До последнего времени эта старая фотокарточка хранилась в альбоме Марии Петровны Ханзеровой. В кадре – оленеводы, маленькая Маша, спокойно сидящая на коленях отца – Петра Константиновича Ханзерова. Оленеводы весело смотрят в объектив фотокамеры, все спокойны. Заканчивается трудный, полный хлопот летний день.
Трое мужчин, запечатленных на фото, недавно вернулись из тундры. На смену им отправились другие. Перед всей компанией лежит разделанная туша оленя. Так всегда было в тундре: кто-то из оленеводов забивал оленя и приглашал на мясо с кровью все стойбище. Как раз в такой момент и изображена бригада вновь созданного на Канине колхоза «ТСВО». Аббревиатура непонятная как для самих тундровиков, так и для тех, кто привез в тундру весть о том, что отныне маленькие хозяйства типа «Тато», «Север», «Выльтуй», «Выль-Олэм», «Ким», «Нярьяна ты» или «Октябрь» не могут более жить разрозненно и должны укрупниться в колхозы для совместного выпаса оленей. Весть о новых реформах в то время, когда некоторые еще и к старым привыкнуть не успели, не очень взволновала пастухов и чумработниц, поскольку, что бы ни придумывали в центре, ненец оставался ненцем, тундра – тунд-рой, чум – чумом, а олени – оленями.
Люди в тундре были неграмотными и поэтому многое из того, что рассказывал им ветеринар Артемий Садовников, приехавший в стойбище колхоза «Север» вместе с женой Александрой (она в центре фотографии в платке), было им непонятно. Но Садовникова на Канине к тому времени уже хорошо знали и во многом доверяли, ведь он уже не раз спасал оленей от копытки и других смертельных болезней, а значит, и самих ненцев спасал от голода. Это народ для себя уяснил четко. Артемия Садовникова на фото нет, поскольку он, проведя просветительскую беседу, уехал в тундру проверить здоровье колхозного поголовья.
Рядом с Александрой Садовниковой – председатель колхоза «Север» Алексей Канюков. Лицо сосредоточенное, задумчивое, как и положено председателю. Думает ли он в это мгновение, о том, что станет с «Севером» дальше, куда отправятся бригады оленеводов после расформирования прежнего колхоза, сказать трудно. Так или иначе, но этими бригадами Алексей Северьянович будет руководить до самого начала Великой Отечественной, пока по мобилизации не уйдет на фронт вместе с Петром Константиновичем Ханзеровым.
Но в этот день еще никто не знает о приближающейся войне, с которой многим оленеводам не суждено будет вернуться домой. Даже в 1941 году, когда Вторая мировая уже гремела залпами по всей Европе, большинство кочующих по тундре ненцев об этом мало что знали, а в первых известиях о начале войны, доставленных в оленеводческие стойбища самими пастухами, говорилось о том, что началась война с «Аглией».
Так что все участники будущих трагических событий, изображенные на этой старой, пожелтевшей от времени фотографии, пока далеки от проблем вой-ны и мира. Сейчас для них и их детей, мирно сидящих на коленях родителей, и для пожилого ненца Фёдора Васильевича Ардеева, сидящего на переднем плане и шутливо теребящего оленью ногу, и для его супруги Анны Кирилловны, сидящей рядом, и для их дочери Марии, настороженно вглядывающейся в объектив фотоаппарата, и для совсем еще молодой жены Петра Ханзерова Парасковьи, матери маленькой Маши – весь мир сосредоточен здесь, в небольшом оленеводческом стойбище, находящемся недалеко от двух рыбных рек Канина – Мадахи и Падлея.
По воспоминаниям ветерана колхоза «Северный полюс» Надежды Фёдоровны Ардеевой эти бригады будут реорганизованы в рыболовецкий колхоз, большинство ненцев-оленеводов станут колхозниками-рыбаками, а многих женщин отправят работать на рыбстан и причал в Шойну и Торную. Но пока отдыхающие рядом с родными чумами оленеводы ничего об этом не знают. Потому-то так спокойны и безмятежны их лица – лики прошлого Канинской тундры.
Совсем скоро уйдет на фронт и не вернется Пётр Константинович Ханзеров. О том, что он погиб под Ленинградом на Синявинских высотах станет известно лишь в 2010 году. Тогда же станет ясно, что повоевать тундровику пришлось от силы полгода. Он погиб, защищая город, в котором ни разу в жизни не был.
