Вы здесь

Земля, ты чья?

Нина Ивановна у крыльца своего дома / Фото автора

Много возвышенных строк написано о родной земле, тепле отчего дома, о том, как важно всегда возвращаться домой. Но всё это лирика...

Реальная жизнь чаще преподносит горькие примеры того, как можно всю жизнь прослужить Родине, и остаться к старости без своего угла. А иногда, как в истории, рассказанной мне жительницей Амдермы Ниной Ивановной Сметаниной, ещё и без права его построить.

 

Жизнь – это вам не кино…

 

Моя собеседница не представляет себе другой родины, кроме сурового побережья Карского моря. В Амдерму, после того, как в посёлке Варнек закрыли школу, переехала вся её большая семья.

– Нас было двенадцать человек: девочки – я с сестрой, остальные мальчишки. Мама работала в интернате, а папа – в военизированной охране (ВОХР). А потом я сменила в этой должности отца и отработала в ВОХРе пятьдесят два года. Всякого насмотрелась, конечно. Сколько самолётов падало здесь, и военных, и гражданских. Рейсовый упал 1 сентября 1979 года. Мы с мужем охраняли этот самолёт, пока не нашли чёрный ящик. Тогда 45 человек погибло, остались в живых стюардесса и девочка, она как раз попросилась в туалет, бортпроводник её повела. Когда крыло отвалилось, их и выбросило. Как оказалось, стюардесса уже в третий раз попадала в аварию. Я бы после этого не села в самолёт, а она продолжала летать! К нам обычно летают самые опытные пилоты. На этой линии очень тяжело, особенно осенью, когда начинаются оптические иллюзии. К примеру, экипаж видит дома, а их там нет, не знаю, с чем это связано. Поэтому мы всегда говорили, слушайте, мы вас будем направлять. И направляли, а в тот раз, когда эти сорок пять человек погибли, не получилось…

Это обычно в фильмах люди героически выживают после самых страшных катастроф, падают в океан и романтично обнимаются на фоне заката. В жизни, как правило, ничего подобного нет. Для ВОХРа авиакатастрофа заканчивается дежурством у коченеющих на морозе тел, установкой личности.

 

Горе-коттедж в климатически благоприятных условиях

 

Родители Нины Ивановны были ещё живы, когда семье предложили поучаствовать в программе переселения. Сразу браться за эту возможность рассудительные северяне не стали, решили посмотреть, что за коттедж им предлагают.

– Из Амдермы, где сейчас живу, я раньше времени не выписывалась. Приехали в Ивановскую область, а там – боже мой! Вместо коттеджа, который обещали, стоит каркас, коммуникаций нет, подвал весь в воде!
В дальнейшем мы этот недострой продали за бесценок, поскольку ранее были подписаны документы на переселение, – сетует собеседница.

 

Мы всё построим сами, дайте только землю

 

Сейчас Нина Ивановна живёт в маленьком домике на берегу. В 1992 году сын купил его у охотобщества, которое позже ликвидировали. И все эти годы семья считала, что живёт в частном доме.

– Мы сами восстановили его без участия муниципалитета. Каждый год делаем ремонт, подвозим воду, расчищаем проезды к дому, как к частному жилью. Когда я была на операции, приезжала какая-то женщина из комиссии, пришла в мой дом, сказала, мол, нельзя здесь жить, поскольку он муниципальный. А у меня якобы есть жильё, полученное по программе переселения, поэтому дом нужно освободить. У нас же и домовая книга есть, и вся семья тут прописана…

Всё, что сегодня хочет ветеран труда Российской Федерации и Ненецкого автономного округа, вырастившая восьмерых детей в Амдерме, – построить своими силами домик рядом со старым. Но оказывается, земля, на которой стоит дом, неизвестно кому принадлежит, поэтому строить на ней нельзя.

– Я никак не могу добиться, чтобы землю мне отдали в собственность. В администрации говорят, что не знают, чей это участок земли, как его оформить. Столько лет добиваюсь права построить дом на земле, где прожила всю жизнь! Слышала, сейчас вышел закон, что на Севере людям отдают землю в собственность бесплатно. Столько лет тут живу, а выходит, непонятно, на чьей земле. Годы идут, двоих детей уже нет, мне семьдесят с лишним лет. Дети ездили в Нарьян-Мар, обращались к частному юристу, документы ему передали. Он потом позвонил, спросил, будем ли платить. Мы согласились, но после он на связь не выходил… Мои родители тут похоронены, муж, сыновья. Я люблю свой край, землю, но получается, что мне и моим детям места здесь нет?..

Со своей бедой ветеран обращается ко всем делегациям чиновников, которые приезжают в посёлок. Те «берут проблему на карандаш», обещают разобраться. Проходят годы, меняются лица. Но кроме обещаний –
ничего, а из них, как известно, шубу не сошьёшь, дом не построишь…