«Рабочий день радистов Нарьян-Марского авиапредприятия начинается, когда солнце едва начинает отражаться в проводах антенн…» – так красиво начал свою первую заметку для окружной газеты «Няръяна вындер» начинающий журналист Владимир Фомин.

Это было в далеком 1970 году, когда телевизор уже существовал в принципе, но для простых советских людей единственным источником информации оставалась все-таки газета. Тема трудной и ответственной работы советских радистов в Заполярье появилась в творчестве молодого человека после того, как, отслужив в армии, Владимир устроился на работу в аэропорт. За два года он объездил весь округ, подменяя других радистов на авиаплощадках поселений.

А на профессиональный путь журналиста жизнь вывела моего собеседника практически случайно. В дни юности был у него приятель, тоже Володя, который, в свою очередь, дружил с дочкой главного редактора «Няръянки» Андрея Кокшарова.

И на каком-то мероприятии Андрей Тимофеевич неожиданно предложил:

– Не хотите поработать корреспондентом, Владимир Николаевич?

– Почему бы и нет, – ответил молодой человек.

С этого и началась его журналистская работа. Хотя дружба с печатным словом у Владимира сложилась еще в школе: литература и русский язык были любимыми предметами, в отличие от ненавистной математики. Во время службы в армии «боевые листки» в популярном в то время формате стенгазеты выходили за его подписью. Поработав немного в редакции, Владимир поступил на факультет журналистики Ленинградского университета. Так призвание само нашло талантливого автора сотен пуб-ликаций.

То, что по работе приходилось много летать, ездить и плавать, привыкшего к жизни на перекладных молодого человека не пугало. Да и какую информацию можно найти в городе для отдела сельского хозяйства? Все самое животрепещущее, интересное – только в глубинке.

Редактор требовал критику

– Помню, ни один редактор засиживаться не давал, не успеешь из одного места вернуться, надо снова ехать, – рассказывает Владимир Николаевич. – С перелетами тогда было намного проще. Надо лететь по заданию – садишься в самолет и все. Так же и назад. Это уже много позже стало, что надо какую-то кучу бумаг нести куда-то, оформлять командировку, покупать билеты, какие-то предоставлять справки... Да и сами руководители предприятий и организаций нас всегда приглашали. Много поездил я с Анатолием Волынцом, он тогда был начальником рыбакколхозсоюза. Бывали мы с ним на всех рыбучастках в Фарихе, Неси, всех не перечислишь… Много в свое время сотрудничал с Александром Савальским, хотя он не жаловал журналистов. Не потому, что строители плохо работали, просто при желании найти огрехи можно в любой работе, а тем более в строительстве. А редактор с нас требовал критические материалы, не одни лишь дифирамбы пелись.

За стремление к объективности Владимиру Николаевичу нередко приходилось страдать. Кто же критику любит? Вот и жаловались потом обличенные руководители во все инстанции, а журналиста – «на ковер» к редактору. Но это была не крайняя мера, после перестройки доходило и до судов.

– Критика моя была справедлива, но суд так не всегда решал, – вспоминает мой собеседник. – Один раз вердикт был в мою пользу, а другой – не в мою. Суд выписал мне штраф в триста руб-лей – это было в 90-х годах, инфляция, и сумма тогда была ничтожной. К тому же платил не я, а редакция.

Не любил писать про КПСС

В советское время в газетах постоянно писали о представителях рабочего класса: трудиться на производстве было почетно, да и само производство было в ином состоянии, нежели в последние десятилетия. Мясокомбинат, рыбокомбинат, Печорский лесозавод – встречи с работниками хранятся в памяти журналиста до сих пор, и каждое из этих воспоминаний дорого сердцу:

– Из лесопильного цеха мы не вылезали просто, столько там было событий, интересных людей, выдающихся работников. На лесозаводе ведь тогда жизнь кипела! Суда были и собственные, и иностранные приходили. Помню, чаем на лесозаводе меня всегда поили. Там ведь много женщин работало. К ним придешь, у них всегда стол был накрыт. Обязательно угощали, такие приветливые люди были!

