Мы продолжаем публиковать письма читателей, которые поступают в новую рубрику, посвящённую 75-летию Великой Победы

Ветеран труда Людмила Коткина написала о своих дедах – Сергее Сафроновиче Огурцове и Андрее Ивановиче Чупрове.

Это ли не чудо?

Деда Сергея Сафроновича забрали в армию примерно в августе 1941 года из станицы Долинка, что в 40 километрах от города Караганда (Казахстан).
Он попал во взвод конной разведки – как опытный степняк, отличный наездник и знаток лошадей. Сведения разведчиков в первые месяцы войны были особенно важны для советского командования.
Последний поход в тыл врага для моего деда закончился трагично. Бойцы возвращались из разведки, захватив «языка», и наскочили на вражеский конный разъезд. Немцы обстреляли разведчиков, один артиллерийский снаряд достался моему деду и командиру группы.
Осколком снаряда, как топором, разрубило деду плечо. Он потерял сознание и упал в траву.
Тяжелораненый разведчик с осколками в груди потерял много крови, но всё же пришёл в себя. Это было похоже на чудо.
Очнулся он ночью. Было тихо и пусто, как будто на земле остался он один. Лежал солдат на сырой от крови и росы земле. Тосковал, вспомнил детей, у него их было шестеро, прощался с жизнью.
В тишине ему послышался осторожный шорох, а затем – знакомый голос: «Серёга, где ты? Отзовись!».
К счастью, это были его товарищи – разведчики, которые вернулись с надеждой найти своего командира. Командир погиб, а моего деда вытащили. Было это у станицы Кущевка.
Разведчики жизнью своей рисковали, но воинское братство сильнее страха перед опасностью.
– Сам погибай, а товарища в беде не бросай. Вот так-то, брат, – с такими словами обычно заканчивал свой рассказ о войне мой дед Сергей Сафронович Огурцов.

Новосибирск

Дорога в госпиталь была долгой. Немцы разбомбили санитарный поезд. Но и здесь вновь рядом оказались люди, которые спасли деда. На носилках его вытащили из поезда, унесли от бомбёжки в безопасное место и не оставили.
После долгих мучений дед оказался совсем в другой стороне нашей необъятной России – в Новосибирске. В 1941 году награды бойцам давали редко. А деда наградили медалями «За отвагу» и «За воинскую доблесть».
Более тридцати осколков, по воспоминаниям моего отца, размером с ноготь, более двадцати – с дробинку, так и остались на вечное хранение моему героическому деду. Скорее всего, война и ускорила преждевременный уход Сергея Сафроновича из нашей жизни.
Мне посчастливилось увидеть моего замечательного деда в 1973 году, когда я впервые приехала в Казахстан. Он сидел у стола, седой, немолодой человек. Уже не ходил, но до конца своей жизни был главой семьи. Сумел воспитать достойных детей и, что самое главное, на мой взгляд, всех объединял. Успел и мне, внучке с далёкого Заполярья, подарить своё внимание, заботу и любовь.

Последнее плавание

Дед Андрей Иванович был отличным специалистом, мастером по производству молочной продукции – масла, сыра. Его часто отправляли по деревням в командировки, чтобы обучать этому ремеслу представителей других колхозов.
Во время войны он осваивал побережье Северного Ледовитого океана, строил рыбзаводы в северных посёлках, добывал рыбу и морского зверя, сдавал продуктовые заготовки государству.
Помню, в детстве мы любили гулять по берегу Баренцева моря и рассматривать то, что море выбрасывало.
По дороге всегда останавливались напротив обломков морского корабля, которых с каждым годом оставалось всё меньше. Этот корабль имеет прямое отношение к моей семье.
В 1943 году дедушка получил назначение на остров Матвеев, по пути нужно было высадить в посёлке Варандей, на берегу Баренцева моря, учителей. Уже шёл снег, было холодно. Новый морской корабль «Исследователь» (порт приписки – Мурманск) был полностью загружен продуктами, строительными материалами, оружием, разным оборудованием для освоения северного побережья.
Для безопасности корабль оснастили четырьмя пушками. Ведь год назад немцы потопили буксир «Комсомолец» около острова Матвеев.
На «Исследователе» Андрей Иванович плыл с женой Анной Сидоровной и своими малолетними детьми. Моей маме Ирине тогда было около девяти лет.
Это плавание для красавца-корабля стало последним. Начался шторм. Корабль забросило на «кошку», он накренился, и вода стала заливать судно.
Дети плакали, люди прощались с жизнью. Капитан приказал выбросить из трюма мешки с мукой и крупой, доски, кирпичи – всё, что было в трюме, чтобы выровнять корабль и спасти людей.
Страшная ночь прошла в борьбе со стихией.
Утром, когда рассвело, несчастные пассажиры увидели землю и бегущих по берегу людей в паницах и малицах. Это были представители ненецкого народа, а земля – крохотный посёлок Варандей, который в будущем стал моей малой родиной. Здесь на многие годы задержались мои родные.

