Алексею Пичкову – 80 лет

Классику ненецкой литературы Алексею Пичкову 30 марта 2014 года исполнилось бы 80 лет. Он стал на своей малой родине – в Ненецком автономном округе – народным поэтом.

Сегодня мы публикуем посвещенное Алексею Пичкову эссе Андрея Чуклина, который хорошо знал поэта и дружил с ним.

«Да просто так заглянул… как вы тут…»

О человеке, с кем был знаком много лет, с кем общался и работал не один год – стол к столу, и которого вдруг не стало, писать не просто. Даже спустя годы.

Однако вспоминать живого куда веселей! И поэтому буду писать как о живом. И в этом мне помогут замечательные земляки, которые в разные годы делились со мной воспоминаниями об Алексее Пичкове.

Не стану здесь особо касаться особенностей его поэзии. Кому интересно, ведь могут самостоятельно почитать стихи автора и сделать свои выводы. Моя задача – попытаться показать известного поэта как человека, в разных ситуациях, положениях, предлагаемых обстоятельствах, которые преподносили жизнь, время и судьба. Благо природа щедро наградила Алексея Ильича и человеческим талантом.

Пичков в детстве

По словам профессора Санкт-Петербургского педагогического университета Марии Бармич, они с Алёшей учились в одном классе Шоинской школы-интерната. Шла Великая Отечественная война. Жили впроголодь.

Однажды в первом классе учитель велела всем принести палочки для счета. И для наглядности показала на руках: одна – показала на мизинец. Две – показала на безымянный, три – на средний и так далее.

В магазине палочек не оказалось, и тогда Маша с мамой сделали палочки дома из щепок. И все, конечно, как велела учительница, вернее, как поняла ее Маша, по размерам пальцев. Палочки получились разнокалиберные.

Учитель, увидав такие палочки, была недовольна. Маша заплакала, и тут за одноклассницу вступился маленький Алёша Пичков. «Очень хорошие палочки, – сказал он. – Мне нравятся. Я буду на них считать, а Маша пусть на моих считает». И отдал ей свои – фабричные.

Мария Бармич, известный профессор филологии, и сейчас со слезами на глазах и комком в горле вспоминает тот случай, когда будущий поэт так ярко и по делу проявил свою мужественность, доброту и желание прийти на помощь тому, кому плохо.

После окончания школы и педучилища начинающий поэт поехал учиться дальше, в Ленинград. Величественный город, конечно, поразил и оглушил начинающего поэта. Настроение было такое, что пьянила даже минеральная вода за три копейки из автомата. Алексей Ильич рассказал однажды, что после того, как они с приятелями устроились в общежитии, пошли смотреть Дворцовую площадь. На подходе увидели людей около каких-то агрегатов. Люди подходят, бросают в них копейки, и он им что-то наливает в стакан.

– Это сухое вино, – догадался один из приятелей, – что-то наподобие шампанского. Давайте тоже приезд наш отметим!

И приятели, потратив по шесть копеек, с удовольствием приняли по два стакана шипучей газировки.

– И, честное слово, – уверял меня потом Алексей Ильич, – мы изрядно захмелели! На сто процентов были уверены, что пьем настоящее вино! А на Дворцовой потом еще много раз бывали.

Пичков и женщины

Алексей Ильич, кончено, ловеласом не был. По крайней мере, в зрелом возрасте. Очень любил своего ангела-хранителя, свою жену Александру Алексеевну, Сашу, Шурочку. Она в прямом и переносном смысле на протяжении всей их совместной жизни не раз спасала его от смерти. Шура работала фельдшером и, если с кем-то заходила речь о пристрастии мужа к пьянству, то авторитетно заявляла: ее Алеша – не алкоголик, у него печень здоровая. «Я ему такие бульоны из оленины делаю, что вся гадость выходит».

Так вот, хотя Пичков и не был ловеласом, но невинно пофлиртовать с представительницами прекрасного пола очень даже любил. Женщины велись на его ироническую манеру общаться и часто подыгрывали ему. Это было весело.

Как-то раз в разгар рабочего дня, Алексей Ильич подошел к одной красавице-сотруднице, которая носила весьма короткое мини. И со свойственной ему простотой и иронией попросил еще чуть-чуть юбочку приподнять. На что красавица махнула рукой и засмеялась, мол, ничего нового, старый прелюбодей, ты там не увидишь.

– Но это же так красиво! – проникновенно сказал поэт. Красавица была обезоружена.

Пичков и артисты

Пичков и сейчас экзотичен для тех, кто не жил на Севере. А в советские времена и подавно. Многие неискушенные и наивные слушатели с восхищением слушали от северян байки в стиле сказок Степана Писахова о том, как мы чай пьем в обнимку с нерпами, как белые медведи, точно обычные дворняжки, ходят по Нарьян-Мару и выпрашивают у прохожих баночку сгущенного молока или конфетку. И если рассказчик был хороший – ему вполне верили и удивлялись еще больше.