О чем не любил писать Владимир Фомин, так это о ходе партийных совещаний и мероприятий. Он и членства в партии умудрился избежать, хотя в то время «беспартийный» – было почти клеймо для журналиста в партийной печати. А тем более, если ты – заведующий отделом. Но как-то обошлось, и нежелание творческой личности Фомина стать одним из винтиков коммунистической машины пересилило настойчивость секретаря партийной организации Будилова.

– Николай Германович все меня подбивал: «Давай, Володя, надо вступать в КПСС, тем более что ты завотделом все-таки, а – не партийный...». А я ему все доказывал, что мне и так хорошо, без всяких партийных дел. Я вообще не любил все эти партийные собрания: соберутся, воду льют-льют, – признается Владимир Фомин. – Даже нас, беспартийных, сгоняли на эти собрания, надо было присутствовать чуть ли не под роспись. Со временем как-то я все-таки отбился, в конце концов от меня отстали. Так что не стал я членом КПСС и ничуть об этом не жалею.

Из коллег теснее всего сотрудничал с Алексеем Пичковым, который тогда еще не был знаменитым поэтом, а являлся просто корреспондентом отдела сельского хозяйства. С ним работали бок о бок, соблюдая негласные, но такие характерные для советского времени запреты.

– Запретов было много, я сейчас даже многих не помню. Вообще, конечно, критиковать власть гласного запрета не было, но как ты будешь разоблачать первого секретаря окружного комитета партии? Ведь «Няръяна вындер» была печатным органом партии, – говорит мой собеседник. – Редактор просто этого бы не пропустил, зачем ему сложности? Интересно, что моя супруга, Валентина Фёдоровна, как раз была тем человеком, который нас оберегал от раскрытия государственных тайн, она работала цензором. Раньше очень строго все на этот счет было. Например, нельзя было фотографировать Нарьян-Мар с высоты. С третьего этажа уже – не дай бог, ведь «все наши стратегические секреты могут быть раскрыты врагами». Это абсурд, но, тем не менее, так было… Сейчас проще – пиши, что хочешь, снимай почти откуда хочешь.

Газета правду доносила куда следует

Важным было не только что писать, но и как это делать. Несмотря на бытующее мнение, что в профессии журналиста гораздо больше ремесла, чем творчества, Владимир Николаевич убежден в ином.

– Журналистика, как бы ни пытались ее приписать только лишь к ремеслу, все-таки творчество, – объясняет он. – Для того чтобы хорошо написать, нужно, в первую очередь, иметь что-то в голове. У нас были сотрудники, которые брались только за дежурные безобидные темы: вот прошел снегопад, а снег никто не убирает – какие негодяи! Но бывали ведь и такие темы, как происшествия на лесозаводе или на рыбокомбинате, сложная судьба какого-нибудь работяги. Это были у меня одни из любимых тем. Для куража хотелось бы, чтобы был какой-нибудь, хоть маленький, но скандальчик, – не люблю писать без этого. Любил разговаривать с обычными рабочими – они ведь, если с ними по душам, такого тебе наговорят и про работу, и про начальника! Сам-то ему в глаза не скажет, а я могу написать, что он – негодяй, который обижает работяг. И через нашего брата-журналиста правда доходила «куда следует».

На заслуженный отдых Владимир Фомин ушел в 2002 году. Но с газетой «Няръяна вындер» не расстается и сегодня. В дни выхода окружной газеты спускается к почтовому ящику, где всегда ждет свежий номер. Был период, когда почтовый ящик не закрывался на замок, и газета стала пропадать. После установки нового замочка – все в порядке, но ведь это тоже своего рода признак популярности, улыбается опытный журналист.

– Обязательно читаю несколько газет. Некоторые федеральные издания даже специально для меня оставляют в киоске. Не люблю телевизор, яркие шоу – все это надоедает. А вот газеты – другое дело, мне они больше по душе. Поэтому с особым чувством в эти дни поздравляю «Няръянку»!