Дом – это место, где мы проводим большую часть жизни. Для кого-то «моя крепость» – это квартира или частный дом, комната в общежитии или в коммуналке. Однако есть люди, для которых адрес места жительства – это свалка. В гостях у жителей большой помойки и побывал корреспондент «НВ».

Обычный человек воспринимает мусорку как место утилизации отходов – свалка, одним словом. Она вызывает отвращение. Кучи мусора, стаи птиц, бездомные собаки, крысы ну и лица с неопределенным местом жительства. Все эти пазлы «прелестей» складываются в нечто мрачное и безжизненное. Но, как я убедился, это не так.

На свалке жизнь бьет ключом, и, как ни странно, там улыбаются не только бомжи, но и собаки. Человек всегда стремится жить в удовольствие, но у каждого оно свое. Одни грезят о карьере, другие об ученой степени, третьи видят счастье в детях. Но, пожалуй, самый незамысловатый путь к радости у тех, для кого свалка – дом родной: исполнил всего три желания – выпить, закусить, поспать – и ты вполне себе счастливый человек. И свалка с легкостью помогает реализовать эти потребности, причем, без мало-мальских трудовых и морально-волевых усилий.

«Прописка» с точки зрения бомжа

Собираясь на свалку, к традиционному журналистскому набору: диктофон, фотоаппарат добавил градусный презент, как вы понимаете, для поддержания разговора. Выезжаем в сторону Искателей, на городской свалке гостей не ждут – здесь с некоторых пор бомжей нет.

Почему, удивятся читатели. Вроде бы мусора и там, и там хватает. Опять же столичная «прописка» считается престижней поселковой. Но, оказалось, этот критерий никакого значения в рейтинге свалок для лиц без определенного места жительства не имеет.

В приоритете другая система ценностей. Во-первых, на городской свалке ведется непрерывная борьба с бездомными путем их выселения за пределы помойки, а на искательской – вольница. Во-вторых, от городской помойки, в отличие от искательской, далеко до ближайшего магазина. Дело в том, что обитатели свалки не всегда могут рассчитывать на алкогольный «лом», привезенный из нарьян-марских маркетов, поэтому частенько приходится прогуливаться до торговых точек за беленькой, а заодно и денег у сердобольных прохожих поклянчить. А долгие пешие прогулки весьма тяжелы для загубленной печени постояльцев помойки.

Третий аргумент в пользу искательского полигона твердых бытовых отходов (именно так свалка значится в официальных документах) примиряет нас, счастливых обладателей квадратных метров, с бомжами – это дороги. К городской свалке ведет разбитая гравийка, а от поселковой тянется вполне приличная бетонка. И для пешехода, груженного металлоломом, конечно, вторая предпочтительней.

Старожил мусорных карьеров

Первая мысль, которая ударила в голову, когда я вышел из машины: хорошо, что зловонные помойки находятся вдали от города. Направляюсь в сторону виднеющихся среди куч мусора голов. Представился, поздоровался за руку, вручил подарок, в ответ – благодарные улыбки и бесхитростная готовность собеседников рассказать мне обо всем, как на исповеди.

Первая рука, которую я пожал, принадлежит 51-летнему бомжу Виктору, проживающему в помойных апартаментах с 1996 года. У него ампутированы несколько пальцев по причине обморожения. Характер у Виктора дружелюбный: он все время улыбается, легко располагает к себе, ничего не просит, ни на что не жалуется, не норовит сесть на шею. Правда, внешне очень неопрятный – типичный представитель свалки. Имеет в своем распоряжении беседку под открытым небом, «богатый стол, сервированный продуктами», найденными по месту жительства, балок в спальном районе свалки, паспорт гражданина РФ и собаку.

К нему регулярно приезжают представители Красного Креста, он получает необходимую медицинскую помощь. Родом он из Коми, когда-то был женат, есть две дочери и внуки, однако волей ли судьбы или от страстной любви к алкоголю он докатился до такой жизни, мне узнать не удалось. Виктор, по словам товарищей, талантливый плотник, который хочет жить в других условиях и работать.

Есть ли любовь на свалке?

Оказывается, люди могут идти рука об руку не только по жизни, но и по свалке. Двое жителей полигона ТБО (он и она – имена попросили не называть) – являются парой. Он и она улыбаются, ссорятся и спорят, не говорят друг другу о высоком, но по виду просто счастливы. Они, так называемый, переменный состав свалки, постоянно здесь не живут. Имеют квартиру в Искателях, куда и пригласили меня в гости, заранее предупредив о бардаке, чему я, собственно, нисколько не удивился. От приглашения я вежливо отказался.

