, пошарив по сумкам, и вновь принялись за хозяйство.

На дворе лето, а нам в доме в свитерах не жарко. Домовой виновато глядел из-за печки и чесал макушку. Мы решили согреться в муравьиной спешке: заносили поленья, бежали на колонку за питьевой водой, растапливали печку-кормилицу. Она не сразу поддалась нашему вмешательству, прокашлявшись дымом, и потушив первый маленький огонёчек. Но мы не сдавались и уговорили её. Тут она зарумянилась, распыхтелась и раздобрела.

Время неумолимо бежало вперёд, приближалась ночь. Мы, рано проснувшиеся, были без сил. Еда готовилась мучительно долго. Занесли высушенные перины, матрасы, подушки. Направили постели, покушали. Печь истопили, закрыли вьюшку. Можно спать.

Ночь снова обдала холодом, но мы спим в одежде под одеялом, счастливые и довольные. И дом, весь день наполняемый шумом и детским смехом, светится от счастья. Он живой!

И совсем не такой уж старый.