Вы здесь

Оленеводство: перспективы выживания

Если кто-то скажет, что самыми сложными для оленеводческой отрасли оказались 90-е годы, он не ошибется. Развал колхозов и всеобщее безденежье породило тогда множество проблем, приведших к резкому сокращению общероссийского оленьего стада.

Поголовье оленей в России, включавшее в себя полтора миллиона оленей, сократилось в те годы почти наполовину. Последствия моровых девяностых до сих пор ощущают на себе оленеводческие регионы. Даже сейчас, по прошествии десятилетий, люди Севера спорят, что явилось главной причиной уменьшения стада, и приходят к выводу, что не природа, а именно человеческий фактор сыграл главную отрицательную роль.

Оленина или кенгурятина

На проходившей в Нарьян-Маре в декабре конференции по перспективам развития оленеводческой отрасли в НАО вице-президент Союза оленеводов России Александр Комаров отметил, что именно в 90-е годы российский Север растерял треть поголовья оленей, и результаты мы пожинаем до сих пор. Восстановить утраченное пока не удается.

Сейчас, в связи с санкциями Евросоюза, многие экономисты и политики обратились к внутреннему рынку. Говорят и о поставках из дальних стран, не присоединившихся к санкциям. Но зачем нам экзотические кенгурятина, верблюжатина или мясо крокодилов, которыми собираются торговать в столичных супермаркетах, когда есть свое экологически чистое диетическое мясо северных оленей? Если выбирать, то наши олени давно превзошли все европейские стандарты.

Первыми это поняли оленеводы Эвенкии, которые всегда считали, что их эвенкийский олень – гордость края, существо уникальное. Для людей несведущих поясним, что эвенкийская, как и якутская порода, – это олени ездовые и вьючные, на них эвены и якуты ездят верхом, как на лошадях.

Олени Сибири и Дальнего Востока России действительно похожи на северных оленей, но порода иная – они крупнее и устойчивее северных собратьев.

В 2014 году, следуя правительственным указам, в Эвенкии решили пересчитать оленей, дабы организовать промышленный выход мяса для продажи. Очередь за мясом выстроилась немаленькая, среди прочих оказались не только рестораторы из Москвы, Санкт-Петербурга, но и китайские бизнесмены. Только вот результаты подсчета не просто не устроили, но даже напугали эвенков: из десятитысячного поголовья «потерялось» более шести тысяч голов. И куда исчезло эвенкийское стадо, никто не может сказать до сих пор.

Аналогичную невеселую картину можно видеть и в Ненецком округе. По информации, прозвучавшей на конференции из уст заведующего лабораторией оленеводства Нарьян-Марской сельскохозяйственной опытной станции Юрия Вылки, девяностые годы действительно сказались на сохранности стада оленей.

– В НАО даже сейчас не в состоянии восстановить утраченное, – констатировал Юрий Вылка. – В конце восьмидесятых годов, когда количество оленей в Ненецком округе доходило до 180 тысяч голов, мы имели, как и Ямал, самое крупное тундровое поголовье. Сейчас говорить о восстановлении прежних позиций нельзя, поскольку показатель в 185 тысяч голов, который мы заявили сегодня, к сожалению, является натянутым. Реально мы имеем только 140-тысячное стадо.

Как отметил Юрий Вылка, округу повезло, поголовье в НАО пополнилось за счет искусственных вливаний «Ижемского оленевода» и единоличников общины «Ямб То».

– Они дали окружному стаду прирост в 42 тысячи голов, – говорит Вылка. – Так что реально и в 2014-м поголовье оленей не достигло доперестроечной численности. Все эти годы оленеводческие СПК, по большому счету, подсчитывали свои потери и непроизводственные утраты.

Поголовье уничтожалось браконьерами, олени по недосмотру самих пастухов терялись на просторах тундры, в девяностые обычным делом стала нелегальная продажа оленей. Нужно было на что-то жить пастухам и их семьям. В результате, по словам Юрия Вылки, анализ сегодняшнего положения дел в оленеводческой отрасли не радует.

– Возьмем несколько окружных хозяйств, – говорит он. – СПК «Индига» в начале перестройки имел поголовье в 16 тысяч 135 оленей, здесь насчитывалось девять оленеводческих бригад. В 2014 году в том же хозяйстве осталось 9 тысяч 900 голов и всего пять бригад. В «Няръяна Ты» в 90-е поголовье составляло 9 тысяч 218 оленей, а сейчас лишь четыре тысячи. Сократилось и число бригад с пяти до двух. За эти годы перестал существовать колхоз имени Выучейского с поголовьем в 13 тысяч. Он распался на несколько семейно-родовых общин, общее количество оленей в которых едва дотягивает до семи тысяч.

