Расплескала кровь на снег клевером.

Не за ранги и медали

Люди тверже камня стали,

Не отдали, не предали Севера!

Олег Митяев

В этом году мы впервые отмечаем День памяти оленно-транспортных батальонов, чтим память тех, кто ушел на фронт Великой Отечественной прямо из оленеводческих стойбищ Ненецкого округа.

Чем дальше бежит время, тем трагичнее звучит для нас слово «война», а слово «победа» становится ярче и праздничнее. Нам есть чем гордиться, есть с кого брать пример. Ненецкий округ в фронтовом списке стоит особняком: отсюда в 41-м ушли первые в мире оленно-транспортные батальоны. НАО – единственный регион, где солдат набирали прямо из оленеводческих стойбищ. Их считали уникальными во всех отношениях, такими они были и на деле.

В октябре 1941 года Архангельский обком ВКП(б) обратился в Ставку Верховного главнокомандующего с предложением использовать северных оленей для организации транспортных перевозок.

Двадцатого ноября 1941 года ГКО решил этот вопрос, постановив поставить в армию 10 тысяч ездовых оленей с соответствующим количеством каюров, нарт, инвентаря и упряжи. Уже через два дня директивой Архангельского военного округа было приказано: к 1 января 1942 года призвать из Ненецкого округа 600 каюров и поставить оленей 6 000 голов, нарт 1 200 штук.

В приказе говорилось: «Каюров направить в исправной собственной одежде и обуви. Обеспечить продовольствием и фуражом до пункта назначения». В сжатые сроки окружные власти и комиссариат организовали отправку семи оленно-транспортных эшелонов. Уходила на фронт целая оленная армия из семи тысяч оленей.

Более чем на тысячу километ-ров раскинулась линия Карельского фронта. На огромной по протяженности линии боевых действий в этой дикой и труднодоступной местности требовалось срочно организовать снабжение крупной войсковой группировки, производить диверсионные вылазки и обеспечить вывоз раненых.

На фронт уходили лучшие молодые пастухи, кормильцы, опора тундры. В декабре 1941 года аргиш (пастухи и олени) двинулся по тундровым воргам на запад, в сторону Архангельска.

Олень – нензаминдя, посланник с фронта

В семье Анастасии Фёдоровны Михайловой до сих пор хранится письмо погибшего на фронте отца, Фёдора Ивановича Канюкова, где он обращается к молодой жене Евдокии Егоровне: «Моя жена, здравствуй. Добрый день, веселый час. Я ваш муж – Канюков Фёдор Иванович, посылаю Вам горячий привет. Я живу хорошо, послал вам пятьдесят рублей, можете получить их в ОКБЕЗЕ из Нарьян-Мара. Сумме много денег, только получить их надо в Нарьян-Маре. Мне много писать нечего, живите и будьте здоровы. Остаюсь жив и здоров, ваш муж Фёдор Иванович.» (Орфография и стилистика сохранены.) Это письмо было отправлено в колхоз «Нарьяна ты» в стадо Ивана Матвеевича Канюкова (отца солдата).

Для Анастасии Фёдоровны Михайловой это единственная вещь, оставшаяся от отца, которого она не видела. Да и сам он погиб, не узнав, что у него родилась дочь Настако. Почти 20 лет Анастасия Фёдоровна искала могилу своего отца. Отправной точкой в поиске стало первое и последнее письмо рядового Канюкова, написанное в феврале 1943 года из-под Синявино, незадолго до гибели солдата.

Сегодня на каменном обелиске в Ленинградской области, установленном на месте кровопролитных сражений за Синявинские высоты, среди 200 фамилий есть и имя Фёдора Канюкова, погибшего при защите Ленинграда, города-памятника, в котором ему не пришлось побывать.

