Вы здесь

Через снега и годы – за золотым руном

Не за поиски счастья, а за счастье поиска!

                                                          А. Ашеров

Прожить на излом, постоянно проверяя себя на прочность, дано далеко не каждому. Уют и благополучие засасывают крепче любого болота. 

Почетный гражданин Нарьян-Мара Виктор Толкачёв чужд этому – бродяга, гитарист, писатель, журналист и фотограф – он един во всех лицах, по-казаковски «географически» богатая личность. Через снега и годы он пронес свою сущность – искателя, кочевника, путешественника, исследователя. 

8 августа 2017 года ему исполняется 80 лет.

Когда в 1966 году 29-летний инженер, красавец и сердцеед неожиданно приехал в Ненецкий округ – на самый край земли! – и начал работать киномехаником в богом и начальством забытом Карском Красном чуме, многие шептались, что Толкачев («провалиться на этом месте!») – американский шпион. 

К этому времени за плечами «агента ЦРУ» были учеба, служба в армии на Дальнем Востоке и восемь лет работы на режимном Харьковском танкостроительном заводе им. Малышева. Там он ковал могучих красавцев Т-55 – словно в элегантные фраки заключенных в совершенную, выверенную до микрона форму броневого корпуса с противоатомной защитой. 

Со временем он мог вырасти до директора цеха с персональной «Волгой», но душа у инженера оказалась бродяжьей, непоседливой. Как и многие, он вдохнул весенний воздух свободы: оттепельное начало 60-х годов так бодрило, так освежало, так будоражило… Волновали и восхищали произведения сильных и необычных: Аксенова и Солженицына, Евтушенко и Визбора, Высоцкого и Окуджавы. Юрий Гагарин уже достал до звезд рукой, братья Стругацкие написали «Понедельник начинается в субботу», а Виктор Толкачёв все клепал для Союза ССР стада бронированных динозавров. Единственной отдушиной оставались походы по Северному Кавказу и Саянам, по онежскому Ветреному поясу и Уралу. «Изгиб гитары желтой» у туристского костра, палаточные города дарили иллюзию свободы от жизни «под колпаком» партии, комсомола, профсоюзов и в то же время сопричастности к чему-то сильному, мужскому и нужному. 

Бросок на Крайний Север в 1966 году – в Большеземельскую тундру с фотоаппаратом ФЭД на шее и гитарой за спиной – явился отчаянной попыткой вырваться из круга набившей оскомину повседневности. 

Писатель Олег Куваев в одном из своих очерков так определил это состояние души: 

«У вас вдруг сожмет сердце, и вы подумаете без всякой причины, что до сих пор жили не так, как надо. Шли на компромиссы, когда надо было проявить твердость характера, в погоне за мелкими удобствами теряли главную цель, и вдруг вы завтра умрете, а после вас и не останется ничего…»

Жизнь наполнилась смыслом: его взгляд на мир оказался интересен людям. Бродяга-турист стал журналистом и писателем, а его героями – такие же непоседы и следопыты – геологи и метеорологи, путешественники и летчики, оленеводы и краеведы. Он умел – словом и фотообъективом – схватить жизнь во всей полноте, увидеть необычное в обыденном. Оказался жадным до впечатлений и людей. 

…А ведь раньше ничто не предвещало его неиссякаемого интереса к Северу. Уроженец благодатной Украины, в 1941 году 4-летним ребенком он оказался в эвакуации, в уральском Златоусте. 

О войне осталась одна память – нестерпимый и постоянный голод: «Постоянный поиск еды на улице, на огородах, в лесу. В пищу шли лебеда и крапива, щавель и заячья капуста, еловая смола и даже белая глина…» Школа, техникум, армия – в юности странички жизни мелькают быстро. В 1965 году ветер странствий занес Виктора Толкачёва в Нарьян-Мар – ледяной, с сорокаградусными морозами: 

«Согреваясь, город дымил во все свои трубы, как гигантская эскадра, дрейфующая во льдах. По улицам лихо гоняли собачьи упряжки пацаны и старухи в малицах – кто по воду, кто в магазин. А ночью, над снежными шапками дымящих домов, сверкала Полярная звезда и полыхало полярное сияние…» 

Маленький город на краю земли как магнит притянул его на Север.

В 1966-м он приехал работать в Ненецкий национальный округ, выломавшись из привычного круга жизни. Товарищи, провожая его на Север, шутливо распевали песенку на стихи Ады Якушевой:

 

Там в океан бежит Печора,

Там всюду ледяные горы,

Там стужа люта в декабре,

Нехорошо зимой в тундре…

 

Ровно год он служил киномехаником и культработником Карского Красного чума. Он познал основы тундрового мироздания: небо и землю соединяют шесты чума, уходящие ввысь, и над головой глаз мокодана – днем синий или серый, ночью черный. Увидел тундру во всех ее нарядах: пестром, увядающем – осеннем, в пышной песцовой панице – зимой, в рваных лохмотьях снега – весной, в роскошном ярком платье – летом. Сумел выдержать испытание, когда сентябрьская пурга тормошит брезентовые покрышки чума и пробирает холодом до костей. Смог вытерпеть, когда в январе волосы примерзают к изнанке спального мешка. До самого донышка изведал нелегкую жизнь тундровика, повидал страшную алкогольную «шарманку», губящую лучших вындеров. 

Устоял, выдюжил, не попятился, не убежал. Зима его тридцатилетия выковала того Толкачева, которого мы знаем: сильного духом и мускулистого телом, способного много увидеть и талантливо писать. 

Именно тогда сформировал жизненное кредо: 

«Люблю Север. Люблю тундру – Великий Белый океан. Мне по нраву ее игры и гнев». 

В руках у него был простенький фотоаппарат ФЭД, на котором он снайперски выщелкивал пленки с детьми-тундровичками и оленеводами, ненецкими мадоннами и оленьими упряжками. Детям тем теперь за шестьдесят с гаком… 

Позже он еще много раз будет проверять себя на прочность. Станет участником лыжных переходов Нарьян-Мар – Архангельск и Архангельск – Нарьян-Мар, поедет работать на метеостанцию острова Колгуев, высадится с «Гринписом» на закрытую для всех Новую Землю, будет снимать фильм о загадочном острове Вайгач. Он всегда в походе за золотым руном вдохновения, в поисках смысла жизни.

Книги и фильмы – как дети. Только от замысла до их рождения чаще всего проходит гораздо больше девяти месяцев. Толкачёв – человек с рюкзаком – мыслей, идей, замыслов. Ныне Виктор Фёдорович убелен сединами и увенчан лаврами. 

В моей библиотеке есть несколько книг, порядком уже зачитанных. Разные авторы – Ильф и Петров, Булгаков и Стругацкие, Солоухин и Алексей Толстой. Одна из них – толкачевские «Священные нарты». В этой книге-исповеди он не побоялся рассказать о себе и о людях, его окружавших. Нет в ней никакой лакировки и слащавости, рисовки или обмана. Это настоящая книга о настоящих людях.

…Юбилярам обычно желают здоровья и счастья – это важно. Но Виктору Фёдоровичу мы еще желаем идти и идти дальше, за тем самым золотым руном – в поисках новых героев, новых книг, новых свершений.