Однажды он нашел на помойке золотые серьги (в металлах данный контингент разбирается), подарил их возлюбленной, о чем рассказал мне с явной гордостью. Правда, она немного дополнила историю, указав, что позже он снял с нее серьги, продал, а выручку пустил на то, чтобы обмыть удачную сделку. Ну не любовь ли это!

Ему 38 лет, он был женат, поведал о дочке, поступающей в медицинский вуз, о своих переживаниях за судьбу чада. Правда, она снова слегка дополнила его рассказ: «Да ты дочкой уже лет десять не интересовался».

Она – мать, бабушка и очень веселая женщина лет пятидесяти. Почему внукам она предпочла сомнительную, всегда навеселе компанию, она ответить так и не смогла. Он и она, в отличие от коренного жителя Виктора, на шею сели почти сразу: сначала попросили сигарет, потом вдруг стали экстренно нуждаться в деньгах.

Уклад мусорного общества

Судя по публикациям моих столичных коллег, на помойках крупных городов существует жесткая иерархия. Обитатели мусорных карьеров разделены на классы. На высшей ступени – «металлисты», собирающие цветмет и сдающие его в ближайших пунктах приема. Под ними находятся «стекольщики», их специализация – сбор стеклотары. Замыкают цепочку «мусорщики» – низшая ступень иерархии, как неприкасаемые в кастовой системе Индии.

Все представители помойной иерархии исправно выполняют свои функциональные обязанности. Зарабатывают не только на бутылочку для себя, но для того, чтобы платить взносы на содержание верхушки мусорной власти. Дань сдается всегда вовремя, так как помойные боссы в срок должны отдавать долю держателям свалки, чаще всего представителям организованных преступных группировок.

Интересуюсь у моих новых знакомых: есть ли на искательской свалке «сборщик налогов», наподобие столичных. Сергей, проживающий здесь с 2000 года, уверяет, что они свободны от поборов и разделения труда никакого нет. Правда, один из бомжей рассказал, как несколько лет назад появился какой-то «блатной» и под угрозой выселения пытался обязать бездомных платить ему дань, однако, рассмеялся рассказчик: «Получил – не деньги, причем дважды».

По словам Сергея, на искательской свалке постоянно обитают всего три бомжа в возрасте от 38 до 52 лет, другие же, как он их называет, «халявщики» наведываются, чтобы поесть или отыскать что-нибудь ценное, что можно продать. Всего, по подсчетам моего собеседника, мусорка кормит человек десять.

Боятся или уважают?

Вдруг неожиданно мои разговорчивые собеседники примолкли и перестали улыбаться. Я обернулся в сторону, куда были обращены их взгляды. Мет-рах в ста на вершине мусорной кучи стоял мужчина на костылях. Один из моих новых знакомых попросил Виктора спрятать спиртное подальше, обстановка накалялась – напряжение нарастало. Нарушаю молчание вопросом: «Кто это?» Мне ответили: «Местный босс – Сергей». Я направился к нему.

Сергей уникальный персонаж искательской свалки. Костылями пользуется из-за остеохондроза. Внешний вид презентабелен: аккуратные усы, бритая борода, крепкая комплекция и аккуратная одежда, а в кармане мобильный телефон. На алкаша не похож, живет в благоустроенном балке в десяти метрах от свалки с 2000 года. Предпочитает вести деловой разговор, поэтому изначально предложил мне информацию в обмен на мате-риальные ценности. Завязалась дипломатическая перепалка, в ходе которой я таки получил интересующую меня информацию бесплатно.

Сергей – человек образованный, родом из Белоруссии, служил в Советской армии с 1973 по 1980 годы, позже оказался в Нарьян-Маре. Рассказал о сгоревших документах и о том, как ему некуда было идти, так и оказался на свалке. Зарабатывает деньги на червях, регулярно посещает общественную баню. Надолго со свалки не уходит, боится, что сожгут его балок.

Философия бездомности

Гуманистическая истина гласит: бездомным надо помогать. Виктор попросил нас о помощи. Он без прописки и ему необходим угол в общежитии. Однако история переселения подобного контингента со свалки редко заканчивается хэппи-эндом. Бездомного отмывают, дают чистую одежду, обеспечивают ему социальную помощь, даже устраивают на работу, но, как правило, спустя некоторое время он вновь оказывается на свалке.

Почему? Может, потому что жить, отвечая только за себя, ни о ком не заботиться, ни за кого и ни за что не нести ответственности, абсолютно не зависеть от общества – проще. Вернувшись в город, неожиданно для себя обратил внимание, как много на улице людей с озадаченными, хмурыми лицами, а там, на мусорке жизни, все смеются и улыбаются...