Заслуженный артист России Николай Поздеев вспоминает, что он, когда проходил творческий конкурс в институт культуры, тоже решил сыграть на экзотичности стихов Пичкова и читал не общепринятую поэзию классиков российских, а своего, родного и близкого по-эта. Тем более, что и внутренние видения от строчек Алексея Ильича приходят сами собой.

Родина, родина… Тропы оленьи.

Родина – в сопках родное селенье.

Дома выбегают к студеному морю…

Пичков и охотники

Вот действительный случай, когда Пичков выступает уже блестящим мас-тером экспромта. Сергей Мясников, бывший член литературного объединения «Заполярье», руководителем и вдохновляющей силой которого, кстати, тоже много лет был Пичков, рассказал мне такую историю.

Будучи еще пацаном, он как-то с мужиками из родной деревни Вижас пошел на охоту. Мужики после того, как обустроили охотничьи места, расставили профиля, выставили манихи, решили поужинать у костерка, достали, естественно, бутылочку согревающего…

– Гляжу, – рассказывает Сергей, – идет невысокий человек. Быстро идет, тунд-ровые мхи делают походку пружинистой. Мужики его сразу узнали. О, мол, поэт идет, Лёша Пичков. Юный Серёжа Мясников еще ни разу в жизни не видел настоящих поэтов, а поэтому весь превратился в слух и зрение. Пичков подошел, радушно поздоровался. Сказал, что идет в соседнее стойбище, где работает в красном чуме (клубе).

– Если нальете, – говорит он мужикам, – я вам стихотворение сочиню. Да, ладно, говорят мужики, напишешь, как ли… И налили Пичкову в стакан. Он выпил залпом и тут же, ко всеобщему удивлению охотников, выдал:

Я собрался на охоту –

Вот нашел себе заботу!

Я тихонечко крадусь,

На бугре уселся гусь.

Желаю убить вам парочку куличков.

С большим приветом, Алексей Пичков.

И пока мужики, открыв рты, «переваривали» услышанное, Пичков повернулся и быстрой пружинистой походкой отправился дальше – в ту сторону тундры, где находилось его стойбище…

Дети и Пичков

Дети обожали Алексея Ильича. Он был частым гостем во многих школах города и даже в детсадах. На таких творческих встречах не было никакого пафоса, никакой торжественности, но с первых слов поэта, пусть и не совсем складных в начале разговора (он и сам смущался, когда выходил на публику), ребятишки чувствовали, что к ним пришел добрый человек. Открытый и непосредственный, как сами они. Сохранить и пронести свою душу чистой и наив-ной, детской, сквозь тьму насмешек и недопонимания, удается далеко не каждому служителю муз. Пичкову это удавалось. Он писал как жил, и жил как писал – просто, немного наивно, но всегда искренне и так по-человечески.

«Зовите просто Ильичом…»

Середина восьмидесятых годов. В редакцию «НВ» приезжает работать молодой и талантливый журналист, а сейчас известный литератор Александр Меситов. С Пичковым Александр знакомится на следующий день.

– Зови меня просто Лёхой, – представился невысокий, смуглый, с цепкими глазами, человек, – меня так все называют.

– Нееееет, – ответил Александр (он уже был наслышан о единственном члене Союза писателей СССР в округе, что было весьма в те годы почетно и престижно), – не буду я вас называть Лёхой, вы для меня Алексей Ильич.

– Ну, хорошо, – рассмеялся Пичков, – зовите просто Ильичом…

Для тех, кто жил в советское время, понятна ирония сказанного, ведь Ильичом было принято называть вождя мирового социализма Владимира Ильича Ленина.

Они быстро сдружились и понимали друг друга. Оба старались работать весело и в радость. Уважительно и с любовью относились к творчеству друг друга.

Позднее Александр посвятит памяти своего друга Алексея Ильича не одно стихотворение.

Улица имени Пичкова

Сейчас юбилеи Пичкова отмечают широко и достойно. Как предписывает общественный этикет. Все чинно, культурно, без неожиданностей. Его именем вполне обоснованно названа окружная библиотека. Его стихи изучают в школе, читают на литературных вечерах и конкурсах, праздничных концертах.

Однако, думаю, было бы уместным и своевременным уже давно назвать одну из улиц города его именем.

Однажды, в один из юбилеев еще при жизни поэта, я через публикацию в «Няръянке» предложил такое. Конечно, предложение отклика не нашло у тех, от кого зависит название улиц.

Один чиновник тогда сказал мне:

– Что еще за предложения такие, улицу назвать в честь Пичкова! Он – личность неоднозначная. Очень неоднозначная…

– В том-то и дело, что личность, – сказал я, и разговор оборвался.

А как-то, спустя года два после смерти поэта, он мне приснился. Будто бы стою я в каком-то присутственном месте, чуть ли не в администрации НАО, и вдруг ниоткуда появляется Алексей Ильич. Смот-рит не на меня, а куда-то мимо.

– Ба! – сказал я, – Алексей Ильич, что ты тут делаешь, ты же умер!!! (Впервые назвал его на «ты»)

Алексей Ильич, так же, совсем не глядя на меня, произнес: «Да просто так заглянул…как вы тут…».

И пропал, как и появился.

Фото Марии Терлецкой