В редакцию позвонил Сергей Андреевич Клокотов, староста поселка Сахалин, и предложил рассказать газете о рабочих лесозавода. Ведь Сахалин, основанный когда-то как рабочий поселок, строился вместе с заводом, тут прошла жизнь нескольких поколений лесозаводчан.

Группа активистов, жителей поселка Сахалин, под руководством Сергея Андреевича работает над воссозданием исторической картины уже несколько лет. Результатом их труда стали четыре книги об истории завода, поселка и города, а теперь к выходу готовится большой фотоальбом тиражом 700 экземпляров.

Сергея Андреевича интересует не только завод и уж не этапы собственного трудового пути. О себе он почти и не обмолвился. Его волнуют судьбы людей, которые тесно переплелись с историей лесозавода и жизнью Нарьян-Мара.

Коммерция и национализация

Товарищество «Стелла Поларе» 110 лет назад открыл норвежский поданный, коммерсант Мартин Ульсен. Место в низовьях реки казалось перспективным. По Печоре было удобно сплавлять лес до Нарьян-Мара с делянок в Коми, а морской путь открывал дорогу в иностранные порты. Предприятие получилось выгодным и было технически продвинутым. Уже в 1904 году цеха освещались электрическими лампочками.

Судьба самого Ульсена тоже сложилась интересно – после революции он работал на советскую власть, отправился в Лондон как советский работник Внешторга, где умер в 1924 году. Его жена и дочь остались в Архангельске.

Вот фотография 1916 года. На ней вологодские сезонные рабочие-литейщики в старинных северных зипунах. Один из них, в шапке-ушанке, Алексей Григорьевич Сметанин, дед одной из работниц завода Людмилы Ивановны Тетеревлевой, которая и подарила Сергею Андреевичу копию этого фото.

Вскоре начались первые стачки – рабочие требовали повышения зарплаты и улучшения продовольственного снабжения, а также снижения цен на продукты в заводской лавке. Все в духе времени.

В ноябре 1918 года случился пожар и почти весь завод выгорел дотла. Уцелел небольшой запас уже готовых пиломатериалов, жилые постройки, кочегарки, шлюзы и откаты. Восстановить производство в прежнем объеме удалось только к 1927 году.

Вот фотография начала 20-х годов, вот 30-е годы… Суровые вырубленные лица. Германская война позади, за ней гражданская, раскулачивание, а самое главное испытание – Великая Отечественная – еще только подступает. В то время завод носил имя Феликса Дзержинского, став Лесозаводом № 51 имени Григория Хатанзейского только в 1938 году.

Групповое фото рабочих лесозавода 1935 года. Только два лица на фотографии известны Сергею Андреевичу Клокотову – муж и жена Александр Алексеевич и Татьяна Васильевна Сырорыбовы. Кто остальные рабочие? Узнаем ли мы, как их звали, какую жизнь они прожили?

А вот сына Сырорыбовых – Евгения Александровича – Сергей Андреевич знал лично. Он работал на лесозаводе с конца тридцатых, прошел Вторую мировую войну с начала и до конца, служил на флоте матросом, получил за заслуги медаль Ушакова. Как и большинство ветеранов, он не любил говорить о войне. Клокотов вспоминает, что на заводе Евгения Александровича уважали как опытного работника.

История одного рабочего

Трудовой героизм сочетался с тяжестью жизни, которую нам сейчас уже сложно представить. Конечно, северяне и нынче изнеженностью не отличаются, сегодняшние оленеводы, рабочие-вахтовики уж точно не скажут, что им легко дается заработок.

Но с современными технологиями жить легче, особенно горожанам в благоустроенных домах, с постоянным подвозом свежих продуктов и фруктов. К тому же не нужно следить за каждым своим словом, опасаясь тяжелой руки государственной репрессивной машины. История дяди Сергея Клокотова тому подтверждение. О ней стоит рассказать отдельно.

Фёдор Павлович Кисляков родился в 1885 году, служил в царской армии, успел повоевать на фронтах Первой мировой. Он был родом из Коми. В голодные 30-е годы, когда все больше жили натуральным хозяйством – что лес и река пошлют, он с односельчанами на самодельном плоту отправился на Север, в поисках лучшей жизни.

