Когда перелистываешь старые страницы «НВ», начинаешь осознавать как быстротечна река жизни, как безжалостно время, стирающее из памяти события, имена и лица людей, которые эти вехи истории, сами того не подозревая, создавали.
Для большинства из нас 20-30-е – это далекая история, прошлый век, время эпохальных перемен, подарившее нам множество интересных имен, которые вполне претендуют на то, чтобы их считали, например, символами эпохи революционных преобразований.
Возьмите в руки нашу газету 30-х годов: Иван Тайбарей и Афанасий Лымин, Иван Выучейский, Аркадий Евсюгин, Пётр Смидович, Георгий Вербов, Антон Пырерка, Иван Меньшиков, Георгий Суфтин, Пэля Пунух (Тимофей Синицын) и так далее. Что ни имя, то легенда.
И в этом удивительном списке имен как-то затерялись люди, которые жили рядом с ними, трудились и некогда считались первыми и даже лучшими. Сегодня, наверное, мало что смогут сказать нашим землякам такие имена как Егор Талеев, Ефим Соболев, Николай Вылка или Степанида Ардеева. Егор Вылка был арестован и репрессирован в конце 30-х. Ефим Соболев прошел войну, служил в Кронштадте, был капитаном военного корабля и одним из первых ненцев–членов ЛитО «Заполярье». После войны жил сначала в Кареговке, затем в Красном, там его и не стало в начале 60-х. Николай Вылка прославился своим стихотворением 1934 года, написанным в память о Ленине. Тогда это произведение прогремело на весь округ и даже страну.
Последней в этом списке молодых ненецких поэтов стоит имя Степаниды Ардеевой. Ее родители – канинские ненцы, отец Осип Ардеев – бедняк, живший в районе Шойны и мать-активистка, выборный член исполкома Канино-Тиманского совета, участница многих конференций и совещаний, проходивших в те годы в Нарьян-Маре.
Оленеводы Канина называли ее «делегаткой». Правда, неизвестно, какой смысл в это слово вкладывали тундровики. В фондах окружного архива и сейчас хранятся различные справки и документы Стеши Ардеевой, которая начинала свою самостоятельную жизнь «учащейся комплексного техникума народов Севера в Оксино», сюда она приехала за знаниями еще в 1932 году.
Оксинский техникум позднее стал прародителем Нарьян-Марского педучилища и зооветтехникума. Стеша решила практиковать по линии педагогического образования. Здесь сохранились и справки, выдававшиеся ей для поездки на каникулы по маршруту Архангельск – Шойна – Архангельск, справка об усиленном питании и дополнительного стакана молока в день. Словом, все в духе времени.
В Ненецком краеведческом музее хранится сборник ЛитО «Заполярье» № 2, датированный 1936 годом. В нем вместе с произведениями Григория Суфтина, Ивана Меньшикова, Анатолия Рожина, помещены рассказы и стихи молодых писателей и поэтов, выходцев из Малоземельской, Большеземельской и Канинской тундр. Есть в этом списке и два рассказа Стеши Ардеевой – «Учительницы» и «Дочь» – в литературной обработке Ивана Меньшикова. Судьбы двух этих людей (Меньшикова и Ардеевой), как оказалось, были тесно связаны в 30-е годы. Вот что об этом мне рассказала в конце 90-х Матрёна Андреевна Селянинова, дочь легендарного Андрея Федотовича Хатанзейского.
Судьбы человеческие
– …Я тогда еще совсем молодая была, 18 лет не было. После Тельвиски и подготовительных курсов Ленинградского университета я начала учиться в педучилище. Оно в те годы было центром культурной жизни. Тогда я и познакомилась с Иваном Меньшиковым. Первое время вообще не знала, кто это такой: ходит какой-то парень молодой к нашим ребятам-ненцам, каждый вечер с ними в мяч играет. Ему, видимо, скучно было одному, вот он себе товарищей и искал среди студентов. Из ребят-то, которые с нами учились, некоторые были даже старше его по возрасту. Когда мы в педучилище все друг друга узнали, наши девушки и заинтересовались, что это за чужой парень к нам все время играть ходит. Вот тут и узнали, что это был корреспондент газеты «Няръяна вындер» Иван Меньшиков.
Шел 1934 год, тогда вообще в наш округ много новых людей приезжало. Город начинал строиться. Мы, помню, часто в лес ходили в походы, как раз туда, где сейчас находится новая гостиница «Печора», тут такой красивый лес стоял. Ходил ли с нами Иван Меньшиков, не помню. Может и ходил, потому что он тогда сдружился с нашими парнями – Ефимом Соболевым и Егором Талеевым. Их и к работе в газете начал привлекать, ребята в то время и писать под его руководством начали и даже в газете «Нярьяна вындер» печататься. Толковые были парни.
Что еще помню? Внешность у Ивана Меньшикова была самая обыкновенная, простой деревенский паренек. Тогда мы с девушками впервые посмотрели фильм «Семеро смелых», все сказали, что Меньшиков очень похож на Молибога (главного героя в исполнении Алейникова): тот же веселый взгляд, скошенная челка, в общем, весь такой залихватский парень. Все, казалось, ему было интересно. Меня в то время тоже к работе в газете начали привлекать. Тогда впервые начали заметки на ненецком языке печатать, а шрифт был латинский. Наталья Митрофановна Терещенко (жена Антона Петровича Пырерки) в то время недавно приехала из Ленинграда и привезла в газету печатную машинку с этим новым шрифтом. И меня как раз и порекомендовала редактору для работы.