Браконьер или вор

К сожалению, невозможно наказать тех, кто отстреливает домашних оленей. Даже если их удается выследить, они отделываются штрафом за браконьерство. Хотя, если браконьером называют человека, который безлицензионно отстреливает диких животных, то в данном случае речь идет о домашних оленях, являющихся чьей-то собственностью. Так не пора ли ставить в таких случаях вопрос о переквалификации деяния с браконьерства на кражу или умышленное уничтожение чужого имущества? И тяжесть наказания станет сопоставима с наносимым ущербом.

По словам вице-президента Союза оленеводов России Александра Комарова, подобная картина является типичной для всех северных регионов России. Сегодня из-за непроизводственных утрат, отсутствия знающих и опытных пастухов на грани исчезновения оказалась кольская, или саамская порода оленей. Если так пойдет дальше, этот вид оленей может быть вообще потерян.

Как отметила председатель родовой общины «Пуаз» («Олень») из Мурманской области Елена Толстенко, представителям оленеводческих кланов Ловозера сегодня приходится выживать в прямом смысле этого слова из-за того, что олень стал объектом охоты браконьеров и частная собственность оленеводов Мурманской области никак не защищена.

Елена Владимировна утверждает, что люди «не могут найти общего языка с правоохранительными органами Колы». Она привела вопиющий пример, когда после пропажи оленей их мясо оказывается на прилавках частных магазинов Мурманска или Ловозера. Продавцы скупают его у браконьеров, которые, в свою очередь, выдают его за свое личное.

– Я зашла ранней осенью в один из магазинов, а там продается оленина, хотя в это время оленей не забивают, – негодует Толстенко. – А тут несколько сотен килограммов сдано. Спросила у продавца, он толком не смог объяснить. Ворованное мясо продают по 180-200 рублей за килограмм, а у браконьеров его скупают еще дешевле. Пошла в полицию, мне говорят: нет доказательств, что это ваши олени. Нет «тела», значит, и дела тоже нет. Вот так и приходится выживать!

Тундра с нанооленями

Говорилось на недавней конференции и об использовании нанотехнологий в оленеводстве. Правда, речь шла не о современных компьютеризированных убойных пунктах, а, скорее, об экзотических для тундровиков новинках – ошейниках с чипами для оленей.

По словам вице-президента ассоциации ненецкого народа «Ясавэй» Владислава Пескова, эта норвежская технология действительно может помочь хозяйствам НАО сохранить поголовье. Она уже апробирована в СПК «Канин» и СПК «Харп», где удалось проследить маршрут перемещения стад в течение года. Кроме того, благодаря ошейникам удалось еще и предупредить браконьерство.

Маршрут кочевий, перемещение «чипированных» оленей по тундре дало положительные результаты. Как говорят пастухи «Канина», их, конечно же, более всего волнует ситуация, когда стада идут в мезенские леса, здесь, к сожалению, олени теряются десятками, их отстреливают «лихие хлопцы» на снегоходах.

Конечно, обеспечить все хозяйства округа электронными ошейниками пока проблематично, ведь стоят они недешево, порядка 500 евро за штуку. А сейчас, в связи с санкциями и падением курса рубля, цена становится еще недоступнее. Так что пока пастухам придется уповать на собственные силы и опыт.

Еще одна проблема, которую хотелось бы решить: максимальное использование оленьих туш. Чтобы в дело шло не только мясо, но и рога, шкуры, железы внутренней секреции, кровь. На сегодняшний день оленеводы используют лишь мясо, а это 25% всей полезной массы оленя. Остальное, к сожалению, просто выбрасывают. О какой рентабельности тут можно говорить? Никогда оленеводство не будет рентабельным, пока мы не научимся пускать в дело все.

В свое время потенциальные партнеры из Китая недоумевали, узнав, что у нас даже шкуры не обрабатывают, а выбрасывают на свалку, а кровь оленей во время забоя просто выливают в снег. А раньше у наших предков-оленеводов ничего не выбрасывалось. Даже из копыт оленя вываривали крепчайший клей, не говоря уже об использовании рогов и костей. Так что не нужно в тысячный раз выдумывать колесо, надо просто вспомнить о вековом опыте прадедов.