Случай на охоте

Пришла директива, которая изменила задание для Андрея Ивановича. Теперь ему нужно было направляться на Медынский заворот, осваивать район Хайпудырской губы. Колхозы выделили для экспедиции оленьи упряжки, на которые было погружено всё, что удалось спасти с затонувшего корабля.
Среди голой тундры построи­ли избу: брёвен море выбрасывало много. Позднее построили баню, склады. Стали ловить морзверя, навагу и отправлять в Архангельск. Детей отвезли в деревню Чёрную. Мама там училась во втором классе. Бабушка осталась в Варандее. Дед зимовал в тундре. Однажды он запозднился на охоте на острове Писяков. Нерпы выныривали, манили, и он хотел ещё поохотиться. Так увлекся, что не заметил вынырнувшую немецкую подводную лодку. Немцы стали по нему стрелять, но он успел увернуться и спрятаться за ледяными торосами.

Помощь шамана

В другой раз охотничий азарт чуть не стоил ему жизни.
Льдина оторвалась вместе с дедушкой и стала дрейфовать. Лодка осталась на берегу, хорошо, что течение кружило льдину между островами, а не унесло дальше – в открытое море. Восемь дней деда носило по морю, пока ему не удалось перепрыгнуть на крепкий лёд. От голода его спасла туша нерпы, которая случайно оказалась на этой же льдине. Одежда превратилась в лохмотья. А дома ждали: на берегу жгли бочки со смолой, искали. Бабушка, как Ярославна, все глаза проглядела, дети поднимались на крышу и в бинокль просматривали окрестности.
Тогда к бабушке пришёл Иван Петрович Ледков, ненецкий шаман, пошептал что-то и сказал: «Жив Андрей Иванович». Залез на крышу и долго смотрел вдаль, а потом сказал: «Видишь, рядом с маяком тонкая палка стоит, чуть-чуть видно. Это Андрей Иванович». И вдруг палка исчезла – как будто упала. Люди сели в нарты и погнали оленью упряжку в сторону маяка. Нес­лись с бешеной скоростью, снег летел из-под копыт оленей.
Это был, действительно, Андрей Иванович, силы его покинули уже недалеко от посёлка. При нём всегда был компас и бинокль, ориентировался он прекрасно. Дед упал без сознания именно в тот момент, когда его увидел шаман. Привезли в посёлок едва живым, но всё-таки выходили. Жители его уважали, да и государство благодарило за самоотверженный труд. Красавец, высокий, статный и грамотный был мой дед.
Даже бабушка звала его по имени и отчеству, робела перед ним. Он очень любил детей, скучал без них в разлуке. Бывало, привязывал к саням ящик, сажал в него сына и отправлялся на охоту.
В 1950 году добрался он всё-таки до острова Матвеев, пробыл там одну зимовку. Последние два года Андрей Иванович работал в Усть-Каре. В 1953 году он погиб – в тундре была пурга.
Я никогда не видела второго своего деда. В нашей семье всегда хранилась память о нём. Рассказывали бабушка и мама, что Андрей Иванович просился на фронт, но и в Заполярье люди приближали победу: самоотверженным трудом, в суровых условиях добывали пропитание для фронта и для населения.

Послесловие автора

Уходят свидетели тех страшных событий, с каждым годом всё меньше ветеранов войны. Да и дети войны (среди них и мои родители) уже в преклонном возрасте. Именно они – главные хранители нашей семейной памяти. Ради них, своих родителей, я написала эти строки. И для своих детей, внуков. Чтобы знали и помнили.

Коткина Людмила Макаровна, ветеран труда