Говорят, так воскликнул Петр I, побывав в небольшом городке на реке Сухоне
Жизнь подкидывает иной раз нам, пишущим, удивительные сюжеты. Вот, казалось бы, что объединяет город Тотьму, крепость в Америке и рок-оперу «Юнона и Авось»?
В Тотьму Вологодской области я попала в компании коллег-журналистов довольно-таки случайно. И она настолько пленила меня, что одно время я почти всерьёз подумывала о покупке там домика.
Правда, добраться до Тотьмы – это надо постараться. Ни аэропорта, ни железнодорожного узла, только четырёхчасовая дорога на автобусе из Вологды. Причем дорога такая, что сразу понимаешь: это о ней речь идёт в известном афоризме про две беды России, происходящие, как известно, из дураков и дорог.
Но потом, уезжая из Тотьмы, мы дружно радовались её некоторой оторванности от бела света. В противном случае не осталась бы она до сих пор этаким нетронутым культурно-духовным заповедником.
Судите сами, на 10 тысяч жителей – семь действующих музеев! Краеведческий, мореходов, поэта Николая Рубцова, мореплавателя Ивана Кускова, церковной старины, соли и музейно-выставочный центр. По количеству музеев на душу населения Тотьма занимает в России второе место – после Суздаля.
Храмы. В начале прошлого века тут было 17 действующих православных храмов. Не все они к сегодняшнему дню сохранились и не все действующие: одни находятся в процессе реставрации, другие ждут своего дня, а в иных, как, например, в великолепном храме Входа Господня в Иерусалим (построен в 1774–1794 годах) поселились музеи. Впрочем, это не самый плохой, как мы убедились, вариант. Не склады и не свинарники, как бывало в годы советского богоборчества.
Деревянные домики Тотьмы. Чистенькие, ухоженные, с резными наличниками, ставнями и забавными коньками. Сразу вспоминается известная песня про «резной палисад». И шикарные, дух захватывающие, виды со стороны Тотьмы на реку Сухону.
Наличие многочисленных храмов и музеев накладывает отпечаток и на облик Тотьмы, и на её жителей. Мы увидели удивительно доброжелательный и уютный городок, совершенно непохожий на иную угрюмую запущенную провинцию. С кем из людей не заговоришь, обязательно работает в музее или сам, или кто-то из семьи. Народ в большинстве своём поэтому образованный, грамотный, начитанный, без памяти влюблённый в свою Тотьму.
Знакомство с тотемским барокко
Православные храмы по России разные. Северные – с аскетичной строгой статью. Московские златоглавые церквухи, радующие глаз на въезде в столицу. Питерские Исаакий и Казанский собор, больше похожие на античные строения. Когда-то меня поразил старинный храм в южноосетинском Цхинвале – гордость и достоинство отражались на его седом каменном челе.
Но такой архитектуры, как у храмов Тотьмы, не встречала нигде. На ум приходят сравнения с парящими белоснежными птицами или скользящими лёгкими парусниками. И все украшены необычными вензелями, по-научному – картушами. Для стиля здешних храмов подобрали даже особое название – тотемское барокко.
Вот церковь Рождества Христова, отреставрирована в 90-х. Реставраторы подошли к делу толково и с любовью – воссоздав ее удивительный облик: корабль на фоне облаков. В храме нашла покой христианская святыня: рака с мощами преподобного Феодосия Тотемского, который основал на берегу реки со странным названием Песья Деньга в 1554 году Спасо-Суморинский мужской монастырь.
Сегодня про него сказали бы, что это было «градообразующее предприятие» Тотьмы. Монастырь пользовался покровительством царской семьи и давал работу многим. Своё богатое хозяйство, мельницы и солеварни, поля, огороды, многочисленный скот и лошади. В XX веке монастырь, конечно, сильно пострадал, но даже теперь поражаешься величию и архитектурной красоте его строений.
Глаз не оторвать от Троицкой церкви с нарядными синими маковками и всё теми же тотемскими картушами-завитушками. Она тоже восстановлена в конце прошлого века, а ведёт историю с 1788 года. Деньги на строительство дал богатый купец, решивший поблагодарить небеса за своё благополучие.
Мореходы в городе без моря
Памятников и скульптурных групп тут тоже тьма-тьмущая. Но, конечно, первым надо назвать памятник русским мореходам и первооткрывателям новых земель. Один из молодых памятников возведён уже в XXI веке. Но новодел совершенно не портит облик города, а удачно в него вписался.
Историческим традициям мореходства сухопутной Тотьмы можно только удивляться. Не случайно именно здесь знаменитый путешественник Фёдор Конюхов открыл школу юнг, которая через несколько лет переросла в школу путешественников.
Издревле тотьмичи ходили бить морского зверя на острова Тихого океана, перетаскивая волоком суда из Тотьмы через всю Сибирь. Почему-то не в сторону Архангельска, который значительно ближе. Может, зверь в восточных морях был толще? Или комары менее кусачи? Но только тысячи вёрст – через тайгу, болота, полноводные реки – тянули мореходы суда в сторону восходящего Солнца.