Анастасия Фёдоровна вспомнила грустную, почти фантастическую историю, произошедшую незадолго до гибели отца. Об этом часто рассказывала ее мама: «Фёдора Ивановича забирали на фронт вместе со старшим братом Петром (отцом Надежды Петровны Талеевой). Братья очень дружно жили, во всем помогали друг другу. Даже когда женились, жили в одном большом чуме: на одной половине Пётр с семьей, на другой – Фёдор. У моего отца была прекрасная упряжка и очень красивый бык-вожак, он его сам всему научил, выпестовал и вырастил, можно сказать. И на войну ушли они все вместе: ненцы и их олени. Когда наши отцы добрались до пункта отправки, людей погрузили в один эшелон, а оленей начали загонять в грузовые составы. И что там случилось – непонятно, но только «нензаминдя» – вожак – выпрыгнул из поезда на ходу и побежал. Отец это видел, и другие солдаты видели, но ничего не смогли сделать. Так вот, этот бык через шесть месяцев вернулся назад в отцовское стойбище, к родному чуму. И многие тогда подумали, что «одинокий нензаминдя» какую-то весть в тундру принес, только мало кому хотелось признаться, что весть эта, скорее всего, печальная. А этот смелый олень так в нашем стойбище до старости и дожил. И никто никогда не трогал отцовского оленя».

Олени гибли как солдаты

Когда началась Великая Отечественная, пастуху Ивану Белугину только исполнилось 24 года. Именно молодым людям, ему и его сверстникам, выпало на долю стать первым призывом солдат из округа.

В августе 1941 года 42 человека из Канинской и Тиманской тундр были призваны на фронт, их готовили для участия в боевых операциях на Карельском и Мурманском направлениях. Осенью вслед за военными-оленеводами пришли эшелоны с оленями. Первое сотенное стадо, состоящее сплошь из ездовых хоров, едва сумели разгрузить на железнодорожной станции: олени метались, грохот движущихся эшелонов сводил их с ума. Иван Фёдорович, потомственный тундровик, с горечью вспоминал, что многодневное перемещение по железной дороге довело оленей до такого состояния, что некоторые из них едва стояли на ногах.

Только после того, как умелые и опытные ненцы начали собирать стадо, олени успокоились. Казалось, они услышали и поняли родную речь.

Иван Фёдорович вспоминал, что один олень-нянько так к нему привязался, что постоянно ходил по пятам. А на войне – это очень опасное соседство. Представьте себе черного оленя на белом снегу. Иван Фёдорович вспоминал, что не раз его преданный друг мог стать причиной его гибели. Например, посылают молодого солдата на боевой наблюдательный пост. Чтобы враг не заметил, оленевода «наряжают» в белый маскировочный халат. И тут появляется олень (Иван Белугин дал ему имя «Париденя» из-за густого черного окраса). Ходит рядом с солдатом, тыкается носом в плечо, привлекая к себе внимание. Фашисты в Хибинских скалах замечают «инородный объект», начинается обстрел, и молодой солдат чудом остается в живых.

Солдат вспоминает, что в 1943 году оленьи упряжки тоже начали маскировать. Хоров одевали в белые попоны, и в таком виде олени возили снаряды и раненых.

Тогда в 1943 году и погиб олень Париденя. Отправили его в упряжке в сторону 346-го отряда с двумя ящиками противотанковых снарядов. А тут налетели вражеские самолеты, и очередь из трассирующих пуль настигла упряжку. Все в клочья. У Париденя только одну голову Иван Фёдорович и нашел.

Иван Фёдорович Белугин прошел всю Великую Отечественную войну, за свой солдатский подвиг, за мужество и героизм был награжден двадцатью пятью боевыми медалями и орденами, есть среди них и ордена Красной Звезды и боевого Красного Знамени.

Олени спасли в жестоких боях ни одну сотню жизней, вывезли тысячи раненых, переправили не одну сотню снарядов. Как только не называли наши оленьи упряжки: «заполярная кавалерия», «снежные танки», «рогатые батальоны». Удивительно, но пуг-ливые и осторожные олени смогли многое, они, как и их хозяева, героически сражались под градом пуль и снарядов. Подчас сами пастухи удивлялись, на что оказывались способны их четвероногие боевые товарищи.

К осени 1944 года из десятитысячного стада уцелело чуть более тысячи оленей, остальные – как бойцы на фронте – сложили свои рогатые головы. В январе 1944 года война для оленей закончилась. Правда, добираться до своих родных мест, любимой Малоземельской, Большеземельской или Канинской тундр, им пришлось своим ходом еще несколько месяцев. Некоторые приходили в родные стойбища даже в 1947 году. Такая уж у них натура – преданная своей заполярной родине. Говорят, олень, как и ненецкая лайка, родной чум найдет в любой ситуации. Доверься вожаку, и он тебя сам до родного стойбища довезет!

Фото из архива «НВ»