Я, конечно, немного там и проработала, очень все это мне скучным показалось. Да и печатала я плохо, а согласилась, потому что не хотела Наталье Митрофановне отказывать, я ее еще по Ленинграду помнила, а Пырерку знала еще со своего детства, так как его родня в одном с нами стойбище жила. Корреспондента из меня не вышло, а вот с Иваном Меньшиковым тогда я познакомилась тесно. Он очень интересовался всем ненецким, расспрашивал о том, как люди в тундре живут, как разные предметы называются, об обрядах и обычаях народа всегда расспрашивал очень подробно. У нас ребят некоторых это даже раздражало.
Но он как-то сразу под свое крыло взял одну нашу студентку – Стешу Ардееву. С нами она не очень общалась, а с Меньшиковым они общий язык нашли быстро: он с нею занимался, учил писать, рассказывал о России, а она ему – о ненцах, их быте и нравах. Сама-то, вообще, странноватая, необщительная девушка была, не хотела расставаться со своей паницей, все время в меховой одежде на занятия в педучилище приходила. Так вот Меньшиков из нее решил ненецкую журналистку сделать. Под его руководством она и печататься, помню, начала в «Нярьяна вындер». Гордости-то сколько было.
Она ему вроде сначала интересна была просто как коренная самобытная ненка, а потом она от него родила девочку. Это был конец 35-го. Он встретил ее из роддома, увел в комнатку, которую им специально по случаю выделили. Помню, что жениться на ней он не хотел, тут и комсомольскую организацию привлекали для разбирательств, но все же обязали его не бросать женщину с ребенком. Комнатку им дали в двухэтажном деревянном доме на улице Хатанзейского (на том месте сейчас стоит общежитие ГПТУ). Жить он с нею, конечно, не стал, хотя деньгами и продуктами помогал.
А в конце 1936 года он из округа уехал в Москву и назад не вернулся. Я в то время тоже уехала в Ленинград на учебу. Что случилось со Стешей Ардеевой, не знаю. Говорят, что она уехала к себе на родину в Канино-Тиманский район, там у нее вроде бы еще родители жили. Там, говорят, дочка ее и Меньшикова умерла. В курсе ли был Меньшиков о ее смерти, неизвестно. Как-никак не чужие же для него они были. Правда, ребята наши – Ефим и Семён Соболевы – говорили, что еще в конце 30-х он интересовался делами Стеши, спрашивал про дочку. Матрёна Андреевна просила меня оставить эту запись для истории просто как информацию о времени и людях, тогда живших, предложив на мое усмотрение огласку этой печальной житейской истории.
На прощание она сказала: «Может, и не надо было об этом рассказывать, только и писатели ведь тоже живые люди, а не памятники какие-нибудь».
Дорога без конца
Совсем неожиданно эта история получила продолжение. Не так давно к нам в редакцию обратились журналисты из Салехарда с просьбой прояснить судьбу Степаниды Осиповны Ардеевой, работавшей в газете на Ямале в 1939-м и начале 1940 года. Как оказалось, Стеша не осталась в тундре с родителями, а, пережив потерю ребенка, уехала на учебу в Ленинград в Институт народов Севера (ИНС). После двухгодичного обучения (в те годы это было нормой), уехала работать в салехардскую газету. Там печатались ее рассказы и небольшие заметки из жизни ненецкого населения Ямала.
В архивах Института народов Севера нам удалось найти старую фотографию участников этнографической группы, положившей основу будущему знаменитому коллективу «Северное сияние». На этой фотографии справа сидит организатор, а затем первый и бессменный руководитель «Северного сияния» Татьяна Петрова-Бытова, затем перечислена мужская часть группы: О. Гаер, С. Ходжер, Н. Окатэтта, А. Заксор, П. Пассар, К.Коркин и так далее. А вот слева сидит девушка, имя которой в записях обозначено, как Ардеева.
Насколько мне стало известно, в том далеком 1937 году в ИНСе (кроме, конечно, художника Панкова и П. Вылки) ненцев с фамилией Ардеева не было. Поэтому я вполне уверенно могу предположить, что на этой фотографии 1937 года изображена Степанида Осиповна Ардеева. Девушка, оставившая определенный след в судьбе известного писателя Ивана Меньшикова, человека, стоявшего у истоков ненецкой литературы и одного из основателей ЛитО «Заполярье», того, чьим именем названа одна из улиц Нарьян-Мара.
В сороковые годы следы Стеши теряются. Возможно, она вышла замуж за кого-то на Ямале, возможно, оказалась в годы войны в Ленинграде и погибла от голода. Сейчас можно предположить всякое, но доподлинно известно, что в округ она не вернулась. Ее следы потерялись где-то на просторах нашей страны в начале Великой Отечественной. Как сложилась ее дальнейшая жизнь, было ли вообще продолжение у этой жизни, сегодня не может сказать никто. Да, время стирает судьбы, лица, имена человеческие, но кто согласится с тем, что каждый из нас все равно оставляет свой, пусть небольшой, но след в этой жизни. Как оставила его скромная и неприметная девушка с Канина – Стеша Ардеева.
В апреле 2017-го Степаниде Ардеевой исполнилось бы 105 лет…