А ещё есть памятники поэту Николаю Рубцову, путешественнику Ивану Кускову, живописцу Феодосию Вахрушеву.
Очень мило и позитивно выглядит памятник чёрной лисе на камушке. Присела на одной из улиц городка хвостатая хитричка неспроста: в 1785 году герб с изображением чёрной американской лисы утвердила для Тотьмы Екатерина II – в память о вкладе тотьмичей в освоение североамериканских земель. Герб этот Тотьма сохранила до нынешних времён.
Ну, за музеи!
Краеведческому музею Тотьмы более ста лет, не зайти в него было просто невозможно. И, конечно, мы не пожалели. Солидная для провинциального музея экспозиция знакомит с историческим прошлым края, его людьми, культурные наследием, уникальной северной природой. Здесь же выставлены полотна художника Феодосия Вахрушева (1870–1931), уроженца Тотьмы и ученика самого Репина.
Добрейшие музейные словоохотливые тётушки с превеликим удовольствием рассказывали заезжим журналистам о родном крае. И такая гордость за него, такая любовь сквозили в каждом слове. Поневоле вспомнила, как обратилась я однажды с вопросом в одном из музеев Питера к скучающей на стуле хранительнице зала и получила суровую отповедь: дескать, заплати в кассе за экскурсию, и тебе расскажут, неча на халяву выспрашивать…
Музей мореходов (куда же Тотьме без него?) занимает помещение той самой великолепной Входоиерусалимской церкви. После экскурсии нам разрешили подняться на колокольню – на смотровую площадку. Я лезть не отважилась, не по возрасту оказался подъём по крутой многометровой лестнице. Но коллеги-журналисты по-бодренькому слазили наверх и поделились потрясающими фото с видами на Тотьму.
Соль земли русской
Так иногда называют Тотьму. С XV по XIX век она была центром российского солеварения, снабжая этим продуктом не только Россию, но и поставляя её в Европу. Поэтому закономерно, что появился тут музей соли. Музей небольшой, но очень интересный. Особенно, если учесть, что никто из нас понятия не имел, как добывалась соль.
Громадные деревянные рассолоподъёмные трубы из дерева поднимали из подземного месторождения воду. Некоторые сохранились до сих пор и являются ценными артефактами, повествующими об одной из главных отраслей Тотьмы прошлого времени. Гигантские противни – црены, размером три на три метра, – служили для выпаривания соли.
Мы и рассол в музее попробовали, и немножко соли выпарили, и сувениры на память приобрели – тоже из соли.
Ещё один музей – Николая Рубцова – поместился в бывшем приюте, где, лишившись в годы войны родителей, рос поэт. Здесь же, в Тотьме, он учился затем в лесотехническом училище.
Поэзия Рубцова, если честно, никогда не была мне особенно близка. Но есть у него две строчки, которые я в юности даже выписала в свой девчачий дневник:
За всё добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью…
Каково же было моё удивление, когда потом на постаменте памятника Николаю Рубцову, открытого в Тотьме в 1985 году к 50-летию поэта, я прочитала это же двустишие.
Напоследок забрели мы, уже изрядно уставшие, ненадолго в музейно-выставочный центр в бывшем Воскресенском храме. Полюбовались коллекцией прялок и приобрели на память о Тотьме сувениры. Мне приглянулось в лавке весёленькое лоскутное одеялко – давнишняя моя нереализованная мечта. Но посмотрела на стоимость – и убрала кошелёк. Свою работу мастера тут ценят.
Наш человек в Америке
А вот о музее Ивана Кускова (1765–1823), вернее, о человеке, чью память он хранит, подробней.
Есть у меня к царскому правительству давняя претензия: зачем продали американцам Аляску? После поездки в Тотьму к ней добавилась ещё одна: а форт Росс зачем продали?
Так вот, именно тотемский путешественник Иван Кусков основал в 1812 году на западном побережье Соединённых Штатов русскую крепость – форт Росс, и был десять лет – до возвращения на родину – её комендантом. Рассказывать потрясающе интересную историю освоения русскими Калифорнии не буду, в интернете достаточно материалов на эту тему. А газетная площадь поджимает повествование.
Территория будущего форта принадлежала индейцам и была выкуплена русскими у них в собственность за три пары штанов, три одеяла, два топора, три мотыги и связку бус. О чём была составлена официальная купчая.
Форт Росс быстро развивался. При Кускове его население составляло порядка 300 человек: русских, алеутов, индейцев, были даже якуты и представители европейских стран. Многие владели русским языком и приняли православие. Сам Иван Кусков женился на индейской девушке, которая после крещения стала зваться Катериной.
Поселенцы занимались земледелием, скотоводством, выращивали овощи, картофель, ловили рыбу, били зверя. В мастерских выделывали кожу. Отсюда на Аляску вывозились масло, солонина, шерсть. Были в колонии свои небольшие флот и судоверфь, мельница, кожевенный завод, церковь.
