Ирина Ханзерова 

Кия: здесь дом стоял

Домик окнами в сад,

Ты приснился мне просто

В той стране-стороне,

Где пошло все под снос…

Виктор Холин

Здесь дом стоял,

Здесь жили люди

Десятки лет?

Гадать не будем.

Здесь смех и слезы,

Детский плач,

пора удач и неудач –

Все помнят стены-пятистенки!

Рожденье, смерть и дни забвенья,

И каждый час, судьбы мгновенья

Запомнил этот старый дом.

Ну а потом?..

А вот потом,

Когда не стало стариков,

Хранивших дом, как память предков,

«Птенцы» сорвались с древних веток,

Освободившись от оков.

И улетели в никуда!

Дом сиротел в их ожиданьи.

Но все призывы SОS, стенанья

Не доходили до «птенцов».

Забыли и про отчий дом,

Хранящий дух родной деревни,

Про корни, что как море древни,

Забыли жизнь своих отцов.

Кругом песок, а Дом – могила.

Мешает ветер тундру с илом,

И никому не нужен он,

Построенный когда-то дом.

Все говорят: стена упала,

Дом заболел, попал в опалу.

Не нужен этот старый дом

И память тех, кто жили в нем.

Здесь дом стоял,

Здесь люди жили.

Росли, работали, любили!

Дом возводился на века.

Но все забыли старика.

Не видела картины хуже:

Дом опустевший и ненужный,

Где даже цел иконостас

И для мытья посуды таз.

Где рукомойник на стене,

Посуда целая вполне.

Но нет хозяев и души

У дома в Канинской глуши!

Любовь Царькова

О ненецких сказках

В ненецком фольклоре представлено несколько видов сказок: сюдбабц (героические сказания о подвигах богатырей) и лаханако – «обычные» сказки о людях и животных. Нельзя не упомянуть легенды – хэбидя лаханако (этнологическое и космогоническое сказание).

Художественные средства ненецких сказок и легенд такие же, как у других народов: сюжет мифологического характера, фантастические элементы (наличие волшебных помощников и волшебных предметов), чудесные превращения и заклинания, гиперболизация, повторы. Волшебными помощниками являются звери и птицы.

В героических сказаниях сюдбабц привлекает образ героя. По форме изложения легенды о подвигах богатырей – обычное повествование от первого лица с включением диалога.

Гиперболизация – часто используемое художественное средство, уместное для сказки. Кто, как не сказочные герои: и ростом велики, и силой, и аппетитом, и своими делами!

«Я твой внук, меня моя мать отправила к тебе, вовремя мать к тебе отпустила. Меня зовут Вартыкоця, помочь я тебе пришел.

Великан не ответил, только улыбнулся, а Вартыкоця – как дунет на великана, с великана все духи улетели, удерживающие великана духи опрокинулись и на другую сторону сопки скатились». (Вадако” ЛАРЬ, «Белый чум»)

Не обойтись в сказаниях без волшебных превращений. Например, Вартыкоця появился из мизинца своей матери, небесной жительницы, а его дед – земной великан, которого Вартыкоця спасает, едва успев появиться на свет в нашем Срединном мире. И в тот же день ему пришлось, по воле судьбы, расстаться и с матерью (она ушла жить на небо), и с дедом.

В сказках часто применяются повторы – они подчеркивают продолжительность действия и придают повествованию характерный ритм.

Значительное место в повествовании занимает троичность, семиричность (количество действующих лиц, время действия). Три, семь – сакральные числа у многих народов.

Сильными художественными средствами сюдбабц являются заклинания. Заклинание – магическое слово героя, помогающее совершению подвига.

Пример этнологического и космогонического сказания – хэбидя лаханако – из записей Григория Вербова в переводе Марии Бармич демонстрирует воззрения ненцев на мироздание, весьма глубокомысленные.

Герой – слово-песня

Во многих сюдбабц имеется необычный герой: Слово-песня – одушевленная субстанция слова. Этот прием ненецкого фольклора уникален, Слово-песня (вада-сюдбабц, лаханако) является действующим лицом или наблюдателем событий. Слово-песня – среднего, иногда женского рода. Говорят: «их встретило Лаханако» (Слово-песня) или Сюдбабц нашла (Сюдбабц хось).

«Слово-песня село на уложенные шесты чума на утосе – последней нар-те аргиша – санного поезда, проходившего мимо сопки с плоской вершиной…. Слово-песня услышало, Слово-песня увидело: впереди аргиша идет Ясавэй, на лыжах идет, на лыжах идет, потому что Ясавэй – великан, ни одна нарта его не выдержит, ни одна упряжка оленей его с места не стронет. Ясавэй на лыжах не спеша идет, ему торопиться некуда, оленей упряжных тяжелой работой не нагружает. Малые ребята спокойно упряжки в аргише ведут, ребята постарше на своих легковых нартах стадо оленье позади аргиша погоняют, только черные собачки бегают вокруг стада, высунув алые язычки». (Вадако” ЛАРЬ, «Белый чум»)

Таков зачин сюдбабц. Слово-песня – выступает как хранитель всего фольклора, это, пожалуй, своеобразный ненецкий сегмент информационного поля Земли. Классический европейский Пегас – только носитель Поэта, Муза – вдохновительница. Ненецкое Слово-песня – свидетель действия, оно знает все и наблюдает действие легенды со стороны, тем самым придавая ему известную материализацию.

Народных сказителей, хранителей национального фольклора, всегда ценили в народе. Собиралось большое количество людей (часто на праздники ставили просторные двойные чумы усложненной конструкции), и сказание произносилось, нередко несколько дней подряд с перерывом на ночь. Слушатели подбадривали сказителя одобрительными возгласами: «Тарем, тарем!..» Иногда у сказителя имелся помощник, который повторял в такт некоторые фразы, фактически подпитывая его своей энергией.

Записывать ненецкий фольклор ученые-этнографы начали в XIX веке. Ненецкие сказания, прежде передававшиеся изустно (многие из них, по моему мнению, носят отпечаток древнейших легенд чуди-сихиртя, особенно когда речь идет о летающих людях и медных доспехах, как в «Сив Ноэця»), переведены на русский язык и изданы на ненецком и русском языках.

В XXI веке в Нарьян-Маре сказитель-импровизатор Вадако” Ларь, приняв лад и ритм старинных героических сказаний, начал создавать неповторимые авторские эпические песни, мастерски приспособив для этого русский язык.