Сергей Андреевич объяснил это просто – за пропитанием и в надежде на то, что дальше по Печоре и рыбы больше, и голодных ртов меньше.

Добрался до Нарьян-Мара, который тогда только еще начинал строиться, устроился на лесозавод. Но проработал недолго – в 1937 году был репрессирован по знаменитой 58-й статье, пункт «антисоветская агитация», приговор – 10 лет исправительно-трудового лагеря. До 1943 года он маялся на лесозаготовках в одном из лагерей Архангельской области. Вернувшись, на лесозаводе больше не трудился – «шил» лодки для рыбацких колхозов, делал сани и мастерил мебель. Мебель он, впрочем, делал не на продажу, а только для себя.

Сергей Андреевич рассказывает:

– В то во время в домах ни стульев, ни кресел, ни диванов не было. Я, как себя помню, а я 1951 года рождения, вижу как сейчас: забежишь к другу, и в каждом доме стоят только длинные лавки вдоль стен. А у дяди было свое кресло, в котором он восседал как глава семейства. Он его сам сделал и братьям своим тоже по такому же креслу смастерил. Так они теперь и разъехались: одно – у хозяина, второе в Костроме, третье в Качгорте, судьба четвертого неизвестна. Братьев репрессии тоже не обошли стороной – все пошли по 58-й статье. Дядя все пережил, был реабилитирован в 1956-м, умер в 1963 году. Северное поколение и впрямь могучее было, надеюсь, эти задатки в нас не растеряны. Братья были ростом под два метра. Прадед мой дожил до 105 лет. До конца жизни работал топором – единственная фотография, что от него осталась, с этим инструментом его и запечатлела. Дед был плотником и тоже не мог сидеть без дела. И то сказать – крест, который он делал, с 50-го года стоит, ничего ему не делается, а остальные кресты я уж пару раз менял, – говорит Сергей Клокотов.

Во время войны завод не прекращал работу. Столярный цех работал на фронт – щиты светомаскировки, лыжи, лыжные палки.

В 1942 году на лесозаводе создается судостроительная верфь по выпуску баркасов и лодок, план – сотня в год. К 1944 году на верфи работало уже 576 человек.

Золотой валютный лес

В 1968 году на завод – за год до армии – пришел и сам Сергей Андреевич Клокотов. Завод работал круглосуточно, в три смены. На бассейне, отмечая диаметр бревен, работали в основном женщины и молодежь.

– Помню Каневых, Артеевых, Кисляковых, Рочевых, Нечаевых, Поздеевых, Анфаловых, Подориных, Вокуевых и других рабочих и жителей Сахалина, чьи фото есть в подготовленном нами альбоме, – говорит Сергей Клокотов.

Вместе работали, женились и выходили замуж. Потом их дети перенимали родительскую эстафету. Большинство рабочих жили на Сахалине.

Как объяснил мне Сергей Андреевич, район назвали Сахалином, потому что тогда он со всех сторон был омыт водой: с двух сторон – болото, с двух – река. На лесозавод летом переправлялись на лодках, зимой по льду. Это уже потом тут построили деревянный мост. Рядом с мостом стояла «смолокурка», как раньше говорили старики – из бревен «курили» смолу, которой было множество применений: от натирания сапог до просмоливания лодок.

Наибольших объемов поставок продукции на внешний и внутренний рынки завод достиг в 70-е годы прошлого века. В дальнейшем количество отправленных пиломатериалов стало снижаться. Начинался всеобщий упадок…

– Северную печорскую доску у нас называли «золотой», и бахвальства тут не было – продукцию лесозавода государство отправляло на экспорт, она была одной из статей дохода, приносящей валюту. Каждое лето приходили иностранные суда. Когда после армии я некоторое время работал с друзьями сортировщиком, экспортную доску нам не разрешали сортировать – мы работали только ту, что шла на стройки города и округа, – рассказывает Сергей Андреевич.

… С тех пор прошли годы. Завода больше нет, но остались люди, строившие Нарьян-Мар, остался поселок Сахалин. Так одно предприятие дает жизнь другим. Лесозавод стал одним из столпов, на который встал современный Нарьян-Мар. А сама площадь бывшего лесозавода теперь стала основой для нового рыбозавода, который даст сотни рабочих мест людям и о котором также через десятки лет с теплотой и любовью будут вспоминать жители города.