Кусков показал себя умелым дипломатом и управленцем. За всё время существования под русским флагом у форта не было ни одного столкновения ни с индейцами, ни с испанцами. Недаром руководитель Российско-Американской компании Николай Резанов, тот самый, который потом станет героем советской рок-оперы «Юнона и Авось», вручил Кускову золотую медаль «За усердие» на Владимирской ленте, а затем указом императора Александра I ему пожаловали чин коммерции советника – редкий случай для человека мещанского сословия.
Юнона и Авось
Мне повезло, один из дебютных спектаклей знаменитой рок-оперы с блистательным Николаем Караченцовым состоялся в моём родном Ташкенте в сентябре 1981 года во время гастролей московского Ленкома.
Сказать, что «Юнону» приняли в Ташкенте на ура – это значит ничего не сказать. Женская половина зала рыдала в знаменитой сцене прощания Кончиты и графа Резанова. На следующий день дуэт-ария «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу…» звучала из каждого утюга.
Либретто для рок-оперы написал жутко популярный тогда поэт Андрей Вознесенский. Основой для либретто послужила его же поэма «Авось», которая, в отличие от спектакля, меня совершенно не впечатлила.
Сам Вознесенский написал поэму, прочитав балладу Брета Гарта «Консепсьон де Аргуэльо» о трагической любви русского офицера Николая Резанова и дочери коменданта испанской крепости в Калифорнии. Я, кстати, до этого никогда не воспринимала Брета Гарта как поэта, только как автора приключенческих рассказов.
История Резанова и Кончиты, которая случилась на самом деле, в источниках разных лет пересказывается по-разному, но нам её в Тотьме рассказали так: два русских судна – «Юнона» и «Авось» под предводительством офицера Николая Резанова отправились в форт Росс – для инспекции и за продовольствием для русской колонии на Аляске.
В Калифорнии Резанов познакомился с дочерью коменданта соседней испанской крепости Кончитой. Они полюбили друг друга и, заручившись согласием отца девушки, Резанов отправился в Петербург – испросить высочайшего разрешения на брак с католичкой. Перед отъездом наказал невесте ждать его два года. Если за это время не вернётся, значит, нет его в живых. В Сибири Резанов простудился и умер от воспаления лёгких. Кончита узнала о смерти любимого через много лет. Замуж она так и не вышла и в итоге постриглась в монахини, о доброте и благочестии которой ходили легенды.
В балладе Брета Гарта, переведённой на русский язык, конец этой истории описывается по-другому:
… Много собралось народу на торжественный банкет,
Принимал все поздравленья гость, английский баронет.
Отзвучали речи, тосты, и застольный шум притих.
Кто-то вслух неосторожно вспомнил, как пропал жених.
Тут воскликнул сэр Джордж Симпсон: «Нет, жених не виноват!
Он погиб, погиб бедняга сорок лет тому назад.
Умер по пути в Россию, в скачке граф упал с конём.
А невеста, верно, замуж вышла, позабыв о нём.
А жива ль она?» Ответа нет, толпа вся замерла.
Конча, в чёрное одета, поднялась из-за стола.
Лишь под белым капюшоном на него глядел в упор
Чёрным углем пережжённым скорбный и безумный взор.
«А жива ль она?» – В молчанье чётко раздались слова
Кончи в чёрном одеянье: «Нет, сеньор, она мертва!»
Конец форта
В 1841 году Русско-Американская компания продала форт Росс американскому (по другим сведениям – мексиканскому) землевладельцу за 42 тысячи серебряных рублей. Вскоре в Калифорнии было найдено золото, и началась та самая безумная золотая лихорадка, о которой мы знаем из истории и литературы. Но это всё уже без России.
Слава Богу, Кусков не дожил до дня, когда форт был продан. Он стал бы, наверное, самым тёмным днём его жизни. В 1821 году он вышел в отставку и, после 30-летнего отсутствия, вернулся домой.
Музей его имени в Тотьме расположен в доме, где жил после возвращения Иван Александрович со своей женой и их воспитанницей – сиротой-алеуткой. В Тотьме он в 1823 году и закончил свой земной путь. Могила Кускова, к сожалению, не сохранилась, но благодарные земляки установили в его честь надгробие на территории Спасо-Суморинского монастыря.
Судьбу крещёной девочки-алеутки историкам последить не удалось. Но в Тотьме шутят, что, возможно, кто-то из сегодняшних жителей города является потомком этого северного народа.
Форт Росс сохранился до нынешнего времени – там основан национальный парк США. Интересно, что на базе музея Кускова до последнего времени в День города Тотьмы проводился День русской Америки. Между Тотьмой и фортом Росс в режиме онлайн звучал колокольный перезвон: на экран в Тотьме транслировались колокола форта, а на экран в форте – тотемские колокола.
